Развитие интуиции. Как принимать верные решения без сомнений и стресса - Гай Клакстон

Скиннер говорит, что одним из важнейших преимуществ его богатого опыта является мужество, не позволяющее сбежать в такой ситуации. Однако он считает, что эта так называемая «зимняя» стадия, на которой ничего не может прорасти, необходима перед наступлением «весны». Проходит около получаса, и возникают первые предчувствия, появляются намеки, и постепенно проступает новый смысл ситуации – теперь с проблемой можно работать. Несмотря на все знания Скиннера о развитии межличностных отношений, он отнюдь не старается дать быструю и четкую рекомендацию. Вовсе нет. Рекомендации появляются благодаря способности ждать, замечать мелочи и доверять даже самым хрупким намекам, иногда всплывающим в самом конце.

Способ познания, результатом которого является мудрость, крайне занятен. Такое ощущение, что он выходит за пределы принципа двойственности: он одновременно субъективен и объективен, участлив и беспристрастен, внимателен и отрешен от личных суждений. Существует то, что я назвал поэтическим чутьем, где объект внимания воспринимается как что-то очень личное, можно даже сказать – с любовью, однако без персональной проекции, не вкладывая собственных планов и надежд, чтобы они не мешали чистому восприятию. Если объектом внимания является человек, находящийся, к примеру, в состоянии стресса, то мудрого советника одновременно и трогают, и не трогают его трудности. Мудрец воспринимает ситуацию как человек, а не только как специалист, но при этом, ставя себя на место другого человека, он не вмешивается ни с сочувствием, ни – что бывает еще хуже – с упреками. Благодаря полноте восприятия он видит все убеждения и мнения – свои и чужие – как интерпретацию или, что может показаться пациенту, как истину в последней инстанции.

Психотерапевт Карл Роджерс описывает эмпатию как:

«…вхождение в личный мир другого и пребывание в нем как дома… Это означает временно жить жизнью другого, деликатное пребывание в ней без оценивания и осуждения… когда вы смотрите свежим и спокойным взглядом на те ее элементы, которые волнуют или пугают вашего собеседника… Быть с другим человеком таким способом означает на некоторое время оставить в стороне свою точку зрения и ценности, чтобы войти в его мир без предвзятости»{188}.

Для поддержания такого баланса мудрый человек должен быть внимательнее не только к миру другого, но и к своему собственному. Он должен так же, как при фокусировании, уметь настраиваться на свое собственное внутреннее состояние и быть уверенным, что никакие личные суждения или проекции своим вмешательством не повлияли на интерпретацию ситуации. Только если его восприятие чистое и полное, суждения его будут справедливыми и им можно доверять.

Именно поэтому в психотерапии важен так называемый контрперенос – проекция сексуальной привлекательности клиента и привязанности, которую терапевт испытывает к нему. Именно поэтому врачи, по крайней мере в Великобритании, не имеют права лечить родственников.

Однако такого бескорыстного, но выгодного положения очень нелегко достичь. Как сказал датский философ Сёрен Кьеркегор: «Большинство из нас очень субъективно судит себя и объективно – других, иногда даже слишком объективно. Но главная задача – научиться быть объективным по отношению к себе и субъективно оценивать других»{189}.

Существует очень мало практических исследований непосредственно мудрости, но есть информация о людях, которых считают мудрыми. Роберт Стернберг, психолог из Йельского университета, изложил общие взгляды на то, каким должен быть мудрый человек:

«Он прислушивается к мнению других людей, способен оценить данный ему совет, умеет взаимодействовать с разными людьми. Для принятия решения он собирает как можно больше информации, читает между строк… Суждения мудрого человека сбалансированны, одновременно справедливы и свободны от собственных проблем. Принимая решения, мудрый человек способен учитывать последствия как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе… Приобретая новый опыт, он не боится, что его мнение изменится. Решения, которые предлагают такие люди, как правило, справедливы»{190}.

Развитие способности, проявляющейся благодаря полноте осознания, которая как раз и делает нас мудрыми, дается с ощутимым трудом. Я говорю о способности принимать свои знания и знания других людей как некую основу для формирования понятий, умении спрашивать себя, переосмысливать понятия и заново делать выводы. Но для отказа от определенных знаний требуется мощное чувство собственной безопасности. Это не совсем то же самое, как допустить, что любое знание всегда неполное, что всегда существует больше информации, которую мы можем рассматривать. Это умение видеть, что любое знание само по себе двусмысленно и не гарантирует уверенности, всегда открыто для обсуждения и переосмысления. Роберт Кеган, специалист в области образования из Гарвардского университета, в книге «Выше головы: Психические требования современной жизни» напоминает нам, что достичь этого можно, лишь «вырвав себя из культурного контекста»{191}. Педагоги, работающие со взрослыми людьми, например, требуют этой рефлективности и проницательности от своих студентов:

«Они просят полностью поменять отношение к себе, к своему миру, к отношениям между двумя людьми. Они утверждают, что необходимо отважиться рискнуть всеми привязанностями, которые составляли основу их жизни. В конце концов, мы приобретаем “личную власть”, только если сделаем относительным (то есть существенно изменим) наше отношение к общественной власти. Это очень долгий и сложный путь, он больше похож на вооруженное восстание против себя, чем на путешествие первооткрывателя».

Чтобы стать мудрым человеком, необходимо развить такой способ познания, при котором можно принять относительный характер знания, не склоняясь в сторону радикальной субъективности или солипсизма. Нужно уметь жить, принимая суждение Вольтера: «Сомнение – неприятное состояние, но уверенность – абсурдна». Нужно оставить сомнению свободу действовать быстро и решительно. Мудрый человек идет по узкой тропке между двойными опасностями твердого догматизма и парализующей нерешительности. Психолог Джон Мичем сказал об этом так: «Нужно оставить надежду найти абсолютную истину и отказаться от идеи, что ничего нельзя узнать. Мудрый человек может действовать и применять знания, постоянно сомневаясь»{192}.

Для подтверждения точки зрения Мичем приводит пример, в котором отсутствует знание о подверженности ошибкам. В фильме «Выпускник» молодого человека по имени Бен (которого играет Дастин Хоффман) на семейной вечеринке, посвященной окончанию школы, отводит в сторону друг отца, мистер Магуайр. «Подойди-ка на минутку, – говорит Магуайр, – я хочу поговорить с тобой. Я хочу сказать тебе всего одно слово, всего одно слово». «Да, сэр», – отвечает Бен. «Ты слушаешь?» – уточнил Магуайр. «Да, сэр», – ответил Бен. «Пластмасса», – сказал Магуайр. Они переглянулись, и повисла долгая пауза. Наконец Бен произнес: «Что вы имеете в виду, сэр?» Юмор этой короткой сцены заключается в том, что Магуайр совершенно зря думает, что знание, которое он так великодушно передает Бену, будет целиком и полностью принято. Мичем указывает, что теоретико-познавательный способ видения мира (неважно, в школе, университете или на рабочем месте) требует, чтобы проявились определенные препятствия к развитию мудрости. Тогда как, напротив, «интеллектуальный климат, не принимающий двусмысленности и противоречий, поощряет легкие решения, такие как стереотипирование и нетерпимость».

Мудрость появляется из сближения и даже дружбы с субразумом. Просто, чтобы на вас находило и не нужно было никуда специально идти и хватать, надо брать пример с Винни-Пуха, а не с Кролика. Р-состояние придерживается более безопасного, привычного, легко управляемого и точного хода мыслей. Как раз такого, который не сможет справиться с тяжелыми случаями, потому что те по природе своей не поддаются простым решениям. Мудрость дается тем, кто готов расширить самовосприятие и выйти за пределы, контролируемые сознанием. Это дает возможность задействовать другие, недоступные для сознания ресурсы, над которым очень мало намеренной власти. Ральф Эмерсон описывает это так: «Человек осознает, что внутри него существует некто, знающий больше, чем он сам. Ему любопытно, кто же это? Кто из этих двоих действительно я? Тот, кто знает больше, или тот, кто меньше? Маленький или большой?»

Мудрецы и провидцы, которых считают воплощением мудрости, давали два разных ответа на вопрос Эмерсона. Те, кто придерживается теистических, или религиозных, взглядов, склонны идентифицировать себя с маленьким. При этом они считают, что большим является внешний источник, который избрал их в качестве посредников для передачи благодати и милости. Например, в иудейско-христианской традиции этим источником является Бог. Однако даже у этих религий были представители, которые настаивали, что источник мудрости находится в человеке. Большое по-прежнему называли Богом, или Божественным, однако истолковывали как непостижимую силу, которая находится в душе. В так называемой традиции апофатического, или отрицательного, богословия в рамках христианства, например, многие мудрецы открыто говорили о близости с субразумом. Еще в VI веке Дионисий Ареопагит описывал мистика как человека, который «остается полностью неосязаемым и невидимым, считая, что никакое знание о Боге не совершенно, а познание неизведанного приводит нас к полному незнанию, и это и есть совершенный путь, приводящий к знаниям, превосходящим интеллект»{193}. Согласно Дионисию, «самое божественное знание Бога есть то, что познается через неведение».