Тысяча молний в бензиновых лужах - Мария Сальватор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слезы хлынули из глаз. Еще больнее… То есть сегодня вечером он уже не приедет к моему дому, и, наверное, я поступаю правильно. Он вскоре забудет меня. Правильно говорил папа: «…люби, но никого не подпускай к себе близко. Потому что если подпустишь – захочешь удержать, а удержать никого нельзя. От этого потом будет еще больнее». В этот момент меня захлестнула волна отчаяния и гнева.
– Рит, я люблю тебя! Пожалуйста, не уезжай! Не бросай меня, Рит! Я прошу, не бросай меня! – Кричал Ильяс.
А поезд набирал ход все быстрее, унося меня прочь. Мне не хотелось ни то, чтобы разговаривать с ним, а даже видеть, потому что потом я бы точно не смогла уехать… Я плакала от боли и от разочарования, мне было так больно, что я бы ни за что на свете не смогла бы описать это чувство словами…В который раз… Наверное, мне не суждено было любить и быть любимой. В голове не укладывалось, как все это могло с нами случиться…
Честно говоря, в тот момент я и не задумывалась насколько ему было обидно… Ведь мы привыкли думать только о своей боли, но я не была такой, я всегда пыталась чувствовать и его боль тоже, но, видимо, как я ни старалась, у меня это получалась плохо. Почему? Потому что я и подумать не могла, что когда-нибудь разобью его маленькое сердечко вдребезги. Если бы тогда я смогла распознать всю суть дела, то никогда бы не отпустила его в тот вечер… Тогда вслед Ильясу я крикнула: «Обернись!», и он обернулся… И как оказалось, я в последний раз увидела его так близко…
– Нет, я не могу так, – сказал Кирилл и вышел из купе. Я даже не заметила этого, потому что паутина боли, злости и разочарования окутала меня полностью.
Раздался глухой свист, меня резко качнуло вперед, поезд остановился. Я огляделась вокруг, от слез ничего не было видно, но боль не унималась.
– Вставай, – сказал Кирилл, хватая меня за локоть.
– Что? – не поняла я.
– Кто дернул стоп-кран? – раздался голос проводника.
– Вставай и идем. Ты можешь делать, что хочешь, но я не позволю так поступать с ним. Рита, приди в себя, ты уезжаешь, бежишь, нет, не от Картера, а от себя самой. Ты говоришь, что любовь заставит его страдать? Да, Рит, заставит, если ты просто так уедешь.
– Я не хочу поступать, как эгоистка, – сказала я. – Я думаю о нем.
– Нет, ты думаешь о себе, да, правда бывает горькой, но лучше сказать все, как есть, а не лгать. Идем, и скажи всю правду. – Парень дернул меня за руку.
– Нет, Кирилл, нет, – покачала я головой. – Я не могу так. Прости. Сойди с поезда, не нужно меня провожать. Я иду в новую жизнь, и ты не должен меня останавливать. И пусть он простит меня. Ты думаешь обо мне плохо, думаешь, я должна сказать правду. А знаешь ли ты, какую боль способна принести с собой правда? Тебе кажется, все так легко и просто в жизни, как у вас с Раечкой? Когда любишь, жизнь кажется прекрасной. Кажется, что любая мечта исполнится. Все цели меняют направление, и меняется даже направление ветра. Взгляд начинает замечать цвета, и тогда… Тогда начинает нравится красный цвет. Постоянно, каждое мгновение, всегда губы произносят только одно имя. Верно? Его имя не только на моих губах, оно в каждой моей мысли, в моем сердце, в каждой клетке моего тела. Мне тяжело, Кир, очень тяжело. Но я знаю, что Ильяс не потеряет свою семью из-за меня, ведь жить на две семьи очень тяжело, я по себе знаю, ведь мои родители давно не вместе. Зачем я буду наносить ему такие раны на сердце, если в любом случае мне придется уйти?
Кирилл опустил голову, по его щеке скатилась прозрачная упрямая слеза.
– Иди, Кирилл, – сказала я, – иди и не вспоминайте обо мне. Я больше не вернусь в этот город. Будьте оба счастливы, но обещай, ты будешь присматривать за ним, стань ему лучшим другом, умоляю тебя.
Кирилл громко всхлипнул и обнял меня крепко-крепко.
– Прости, Рит, я не видел, как тебе плохо.
– В этом нет ничьей вины. Прощай.
– Никогда не говори «прощай», Рита, – сказал Кирилл, – иначе не будет возможности увидеться снова. Давай скажем друг другу «до свидания».
Я улыбнулась ему в ответ и сквозь слезы прошептала:
– До свидания.
Пролог
Маргарита
В кабинете было душно, весна оказалась на удивление очень жаркой. Солнце упрямо пробивалось сквозь жалюзи и падало на зеркало, которое висело напротив. На мне черно-белое строгое платье, классические черные лодочки, которые изрядно натерли ноги, от волнения я перебираю в руках ремешок клатча.
– Простите, – говорит секретарь, – все занято, я записала вас на завтра.
– Послушайте, – спокойным тоном отвечаю ей я, – этот процесс можно ускорить, я в этом городе ненадолго.
– Да, – она улыбается, – думаю, завтра все решится.
– Хорошо, – киваю я, поднимаюсь со стула и уверенной походкой выхожу из ее кабинета.
В коридоре довольно прохладно, поправляю волосы небрежным жестом и застываю. Прямо на меня идет он, нервно развязывая галстук и перебирая листы в папке. Его волосы уже не растрепаны, как это было раньше. Белая рубашка, закрывает всю красоту грациозного рельефного тела, пухлые губы задумчиво закусываются. Он выглядит таким взрослым, мужественным и самостоятельным, пожалуй, единственное, что осталось прежним – его глаза и шрам на правой щеке.
Я быстро прихожу в себя и поворачиваюсь спиной, чтобы он не узнал меня. Ильяс проходит мимо. Ах, этот запах… От него все так же пахнет мятной жвачкой и бензином. Вдыхаю воздух и закрываю глаза.
– Маргарита, – звучит голос позади меня.
Я вздрагиваю и ругаю себя за то, что не ушла раньше. Дыхание снова перехватывает.
– Маргарита Круглова? – повторяет он.
Сжимаю кулаки настолько сильно, что ногти впиваются в кожу, но все-таки медленно поворачиваюсь.
Что же это? Почему ты так стучишь, сердце? Разве ты не забыло его?
Ильяс улыбается широко и искренне, глаза его горят. Он передает папку мужчине, стоящему рядом и подходит ко мне.
– Привет.
– Привет, – выдыхаю я.
– Боже мой, как давно я тебя не видел, – говорит парень. – Года два?
– Три, – поправила я.
– Ты совсем не изменилась, разве что повзрослела. Прекрасно выглядишь!
– Спасибо, – сказала я. – А вот ты изменился.
– Правда? – рассмеялся он.
– Да, но только…
– Только твои глаза все такие же, – дополнил он.
– Верно, – улыбнулась я.
– Ты здесь зачем?
– Мне нужен Дмитрий Шестаков.
– Его сегодня нет, будет завтра с утра.
– А ты здесь откуда? –
