Кабинет доктора Ленга - Чайлд Линкольн

– Да, сэр, сию минуту.

Официант мигом исчез. Ленг обернулся к Констанс.

– Я так рад, что мы договорились об этой rencontre[121], ваша светлость! – сказал он с тягучей, чувственной улыбкой. – Чай и кексы очень хороши, но птифуры просто превосходны.

Констанс ответила не сразу. Теперь, не одурманенная безумием бала, она смогла лучше изучить его лицо. Он выглядел точно так же, как в ее воспоминаниях: бесцветная кожа, бледные сапфиры глаз на странно утонченном лице, светлые волосы, стройная фигура, излучавшая, впрочем, немалую силу. Было неприятно видеть отчетливое семейное сходство с Пендергастом, а выражение ледяного равнодушия напомнило ей о Диогене.

Попытки Ленга очаровать Констанс и узнать о ней как можно больше, предпринятые во время танца, а особенно его приглашение посидеть за чаем уже на следующий день встревожили ее. Она напомнила себе, что он умен и опасен. Но именно поэтому следовало действовать. Седьмое января было уже близко – гораздо ближе, чем казалось. Констанс не могла предугадать, как поступит или отреагирует Ленг. Оставалось лишь вывести доктора из равновесия и перехватить инициативу, нацелившись в самую уязвимую его точку – то, к чему он больше всего стремился.

Но одновременно приходилось проявлять осторожность – предельную осторожность, чтобы не перегнуть палку. С Ленгом этого нельзя было допустить. Она старалась прятать внутреннее беспокойство и отвращение к нему под маской легкости и беззаботности.

– Доктор Ленг, вы говорили, что интересуетесь ядами. Это очень любопытно. В каких целях?

– Всего лишь одно из многих увлечений, – небрежно махнул рукой Ленг. – Моя основная специализация – психиатрическая хирургия. Под этим я понимаю хирургию мозга, которая меняет поведение пациентов, страдающих психозом.

– Звучит довольно-таки пугающе.

– Вовсе нет! – усмехнулся он. – Мне посчастливилось учиться у молодого ниспровергателя авторитетов, блестящего немецкого врача Эмиля Крепелина, убежденного, что dementia praecox[122] – это клиническое расстройство, требующее скорее лечения пациента, чем его заключения. С хирургической точки зрения проникновение в череп из благих побуждений – одна из древнейших медицинских операций, о которых сохранились свидетельства… Хотя, конечно же, те, кто применял этот метод в прошлом, пребывали в прискорбном заблуждении. А сегодня у нас есть возможность навсегда снять ужасные и временами опасные для окружающих симптомы умственного расстройства.

– Разумеется, я слышала о трепанации. Но не думала, что бывают операции на мозге.

– В каком-то смысле это новинка. Тем не менее врачи уже достигли заметного прогресса.

– А где вы принимаете больных?

– В больнице Бельвью.

– И больше нигде?

– Кроме того, я оказываю услуги несчастным и обездоленным.

– Какое благо для них и какое великодушие с вашей стороны! Однако вернемся к вашему увлечению ядами… Вы не ответили на мой вопрос.

– Меня интересует действие соединений, которые вмешиваются в естественные биологические процессы. Изучение биологических токсинов помогает пролить свет на фундаментальные тайны жизни.

– Вы проводите эксперименты с ядами? Я имею в виду на животных.

– Ваша светлость! Вы на редкость любопытная юная особа, – снова усмехнулся он. – Нет, все свои опыты я ставлю in vitro[123], на клеточных культурах.

– Но я полагаю, что велико искушение сделать это in vivo[124].

По лицу Ленга пробежала тень недовольства, если не подозрения.

– Ваша светлость, давайте поговорим о более приятных предметах. Вот, кстати, и наш чай.

Один официант поставил на стол чайник, другой – два серебряных геридона[125]. На первом лежали великолепные птифуры, на втором были разложены сэндвичи-канапе со снятой корочкой.

– Позвольте налить вам чай, сэр? – спросил официант.

– Мы сами нальем.

– Как вам угодно.

Оба официанта удалились. Ленг помолчал и заговорил снова:

– А теперь расскажите подробнее о вашей прославленной семье и о том, почему вам пришлось покинуть родные края. Должен признаться, я ни разу в жизни не встречал герцогиню.

Констанс изобразила понимающую улыбку:

– И все еще не встретили.

Он с любопытством посмотрел на нее:

– Как это?

– Я не герцогиня – как вы, несомненно, уже заподозрили.

Брови Ленга поползли вверх.

– Нет?

– Раз уж мы заговорили об этом, давайте проясним еще кое-что: это не вы пригласили меня сюда, а я вас. – Ленг на секунду растерялся, и Констанс продолжила: – Я с самого начала спланировала нашу встречу. Я предложила пригласить вас на бал. Я перехватила вас у входа. Я изготовила скульптуру Озимандии, зная, что вы в восторге от этого стихотворения.

Она с большим удовлетворением отметила, что бледное лицо Ленга совсем побелело. Но через мгновение он справился с собой.

– Позвольте мне обслужить вас, ваша светлость.

В его голосе звучала ирония. Он наклонил носик чайника над чашкой Констанс.

– Благодарю вас.

Она положила в свою чашку кубик сахара и плеснула немного молока. Ленг налил туда исходящий паром напиток, с помощью щипчиков разложил на тарелке Констанс разнообразные сэндвичи, а потом положил еду себе.

– Итак, объясните, почему вы так стремились познакомиться со мной.

– А кто бы не захотел познакомиться со знаменитым Енохом Ленгом, хирургом, психиатром, практикующим врачом больницы Бельвью?

Он ждал продолжения, старательно сохраняя безучастное выражение лица. Констанс отпила чая, превосходно заваренного, с густым ароматом бергамота, – один глоток, другой, третий – и поставила чашку на стол.

– Вы заинтриговали меня, доктор Ленг, – наконец произнесла она.

– Я польщен.

На его губах заиграла улыбка. Констанс вдруг испытала желание стереть ее, но одновременно вспомнила, что нужно придерживаться плана и не торопить события.

– Мне кое-что известно о вас. – Еще один небрежный глоток. – К примеру, я знаю, что вы потратили огромные средства на приобретение редких химических ядов, реагентов и лабораторного оборудования.

– Это совершенно нормально. Я же занят важными исследованиями.

– Возможно. При этом вы не ограничились редкими и ужасными ядами змей и пауков, а исколесили весь свет, собирая ядовитые вещества, не оставляющие следов, как замедленного, так и мгновенного действия, те, которые не имеют вкуса, цвета и запаха. Вы находили их в коже лягушек Амазонии, в плавательных пузырях рыб Японии, в щупальцах медуз южных областей, в ядовитых грибах Африки, в гигантских шершнях Индокитая. Вы собрали великолепный арсенал ядов и теперь исследуете эти токсины, определяя их химический состав. Вам даже удалось синтезировать и, скажем так, усовершенствовать некоторые из них. Это возвращает нас к вопросу, который я задала чуть раньше: в каких целях?

– И правда, в каких целях?

Ленг по-прежнему улыбался, но лицо его застыло, словно пруд зимой.

Взглянув на него, Констанс поняла, что пришло время нанести удар.

– Поскольку вы уклоняетесь от ответа, я могу объяснить сама. У вас есть план. План, выполнение которого займет годы, десятилетия, возможно, даже столетия.

– И что же это за план?

– Уничтожить человеческую расу, которую вы считаете отвратительной, жестокой и злобной чумой, заразившей землю. И это еще не все, что я знаю о вас… Антуан. – Ленг сделался неподвижным, как восковая фигура. И тут наконец эмоции прорвались наружу, отобразившись на его застывшем лице. Оно словно сжалось, выдав изумление и тревогу, настолько сильные, что их невозможно было сдержать. – Я понимаю, как вы потрясены. На вашем месте я бы почувствовала то же самое. Но проблема в том, что поиски универсального яда или другого средства, способного истребить вид Homo sapiens, вероятно, займут столько времени, что ваша жизнь закончится раньше. Вы уже поняли это и занялись решением другой задачи – продлить собственную жизнь.