Однажды была осень - Марина Полетика

Магазин, в который они приехали, их разочаровал. Ничего дороже трех тысяч в нем не продавалось, к тому же это был самый что ни на есть ширпотреб. Вероника расстроилась, а с ней и Лина, вспомнившая наказ Сергея — не жмотничать, чтобы с излишне скромным подарком не оконфузиться. Волей-неволей в ней стал просыпаться интерес: да что же это за барин такой — Геннадий Харламов, перед которым все готовы стоять на задних лапках?

Второй магазин оказался еще хуже.

— Да что же делать-то? — усевшись обратно в машину, чуть не плакала Вероника. — Знать бы раньше, я бы из Америки такое понавезла! А в этом убогом городе невозможно даже нормальный подарок для собаки купить! Разве здесь можно хорошо жить приличному человеку, скажи, пожалуйста? Вот и валят все, а потом говорят — утечка мозгов, утечка мозгов!

— Ника, притормози! — смеялась Лина. — Ты сейчас договоришься черт знает до чего! Где утечка мозгов и где подарки для йорков? Между прочим, ты с твоими мозгами и дипломом физтеха здесь… в основном. И однокурсники твои тоже здесь, как я могла убедиться. Так ведь?

— А что толку? — опять завелась Вероника, которой только дай повод. — Чем мы занимаемся-то? Я баклуши бью, они — кто в банке, кто на бирже играет, у кого бизнес. Даже Тимошка — Тимошку помнишь? — наукой не занимается, а ведь преподы ему Нобелевку сулили только так. Кстати, знаешь, он за бугор съездил, пожил там и вернулся, тошно, говорит. Я его отлично понимаю, между прочим. Тупые они. Ни куража, ни эмоций, лишь бы пожрать да… Вот слушай, я тебе говорила, что у меня в Мюнхене квартира, ну, то есть у нас с мужем? Так вот, там соседи: жена-страшила, толстая, как сарделька, муж в инвалидном кресле и две дочки. Она за мужем ухаживает, все тип-топ, потому что там инвалид такую пенсию получает, что может кормильцем в семье быть. А секс у нее — с соседом этажом ниже. Все об этом знают, включая дочерей и мужа, и ни у кого никаких вопросов: ей надо, а муж не может. А так отличная семья. Из четырех роботов. У нас бы так — представляешь? Да наши бы — ух! Морды бы друг другу набили, потом напились бы, подружились, песни бы попели под караоке, потом опять все сначала… Скучно у них. Я там поживу и загибаться начинаю — надо домой.

— Ника, а скажи, пожалуйста… — задумчиво начала Лина, которой ужасно хотелось с кем-нибудь поделиться полученными вчера эмоциями и сегодняшними по этому поводу мыслями. — Вот представь: интересный мужчина, образованный, не бедный, женат, дети у него, бизнес. А в свободное время он поет в ресторане. Так мало того — переодевшись в цыганку. Как тебе?

— Муж, что ли? — немедленно заинтересовалась Вероника.

— Нет, знакомый.

— А лет ему сколько?

— Ну, сорок скоро. Как нам с тобой примерно.

— Ха — нам! — фыркнула Ника. — Нам с тобой сорок никогда не будет. Максимум — тридцать семь. А поет хорошо?

— Ну… хорошо, — нехотя признала Лина. — Даже очень. Знаешь, так — не мужчина и не женщина. Специально приезжают его слушать, ресторан за городом. Он не то чтобы кривляется, нет. И голос…

— Классно! Я бы послушала. Возьми меня как-нибудь с собой. А чего тебя волнует-то, я не поняла?

Лина замялась, не зная, как получше сформулировать.

— Ну… э… Нехорошо как-то. Неприлично.

— Батюшки! — захохотала Вероника так, что дремавшие на заднем сиденье Буська и Кэти проснулись и заворчали. — Мужику сорок лет, он уже все, что положено, сделал, ты же сама говоришь. Так может он себе позволить что-нибудь эдакое, для души? А?

— Наверное… — осторожно согласилась Лина.

— Ты скучная и заморенная, как мои мюнхенские соседи! Работа — дом, пиво — сосиски, телевизор — футбол, разрешенный секс с соседом. Стандарт. Тьфу! А вот меня бы взяли — я бы сейчас пошла плясать. Ай нэ нэ, ай нэ нэ, ромалэ-чего-там-эх! — затрясла она плечами. — И потом, ты же знаешь, все мужики к сорока начинают что-то такое придумывать: или любовь какую-нибудь там, где раньше просто перепихнуться могли. Или с парашютом бегут прыгать. В политику лезут или в Африку едут на носорогов охотиться. Тебе жалко, что ли?

— Кого? Носорогов? — не поняла Лина. — Жалко, конечно, они же редкие. Вымирающие.

— Галка, я тебя обожаю! — опять заливистый хохот Вероники и заполошный лай на заднем сиденье. — Я имела в виду — тебе что, жалко, если мужик в свободное время оттянется по полной? Кому от этого плохо, если всем хорошо? Этот твой еще безобидный. Мой вот гуляет по-черному. Как раз под сорок и начал, все никак остановиться не может. Слушай, а твой чем мается?

— Ничем вроде, — неохотно сказала Лина, уже предвидя ответную реплику. — Работает много, и все…

— Значит, гуляет! По-другому никак! — торжествующе выпалила Вероника, как будто сделала очень приятное для подруги открытие. — Что молчишь? Скажешь, нет? Просто ты пока не в курсе.

Лина молчала, не находя слов для легкомысленного шутливого ответа.

— Мой тебе совет — не жди, пока тебе под нос доказательства сунут. Тоже себе любовника заведи. Глазки будут гореть, драйв такой появится.

— Мне никто не нравится! — глупо отнекивалась Лина.

— Да брось! — отмахнулась Вероника. — Нравится — не нравится… Танцуй, моя красавица! Не заморачивайся. Кстати, я все тебя спросить хочу: вот у вас этот рыжий — он кто?

— Валентин, что ли? — насторожилась Лина. — Зоопсихолог.

— Круто! Обожаю мужиков, которые чем-то необычным занимаются. А этот еще такой… вот мужик. Харизма у него. И с юмором. Короче, нравится он мне. Значит, надо сделать вид, что моя Катька — истеричка, и записаться к нему на прием. Так?

— Между прочим, он муж Рады, — проинформировала ее Лина.

— Какой ужас! — засмеялась Вероника. — Но ты же ей не расскажешь?

— Слушай, между прочим, уже час, а подарка мы так и не купили, — Лина решила сменить тему разговора, который ей вдруг перестал нравиться.

— Какой кошмар, — повторила Вероника, но на этот раз уже впав в неподдельное уныние. — А что делать? Не пойти нельзя и без подарка — нельзя…

— Погоди! У меня дизайнер знакомый есть, как раз по собачьим всяким шмоткам! — вдруг вспомнила Лина. — Моя знакомая показ устраивала, у меня визитка есть.

— Круто! — радостно завопила Вероника. — Шмотки от кутюр — самое то! Что ты раньше не сказала?!

В оставшийся час они успели договориться о встрече с тем самым дизайнером Женей-Юджином, который, к счастью, оказался на месте, выбрать у него вещицы (Лина остановилась на шубке из розового искусственного меха, отделанной кружевами и стразами, а Вероника — на очаровательном платье невесты и крохотной диадеме) и пулей долететь обратно в Карасье.

Лина припарковала машину перед домом Харламова. Дамы выбрались наружу, подхватив замученных шопингом собачонок, мечтавших вовсе не о дне рождения, а о возвращении домой, к родной подстилке и любимым мисочкам. И замерли, рассматривая дом. Огромный, мрачный, с крышей странной сложной формы, которую снаружи поддерживали балки из грубо отесанных стволов, он и вправду был похож на гигантскую хищную птицу, какие живут в горах, птицу, распустившую тяжелые крылья и собирающуюся взмыть в воздух.