Повести исконных лет. Русь до Рюрика - Александр Пересвет

И плакали по ней плачем великим сын ее, и внуки ее, и с ними князья, и бояре, и прочие вельможи, и все люди. И били себя в грудь и христиане, и язычники, крича: «Осиротела земля Русская матерью ея!»

И так лежало тело ее в горнице княжеской три дня; на третий же день к полудню подняли краду ея и понесли к церкви Св. Илии, где завещала она похоронить себя.

Когда понесли ее хоронить, тогда все, сколько там было христиан, так и язычников, и приезжие из многих стран, купцы и гости, все горько плакали о потере блаженной Ольги. Для князей и вельмож и прочих сановников она была мудрейшей и разумнейшей управительницей государства и защитницей державы, для них же самих была она тихой и приветливой в совете и справедливой в наказании. Кияне же и приезжие люди русские также находили у нее прибежище и упокоение, вдовы же и сироты приют, насыщение и одежду от нее получали с любовью; нищие же и убогие — все в изобилии получали от нее, что им было потребно. А жизнь блаженная Ольга вела воздержанную и целомудренную; не хотела выходить вторично замуж, но пребывала в чистом вдовстве.

И говорили люди так: «Жила бы она еще, когда бы не печенеги и осада их — переживала ведь Ольга сильно за люди своя и народ свой; держала город перед натиском поганых до последней возможности и спасла его молитвами своими; сердце же свое надорвала на том». И пуще люди плакали, вспоминая, как заботилась великая княгиня о всех них во время осады прошлогодней. Все дни те Ольга молилась, ограждая крестом град свой и имея себе в помощь Пречистую Богородицу и всех святых.

И принесли ее на то место, где блаженная Ольга завещала себя похоронить. И отпел я, грешный пресвитер великой сей и истинно святой женщины, над ней положенные по уставу псалмопения и молитвы, и всю службу совершив, благоговейно похоронил ее; и все было сделано так, как она завещала. Сын же и внуки ее проводили блаженную Ольгу до ворот погоста церковного; а далее не пошли; и хотя гневался Святослав на меня за разъяснение, отчего не может он до могилы проводить ее, но сдержал гнев свой.

Так похоронили блаженную Ольгу, и верую я, что еще многими чудесами удивлена будет могила ея, и возвеличена будет она в сонме святых, в земле Русской просиявших!

Святослав же устроил поминки большие по матери своей, и для людей киевских столы были накрыты, и бочки меда хмельного были им поставлены. И так пили все и поминали блаженную Ольгу, святую правительницу свою.

На седьмой же день после того, когда Святослав и жены его, и дети носили еще траурные одежды, прискакали гонцы из Болгарии с известием, что восстали болгары и власть Святослава над страной своей сокрушают.

Прислал же тех вестников Волк-воевода, присовокупив, что не смог удержать Переяславца из-за большого заговора внутри города против русов. Велел передать Волк: «Поспеши, княже, защитить землю свою, покамест Доростол еще держится, и Свенельд в нем. Падет Доростол — снова землю эту воевать придется; мы же ляжем тут все, сраму не взяв на тебя и на русь сдачею нашей в плен».

Разгневался тут сильно князь великий на измену болгарскую, и дружина его мечами о щиты стучать начала. И горожане многие, когда о вести той узнали, стали негодовать на христиан, ибо, как кричали они, убивают-де христиане отцев и братьев их на Дунае.

И взволновались тут многие из бояр великого князя и старших воев, кои особенно были недовольны христианскими деяниями многими матери его, и ждали токмо успения ея, чтобы восставить опять полную веру в идолы поганские. И подступили ко князю Святославу: да восставит он веру древнюю, к коей сам принадлежит. Сказали ему: «Видишь, мирны были нам печенеги, покуда не начала великая княгиня веру Христову устанавливать; никогда до того не слыхано было, чтобы иртим на Киев нападали. То гнев богов на нас, на Русь; ты же, княже, сам воюешь с христианами на Дунае, — отчего позволяешь им здесь богов наших старых сокрушать?»

И лукаво говорили то они, а за ними и многие горожане повторяли. А потому ведь пришли печенеги, что Святослав одних взял с собою на войну и добычу, а с другими враждовал; и сам он землю свою без защиты оставил, всю русь без малого забрав с собою на Болгарию.

Но не слушали люди увещеваний моих и других христиан; и верно сказано, что гневливы язычники и несправедливы, ибо бесы им глаза застят; христианского смирения и исходящего из него суждения разумного не ведают.

Тогда приходил Святослав к церкви Св. Софии и окружил ее воями своими. И сказал мне: «Вот, вызвали христиане гнев людей русских на себя, ибо напали на братьев наших на Дунае. Не держат христиане клятвы своей перед нами язычниками: знаю я, что не считают они то и за клятву. Не могу потому я в Киеве христиан оставить — шипом они колючим будут в <:пине моей. Выведи добром христиан своих из храма вашего, ибо велю сжечь его. Кто же не изыдет, сгорит».

И сказал еще: «Ты же отправляйся в Болгарию к сородичам твоим и христианам; не хочу губить тебя, зная, что предан ты был матери моей, а она тебя любила».

И просил я его лишь дать нам возможность унести святыни наши; тогда же и Крест Животворящий уберегли христиане, иже Ольга блаженная из Царьграда привезла.

Изошли тогда многие христиане из Киева и ушли в Любеч, где дозволил Святослав селиться им; церкви же святые сожгли язычники.

Через четыре дня ушли русы на конях к Дунаю; пешее же войско, да с пополнением, отправилось на судах. Нас же, четверых клириков православных, двух греков и двух болгар, держал Святослав при себе — не хотел ведь он нашей смерти, зная, что после того не будет уже ему мира от христиан на Болгарской земле. Говорил то ему прежде Калокир — ежели хочет он замирить землю ту, чтобы уставить там княжество свое, то не может он священства тамошнего жизни лишать.

На Хорсовом острове остановились русы, дабы совершить там требу свою языческую у священного их дуба. Дуб тот громаден и мрачен, и окружили его ночью, и зажгли костры; а вкруг дуба укрепили стрелы в земле и молились; потом же принесли в жертву трех черных петухов и гадали по ним на успех свой. Но не хочу писать о том, ибо поистине зловещи требы эти поганские; и сами поганые обернулись ликом своим истинным в Киеве, где преже все веры мирно уживались.

Еще стояли на Березани, на острове Св. Эферия; тут соединились с конным войском — и дальше поспешили к Дунаю в виду друг друга.

К Дунаю, где ждал помощи Волк-воевода с войском своим и с союзными болгарами, русы пришли в августе, 8 числа — так быстро шел Святослав. Печенеги же и угры были в Доростоле со Свенельдом и Ингмором — и оттуда бегали изгоном на веси и села болгарские.

И высадились ночью тайно, а наутро подступили к городу, дожидаясь конной рати. Переяславцы же, извещенные, однако, о приходе русов рыбаками местными, ждали их. Исполнилось войско болгарское, соединив к себе городское ополчение, и выступило против русов.

И была сеча велика, и стали уже одолевать болгары; русы же начали пятиться к берегу. Тогда вскричал Святослав: «Уже нам здесь пасть; не волим же того, братие и дружино, но потягнем мужски!»

После того ступил он в первый ряд и убил несколько воев болгарских. В ужасе попятились болгары, ибо истинно не мог никто противостоять Святославу. И образовали русы строй за своим князем, который они называют «свиньею», а у греков то называется «клин». А на флангах же фаланги русской то же сделали Ингмор и Волк. И сделали русы общий приступ, и пали многие вой болгарские; остальные же бежали. Так одолели русы болгар и Переяславец взяли.

Здесь велел князь Святослав казнить всех изменников, коих сам и счел; и стали ими все знатные, кроме тех, на кого указал Волк как на союзников русских. И так посадили на кол 57 человек. А имущество их Святослав забрал себе.

После же сражения сего и взятия Переяславца отпустил Святослав меня и других клириков, сказав, что не с христианами воюет, а с изменниками; нам же, честным, путь чист.

На том заканчиваю я труд сей, в печали и унынии пребывая.

Ибо видел я Русь и русов, и много спрашивал и узнавал историю их, и записывал песни и предания их, наблюдал за тем, как живут и умирают они, как воюют и празднуют. Воистину велик народ сей, и большее величие грядет ему. Но пребывает он во мраке язычества и невежества, и сам лучший воин и князь их затоптал огонек истинной веры, что затеплила в земле той северной блаженная и святая мать его.

И жаль мне народа сего, плачу я о нем и о вражде его с народом болгарским. И уповаю токмо лишь на Бога нашего милосердного Христа, да просветит он сердце Святославово и русов его, и о том молюсь.

АМИНЬ.

БИБЛИОГРАФИЯ

В нижеприведенном списке — не только те источники, которые я цитировал в этой работе, но и те, что использовал косвенно. Думаю, они могут пригодиться и читателю для собственного исследования. Так что получилось два в одном: и использованная, и рекомендуемая литература.