Безопасность непознанных городов (ЛП) - Тейлор Люси

— Тогда прости, и я тебя покину.

— Отопри дверь!

— Не могу.

— Не лги. Этими сказками ты кормила меня в детстве.

Вэл разочарованно занесла руку для удара, но уронила, так его и не нанеся. Многочисленные раны лишали сил, но еще хуже была печаль Летти. В темноте казалось, что по лицу матери, передразнивая узор «веревочки», пляшут крошечные светлячки.

— Прости меня, — повторила Летти. — Я причиняла тебе боль только потому, что боялась потерять.

Оттепель в душе Вэл, хоть и не полная, оказалась во сто крат мучительней льда, что до недавнего времени сковывал сердце, где теперь расцветало страдание. Маджид в зачарованном оцепенении выжидал, тихий, как затаенный вдох.

Подбежала Рема и прижалась к ней.

— Я прощаю тебя, — выдавила Вэл, каждое слово казалось выстраданным всей жизнью. — Любить не могу, но прощаю тебя... мама.

«Или Филакис, — подумала она. — Кем бы ты ни была».

Но ожидаемой трансформации не последовало. Летти простерла руки в мольбе, но не было ни татуировок на ладонях, ни превращения в торс Турка, покрытый шрамами от кнутов и тощий, как у скелета.

— Я знала, такое место существует, — вздохнула Летти. — Меня называли сумасшедшей, но я знала... Знала, что найду тебя здесь. Если бы только я могла видеть...

Она потерла пустые глазницы.

На мгновение Вэл почудились салатовые стены материнской палаты, запах мочи и дезинфицирующих средств, ужасная ласка кожаных ремней. Затем Летти исчезла и комната начала схлопываться на манер крыльев лебедя-оригами. Кровать, шкатулка для шитья, окно с иллюзорным видом на поля Новой Англии превращались во все более мелкие ошметки, от которых под конец остались только яркие точки, что вились в воздухе, словно блестки конфетти.

Вместо комнаты детства Вэл вновь увидела промозглые и запутанные коридоры мрачной темницы.

— Филакис позволит нам уйти? — не веря, поинтересовалась она.

— Не обольщайся. — Стряхнув с себя эффект принятого наркотика, Маджид помог Вэл достать иглы из тела. — Он любит давать ложную надежду. Ладно, все равно пора уходить.

— Но как нам выбраться?

— Рема знает путь. Она провела здесь большую часть жизни.

— Но что это для нас меняет? — Вэл внезапно пала духом. — Все равно мы не сможем покинуть Город.

— Подумаем об этом позже. — Маджид снял с себя просторную блузу, под которой не было ничего, и протянул Вэл. — Пошли, пока не поздно.

Там, где раньше была запертая дверь в комнату, теперь вилась лестница из глиняных кирпичей. Вэл взяла Рему за руку и, не теряя времени, стала подниматься.

32

На поверхности извилистые переулки Города тонули в темноте. И если днем его обитатели искали для секса уединения, приход ночи это разительно изменил.

Мостовые полнились телами, которые исступленно совокуплялись, как с собой, так и между собой, а еще с предметами, зверями и существами, глядя на которых трудно было сразу понять, мертвы они или живы. Если дневной секс отличала апатичность, ночью им правили дикость и безумие.

Тем не менее эти искатели эротических наслаждений были не настолько поглощены собой, чтобы не заметить Вэл, Маджида и Рему. Их норовили лизнуть, щипали и лапали, молча подманивали пальцем.

Избегая оргий насколько возможно, Вэл, Маджид и Рема свернули в еще более темный район, где в светлое время суток предлагал свои непотребства рынок. Теперь на улицах не осталось никакого товара, разве что человеческий. В бледном свете чахлой луны копошились омерзительные создания, стыдливо прятавшиеся днем. Вокруг вонючей горы сидело на корточках племя говноедов и загребало еду руками. Едва поглотив мерзкий ужин, тело тут же его извергало, после чего пиршество продолжалось. Из-за узости прохода им втроем пришлось пройти вплотную, став жертвами десятков пальцев, что манили их, капая отвратительными лакомствами.

— Брр! — поморщилась Рема.

Вэл потащила ее дальше.

Потянулись открытые прилавки, с которых при свете дня торговали мясом. Облепленные мухами туши тихо покачивались, напоминая огромные глыбы подтаявшего жира. В смрадном воздухе висел запах тухлятины. Маджид поскользнулся и упал на колено. Вэл с Ремой приостановились помочь. По его ноге текла холодная комковатая жидкость. Проведя по ней рукой, Вэл поднесла пальцы к носу и уловила медный душок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Только она поняла, что шла по луже крови, как из-за облаков снова выглянула луна, выхватив из темноты группу фигур. То были вивисекторы, самоампутаторы и пожиратели чужой и собственной плоти. Вэл прошептала что-то Маджиду, который снова поскользнулся, по всей видимости потрясенный этой неожиданной встречей.

— Каннибалы?

Маджид молчал.

Нет, он не столько потрясен, подумала Вэл, сколько полностью зачарован странным членовредительством в группе. Бритвами и маленькими, тонкими ножичками вроде фруктовых они отрезают от собственных тел крошечные кусочки, закидывают жуткие деликатесы в рот и, восторженно вздыхая, жуют. Мужские члены твердеют, превращаясь в стальные дубинки, женщины истекают смазкой. Отрываются от пиршества вивисекторы лишь затем, чтобы поелозить по окровавленной коже друг друга, после чего возвращаются к следующему блюду своей жуткой трапезы.

Неожиданное появление трех незнакомцев, обещающее возможность ощутить новые, неизведанные ароматы, привлекло внимание каннибалов. Они дружно прекратили кромсать себя и устремили на незваных гостей восхищенные взгляды.

— Довольно! — Вэл потрясла Маджида, и тот, выйдя из транса, побрел за ней и Ремой между рядами туш.

Подняв глаза, Вэл едва удержалась от вскрика. Ближайшая оказалась не тушей овцы или козла, а безголовым торсом освежеванного человека. Вэл хотела оградить Рему от кошмарного зрелища, но девочка уже проследила за ее взглядом.

— Не волнуйся за меня, — сказала она Вэл. — Я знаю, что вивисекторы хранят здесь еду. Видела, как они ее свежуют.

Самым краем глаза Вэл уловила какое-то движение. Повернуло ветром тушу?

— Порой мужчины кончают оттого, что с их пенисов срезают кожу, — сообщила Рема. — Орут в бурном оргазме, а потом умирают от шока.

Внезапно неподалеку звякнул металл.

Из-за туш в конце ряда выглянул еще один окровавленный кусок мяса — Брин. В импровизированном поясе садиста-разнорабочего позвякивали инструменты. Обезображенная рука сжимала сверкающий, изогнутый бивнем меч.

— Маджид! Рема! Бежим!

Вэл вытолкнула Рему на улицу, и клинок Брина со свистом рассек пустоту между ними.

Следующий удар, предназначенный Вэл, прошел мимо цели, и меч глубоко застрял в разлагающейся козлиной туше.

Пока Брин пытался вытащить оружие, Вэл, Маджид и Рема выскочили на улицу с ее кипучей сексуальной жизнью.

Они отбежали совсем недалеко, и вдруг Рема глянула за спину и воскликнула:

— Он приближается!

Вэл обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Брин мечом прорубает путь через банду вивисекторов, мешающую пройти своей членовредительской оргией. Воздух огласился криками и стонами. Фонтанами хлестала черная в ночи кровь.

На раненых тут же набросились остальные и, на взгляд Вэл, слишком уж умело растерзали павших товарищей.

Вэл, Рема и Маджид вбежали через открытую дверь в полутемную прихожую. Пол представлял собой живой ковер из совокупляющейся плоти. Другие двери вели в смежные жилища, а деревянная лестница на крышу.

С улицы доносились обеспокоенные крики — явно Брин, которого замедлило каннибальское столпотворение, вызванное пролитой им кровью.

Вэл вложила ладошку Ремы в руку Маджида.

— Ему нужна главным образом я. Давайте разделимся. Если смогу, разыщу вас позже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет, постой! — принялась возражать Рема. — Я должна тебе кое-что сказать!

Но Маджид потянул ее к зданиям по соседству.

Вэл полезла по лестнице. Только она достигла верха и собралась выбраться на крышу нижнего яруса, как ступеньки под ногами задрожали. Следом карабкался Брин.