Золотой воскресник - Москвина Марина Львовна

– Смотри, как рука опережает мысль. И тут тоже рука опережает мысль. И тут. А знаешь, что это такое?

Я отвечаю:

– Да не совсем.

– Еду как-то в метро, – говорит Женя. – Я стою, а передо мной сидит дядька и пристально смотрит мне в лицо. Я на него взглянул украдкой, незнакомый мужик, глядит и глядит. Тогда я уставился на него не мигая. Мы долго таращились друг на друга. Он не отводит взгляд. Тогда я взял его кепку за козырек и надвинул ему на нос. Он поднял ее и спокойно сказал: «А вот это не метод». Я вышел из вагона – и вдруг понял, что он победил. Вот что значит: когда рука опережает мысль”.

Лидия Борисовна Либединская демонстративно пила сырую воду из-под крана.

– Я не понимаю, – она говорила, – чем вареные микробы отличаются от сырых.

Лёня – после вечерней прогулки от “Красногвардейской” к “Домодедовской”, после рыночных рядов и полупьяных прохожих с мутными взорами и невнятными речами:

– Боже мой! Как тут все примитивно! Единственный положительный момент – когда я стану покидать этот мир, мне тут ничего будет не жалко!

“Привет, Марин! – пишет мне Юля Говорова. – Все не было времени тихо посидеть. Сегодня первый день, когда я сижу, перебираю воспоминания, и в памяти ожила такая картина, как моя Аля вставляет в окно к зиме вторую раму, а дырки в окнах заделывает не ватой, тряпочками или носками, а кленовыми листьями. «Снег ляжет, выйдет солнце… – говорит, – листья и зазолотятся»”.

Кумиром Сергея Бархина был великий архитектор Ле Корбюзье. Свой удивительный поэтический образ – шляпа, плащ и очки в круглой темной оправе – он лепил с этого изысканного и артистичного француза.

Когда Ле Корбюзье утонул, зодчему было 77 лет, а Серёже – 28. В одной из газет проскочила крошечная статья, Бархин аккуратно вырезал ее и положил в паспорт.

– Ночью в сильном подпитии я возвращался домой, и меня остановил милиционер, – рассказывал Сергей Михайлович. – Забрал у меня паспорт, открыл и увидел заметку с маленькой фотографией Ле Корбюзье – круглые очки, прическа, – внимательно меня оглядел и, заметив сходство, спросил: “Это что, ваш родственник?” – “Да”, – сказал я. “Сочувствую!” – Милиционер отдал мне паспорт и отпустил.

На ярмарку “Арт-Москва” пришел Умар Джабраилов, залюбовался Лёниной электрической Луной и спросил:

– Почём полумесяц?

Мой приятель краснодеревщик Витька:

– Почему ты никогда не звонишь? Позвони мне и что-нибудь спроси, неважно что, ну, например: “Ты уже сдал посуду?”

– Не облизывай нож, – говорю, – а то злой будешь.

– Знаю! – сказал Тишков. – Потому и облизываю.

Валентин Ежов, кинодраматург, автор сценариев “Баллада о солдате”, “Белое солнце пустыни”, “Крылья”:

– …Как – нет Даура? А мы с ним договорились встретиться! Это же ученик мой. Я преподавал у него на Высших сценарных курсах. Два единственных абхаза, которые учились на сценаристов в Москве, – они оба учились у меня. Можно сказать, вся абхазская литература прошла у меня подготовительный курс…

– Однажды мы шли с Дауром по Гагре, – рассказывал мне Валентин Ежов, – он остановил такси и сказал водителю: “Друг! Знаешь ли ты, что в мировой кинодраматургии есть два абхаза? И оба они учатся у этого человека. Так что на территории Абхазии он должен ездить на такси бесплатно. Иначе мы опозорены!”

В Сухуме решили основать музей Даура Зантарии, что было чрезвычайно сложно, поскольку у Даура не было решительно никакого имущества.

– Делается элементарно, – сказал Лёня. – Выделить немного денег, нанять человека и послать его на барахолку: пусть купит стул, на котором сидел писатель, телефонный аппарат, сюртук, кровать, настольную лампу, книги – в буке. Шторы, очки – обязательно, на столе – рукописи и записные книжки, фотография жены под стеклом. Дальше – зеркало, фотография бабушки с дедушкой, башлык. А самое главное – печатную машинку. А то музей комиссара, – вздохнул Тишков, – а нагана нет…

Получили с Седовым ответственное задание из Кремля сочинить житие русского Деда Мороза. Пообещали гигантский гонорар, блестящие перспективы. Уже Успенский не справился и другие мастера сказочного цеха о нашего героя зубы обломали. “Ибо это не просто сказка, – предупредили, – а библейский миф, требующий глубокого погружения. На чашках и тарелках нашу историю будут изображать, дети в школе изучать… Но авторства, разумеется, не будет…”

– За молчание – процент! – быстро сказал Седов.

В 90-е годы Саша Дорофеев отбыл в Мексику и прожил там десять лет. Он писал картины на библейские сюжеты, за что получил прозвище Дионисий, сочинял рассказы и повести, пил текилу и носил сомбреро. В Мексике он скучал по Москве, а в Москве затосковал о Мексике.

– Гуляя в окрестностях “Петровско-Разумовской”, – говорит, – неожиданно обнаружил переулок с удивительным названием – Эльдорадовский.

И добавил молодцевато:

– Вот так! Эльдорадовский переулок!

Я читаю Лёне:

“Как удивить женщину.

Чтобы сделать сексуальную жизнь похожей на фейерверк, достаточно иметь при себе необычного друга – EREX! Запомните, мужчины! Лучшая профилактика простатита и аденомы – это регулярные занятия сексом! С нашим EREХом это легко. Вы будете требовать от своего спутника десятки раз! И вам это будет под силу, если рядом с вами есть EREX!

Миллионы мужчин по всему миру используют самоклеящиеся аппликаторы и получают превосходные результаты, длительные и частые эрекции. Достаточно прикрепить 1 пластырь на 3 дня. Действует 72 часа”.

Лёня в ужасе:

– Куда прикрепить?

Экскурсовод в Шарм-эль-Шейхе зазывает на экскурсию в Иорданию:

– Там идешь подземными туннелями три километра, и, честно говоря, нет ни единого места нерасписанного, и вдруг – свет откуда-то, вы поднимаете голову и видите гору сокровищ, по сравнению с которой каждый из вас, я извиняюсь, конечно, выглядит песчинкой…

На Красноярском книжном фестивале Миша Яснов – про поэта Львовского:

– Пришли дети с мамами, сели, внимательно слушают. А он: “хуй” да “хуй”! Так и хочется сказать: старик, меньше слов, больше дела!

Написала и засомневалась, вдруг это какой-то другой поэт?

– В Красноярске был Станислав Львовский? – спрашиваю Яснова.

– Да, – Миша подтвердил. – Ему потом бабушка одна очень интеллигентная сказала с укором: “Слушайте, у вас такое умное лицо, почему же вы порете такую хуйню?”

– Я тебя арендую на мое завтрашнее выступление, – сказал Тишков. – Будешь у меня на разогреве. Все-таки какой-никакой писатель, читает так артистично свое произведение, а потом выходит мэтр и проводит мастер-класс…

В Праге на книжной ярмарке на сцене центрального павильона Андрей Битов собирается исполнить свою композицию по черновикам Пушкина в сопровождении джазовых музыкантов – Владимира Тарасова с барабанами и Александра Александрова с фаготом. Посетители ярмарки толпами проходят мимо. Битов рокочущим голосом в микрофон зазывает публику:

– Я всю жизнь не мог понять, – говорит он, – почему Пушкин предпочитал что-то чему-то, когда и так было хорошо… Идите сюда, садитесь, между прочим, это лучший барабанщик в мире… А это лучший фагот в мире… Поверьте, черновики интереснее читать, чем хрестоматию. Хотя черновики почему-то читают только ученые. Это чистая партитура для джазовой импровизации. Мы читали в Нью-Йорке – зал был куда больше и публика куда строже, никто не понимал ни одного слова по-русски, но все сидели завороженные. Подходите, в Праге это будет в первый и последний раз. Мы не делаем из этого чёса. Штучное выступление. Я придумал эту фишку. Фишка – зерно – идея – это музыкальный термин. Итак, “Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы”.