Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв. - Антология

Америку. Ее отец Томас Дадли, а позднее и ее муж, были губернаторами штата Массачусетс. Анна прожила жизнь в счастливом браке, вырастив восьмерых детей. Ее первая книга стихов «Десятая муза» была издана без ее ведома в Лондоне в 1650 году. Вторая книга «Разные стихотворения» издана посмертно в 1678 году; она включала как уже опубликованные стихи, исправленные автором, так и стихи из архива поэтессы.

Напутствие книге

О жалкий отпрыск слабого ума,

Которого стыдилась я сама, —

Но добрые друзья в недобрый час,

Похитя, выставили напоказ

Оборвыша – и отдали в печать

Едва умеющего лепетать.

В ребячьих цыпках весь, в ошибках сплошь,

Дитя больное, мамку ты зовешь.

Сперва, смутясь невзрачности твоей,

Тебя хотела скрыть я от людей,

Но жалость верх взяла – ты ж кровь моя, —

И горюшку помочь решилась я.

Я вымыла тебя, но все равно —

То там, то здесь – родимое пятно;

Я выправила, ради красоты,

Твои стопы – а все хромаешь ты;

Хотела приодеть, но не красна

Одежка домотканого сукна.

В таком наряде в мир теперь иди:

Не попадись же критикам, гляди.

А если спросят в дальней стороне,

Кто твой отец, то, вспомня обо мне,

Скажи: отца, мол, нет, а мать бедна,

Мое скитанье – не ее вина.

Генри Лонгфелло

1807–1882

Родился в городе Портленде на Атлантическом побережье США в семье адвоката. После окончания колледжа несколько лет путешествовал по Европе, затем преподавал в Гарвардском университете. Первым сборником его стихов были «Голоса ночи» (1835); за ними последовали, в числе других, «Стихи о рабстве» (1843) и поэма в гекзаметрах «Эванджелина» (1847) – попытка создать национальный эпос на материале американской истории. Лонгфелло много переводил с разных европейских языков, в частности, «Божественную комедию» Данте. Окончанию этой долгой работы посвящен его сонет «Сломанное весло». Труд поэта был широко признан: почетные степени Кембриджа и Оксфорда, членство в Испанской и Российской академиях наук. «Песнь о Гайавате» (1858), переведенная Иваном Буниным в 1896 году (и отмеченная Пушкинской премией), до сих пор составляет основу славы Лонгфелло в России.

Стрела и песня

Я вдаль по ветру стрелу пустил, —

Взвилась, умчалась, и след простыл.

И верно: догонит ли взгляд стрелка

Стрелу, улетевшую в облака?

Я вдаль по ветру песню пустил, —

Взвилась, умчалась, и след простыл.

И точно: какой уследил бы взгляд

За песней, пущенной наугад?

Я эту стрелу через год нашел

В лесу далеком вонзенной в ствол.

И песню мою после всех разлук

От слова до слова пропел мне друг.

Сломанное весло

13 ноября 1864 г. Сегодня весь день дома, думаю о Данте, о законченном переводе. Хотел бы я сделать на своем труде такую же надпись, какую я прочел на обломке весла, выброшенном морем на исландский берег: «Часто я клял тебя, но не бросал».

Однажды между скал и валунов

Вдоль берега Исландии пустого

Бродил поэт, ища последних слов,

Прощального «аминь» для книги новой.

Гремели волны мерно и сурово,

Взлетали чайки из-за бурунов,

И за грядой летящих облаков

Неярко дотлевал закат лиловый.

И вдруг волной бурлящей принесло

К его ногам разбитое весло,

И он прочел в нарезанном узоре:

«Тебя я часто клял, но не бросал».

Он эту фразу в книгу записал —

И праздное перо закинул в море.

Гонимой Туче, вождю племени омахов

Мрачен и хмур ты сейчас, о вождь могучих омахов;

Мрачен и хмур, как Гонимая Туча, чье имя ты носишь!

Вижу, как в алый свой плащ завернувшись, ступаешь ты важно

Улицей узкой и людной, как некогда пестрые птицы

По берегам заповедным ступали, следы оставляя.

Кроме следов, что останется скоро от вашего рода?

Житель холмов, как ты можешь дышать этим воздухом тесным?

С вызовом тщетным глядишь ты вокруг презрительным взором,

Требуя у мостовых и у стен равнодушных возврата

Прежних угодий охоты, – в то время как толпы несчастных

С голода мрут на задворках Европы, всё громче взывая

К праву законному их быть совладельцами мира!

Так возвращайся к себе на Уобаша западный берег!

Там, в лесах, ты хозяин. Осенью золото кленов

В пышных чертогах твоих полы выстилает, а летом

Сосны свое благовонье разносят по царским покоям.

Там ты велик и могуч, герой, укротитель мустангов,

Там ты гонишь оленя зеленой долиной Элкхорна —

Или в холмах у Ревущей Воды – или там, где омаха

В чаще мелькнет и скроется с глаз, как храбрец Черноногий.

Слышишь ли гул, доносящийся от плоскогорий пустынных?

Клич это Лис или Воронов, или Чудовища рыки,

Зверя, ловившего молнии пастью, – который в берлоге

Ждет только часа, чтоб род краснокожих совсем уничтожить?

Нет! опасней, чем Лисы и Вороны, эта опасность,

Неотвратимей, чем поступь Чудовища, для краснокожих.

Видишь, плывет большое каноэ с дымом и громом

В волнах Миссури? А там, вдалеке, костры среди прерий

Светят сквозь ночь, и облако пыли седой на рассвете

Обозначает не стадо бизонье, не скачку манданов;

То караван, растянувшись, идет по землям команчей!

Это дыханье саксонцев и кельтов, как ветер с востока,

Гонит все дальше на запад скудные дымы вигвамов.

Эдгар Аллан По

1809–1849

Родился в Бостоне. Осиротев в возрасте трех лет, был взят на воспитание богатым джентльменом-южанином, несколько лет провел в закрытом лондонском пансионе, вернулся в Виргинию для учебы в университете, но рассорился с приемным отцом, и для него началась пора скитальчества. Он жил в разных городах, занимаясь журнализмом,