Стань моей Верой (СИ) - Абдулова Мария

— Ну что, милая, не так уж это и ужасно, правда? — спрашивает вполголоса, широко улыбаясь, наблюдая за тем, как уже жена, в белом кружевном платье до колен, одевает ему обручальное кольцо на палец.

— Только чуточку, — шепчет Вера в ответ и понимает, что для мужчины с искрящимся от счастья глазами, стоящего напротив, она готова быть кем угодно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Эпилог

Самое сложное этим вечером — было выдохнуть. Успокоить бешено бьющееся сердце и расслабиться. А с остальным она старалась справиться в одиночку или благодаря Косте с Сашкой, которые своим хорошим настроением заражали и её. Муж стоял по правую руку и ласково обнимал за талию, а дочь сжимала её пальцы своими и улыбалась. Улыбалась так, что в ответ не улыбнуться было просто невозможно. Поэтому Вера чувствовала, что у нее получается выглядеть так, как выглядела бы любая другая невеста на своей собственной свадьбе. Весёлой, безмятежной и счастливой, даже не смотря на многочисленные ситуации, думая о которых ещё вчера у неё коленки подкашивались, и хотелось снова попытаться отговорить Костю от этой затеи. Но стрелка на часах уже перевалила за девять часов вечера, основная часть праздника уже прошла, все слова сказаны, подарки подарены, и гости теперь просто веселились в своё удовольствие, а ничего из того, что творилась в мыслях, мучавших её всю сегодняшнюю ночь, не произошло. В ЗАГСе было сказано твёрдое «да» и при этом голос не пропал, ручка при росписи не закончилась, даже слёзы, появившиеся на глазах после осознания того, что она с этого дня не Вера Кузнецова, а Вера Николаевна Орлова, удалась спрятать, уткнувшись лицом Косте в плечо и крепко обняв.

Костя стал её мужем, а она его женой.

И понимание этого вдруг сложилось в голове единым пазлом, вызывая внутреннюю дрожь и неконтролируемое чувство счастья, освобождения и надежды. Будто цепи, ранее не дающие возможности свободно дышать, спали и… дыхание перехватило, голова закружилась, а перед глазами другие глаза, серые, любимые, искрящиеся тем, чему Вера названия не знала, но чувствовала. Оно распирало изнутри. Заряжало энергией, от которой летать хотелось и говорить-говорить-говорить «люблю тебя», не переставая. Говорить взглядом, касаниями, улыбками, движениями в такт. Не умолкать не на секунду. Чтобы от самой себя оглохнуть. Чтобы все видели. Знали, что он для неё значит и не смели усомниться в обратном. И совсем неважно, что она возможно в глазах остальных казалась одной из летавших от счастья в облаках невест. Просто маска, которая исправно скрывала её эмоции уже несколько лет, сегодняшним днём, растворилась окончательно, не оставив после себя и следа, а надевать другую Вере не хотелось. Она с удовольствием смеялась над рассказами Елизаветы Александровны, мамы Кости, о её свадьбе с Андреем Евгеньевичем, с немалым же удовольствием после окончания разговора станцевала со свёкром под немалочисленными взглядами родственников и друзей. Обсуждала с Сашкой и Шмелёвым вкус торта, выбранный с большим трудом накануне свадьбы. С интересом слушала истории из детства, которыми охотно делился Антон, и чувствовала, как щёки горят от распирающих грудь чувств. И узнав о подарке от семьи Волковых, ей показалось, что ещё немножко, и она взорвётся, потому что к счастью, радости, окрылённости внутри добавились изумление, шок и потрясение. Для всех эмоций вдруг перестало хватать места.

— Игорь, — произносит почти шёпотом, прижав пальцы к губам, чувствуя, как ладонь мужа крепче сжалась на её талии. — Но… зачем?

— Для вашей семьи, Вера, — Игорь Волков, старший сын друзей родителей Кости и по совместительству его лучший друг ещё с детства, лучезарно улыбнулся. — Этот участок земли за городом давно просто так стоял, поэтому советую начать строительство дома сразу, как только это станет возможно.

— Какого дома? — удивившись ещё больше, женщина перевела взгляд на мужа и сразу догадалась обо всём, заметив хитрый блеск в глазах и появившуюся на губах лукавую улыбку. — Так ты в курсе?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нашего, милая, дома, — Костя осторожно отвёл прядь волос от её лица и едва ощутимо прикоснулся к щеке ладонью. — Ты же не думала, что мы всю жизнь будем жить в трёхкомнатной квартире?

— Но…, — женщина растерянно обвела взглядом лицо мужа. — У меня же есть квартира и если тебе хочется жильё больше размером, то мы могли бы её продать и…, - Орлова нахмурилась, вспоминая. — Только там сейчас Алёна Арсеньева живёт…

— Уже не живёт.

— Что?… Как это не живёт?

— Спустя месяц после того, как ты уехала, я узнал о том, что она живёт в твоей квартире. Мне это не очень понравилось, и я попросил её съехать, — Костя спокойно пожал плечами. — Сука она та ещё.

— Костя…, - выдохнула Вера, не представляя как реагировать на открывшиеся подробности. — Как… Но… мне же приходила ежемесячная плата за квартиру…

— Это не она отправляла деньги.

— Господи, Костя! — в полголоса воскликнула она, едва ли не ногой топнув от негодования. — Почему ты раньше не рассказал?

— Прости, ты права, нужно было рассказать раньше, — Константин примирительно улыбнулся, от чего её сердце забилось чаще, и нежно прикоснулся губами к виску.

— Ей же жить негде было. Я ей только из-за этого разрешила остаться у себя. Куда она пошла после того как ты её выгнал?

— К Назарову, куда же ещё, — с долей презрения в голосе вставил свои пять копеек Волков. — Только и у него сейчас не всё гладко.

— С ним-то что? — спросила, а у самой лишь от одного упоминания имени неприятные мурашки по позвоночнику пробежались.

— Под следствием находится. По нескольким статьям перед законом отвечать будет. Если докажут, что он причастен, а что-то мне подсказывает, что всё-таки докажут, — Игорь усмехнулся. — Срок светит немаленький.

Вера вздохнула, стараясь отогнать воспоминания, которые в такой день вспоминать не следовало и неуместную жалость. Ведь нельзя жалеть людей, которые получили по заслугам, так?

— Но…, - постаралась вернуть себе прежнее настроение, заметив изменившийся взгляд мужа. — Но всё равно, Костя. Строить дом — это как-то… слишком…

— Не знаю, по мне — так в самый раз, — Костя снова улыбнулся и, притянув её к своей груди, устроил подбородок на макушке, прогоняя своими объятиями ненужные картинки, всё ещё мелькавшие перед глазами. — Тем более Волковы ни за что не примут подарок обратно.

— Это точно. Отец его несколько лет уговаривал этот участок забрать, но он всё отказывался, а тут такой повод. Поэтому, Вера, даже не надейся. Будет у тебя дом, — Волков оглянулся на родителей сидящих рядом с родителями Кости. — В основном это подарок от папы с Ниной. Наш с Русланом увидите, когда тот в город вернётся.

— Надолго он там застрял?

— Не знаю. Из-за снегопада все рейсы отменили…

И спустя пару недель после свадьбы, когда эмоции уже перестали разгораться в душе пожаром, а лишь согревали изнутри искорками, отражаясь на губах тёплой и счастливой улыбкой, Вера снова вспомнила это чувство… Чувство, когда места в груди и правда не осталось. Когда сердце заходилось в неровном ритме и из в миг ослабевших пальцев на пол выпал тест с двумя красноречивыми полосками. Может, она бы и отнеслась к новости о своей беременности легче, если бы не сделала этот тест для галочки, чтобы просто напросто исключить такую возможность и обратиться к врачу, потому что состояние здоровья в последнее время оставляло желать лучшего. Или было бы гораздо спокойнее, если бы она помнила, каковы были чувства почти пятнадцать лет назад, когда она узнала о том, что через несколько месяцев у неё появится Сашка. И, несомненно, ей было бы гораздо проще, если бы не Костя, который почему-то именно в этот день решил вернуться домой из офиса раньше, чем обычно и теперь стоял в дверном проёме, буравя взглядом упавший тест.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вера?

Даже, если бы хотела, то не смогла бы ответить. Шок был такой степени, что женщина была не в силах отвести взгляд от пустой ладони, словно тест до сих пор в ней находился. Она лишь вздрогнула, когда услышала хриплый, с долей непонимания и удивления, голос и почувствовала на плечах холодные с мороза ладони.