Тысяча молний в бензиновых лужах - Мария Сальватор

как начало новой эпохи. Словно раньше жизнь была одна, а после него открываются новые двери, и наступает совершенно другая. Появляются чувства, которые принято описывать как "бабочки в животе", "на седьмом небе от счастья" и так далее. Вы испытываете невероятное чувство любви, закрываете глаза и переноситесь в другой мир, яркий и совершенный. Кружится голова, уходит земля из-под ног… Бешено бьется сердце! Ощущение, будто вы летите в пропасть! Что вы себе вовсе не принадлежите! И у вас появляется дикое желание, чтобы вся эта сказка никогда не заканчивалась! А все потому, что любовь… Настоящая…

Дверь открылась и на пороге появилась Раечка, лицо ее было заплакано, она изо всех сил держала Кирю за руку, но на парне тоже не было лица.

– Что? – спросила я, поднимаясь из-за стола.

– Рит, он… Помоги ему, прошу, он не вынесет этого, – прошептала Рая.

Я поняла все без слов.

– Нет, не может быть…

Я бросилась к остановке, старое такси ехало ужасно медленно, терпение было на исходе, я не могла допустить этого.

Боже, за что ты так его наказываешь? Как он будет жить без нас?

Забежав в больницу, я без проблем разузнала, где лежал Глеб, лифт не работал, пришлось бежать по лестнице, но меня это нисколько не останавливало, я должна была успеть.

В коридоре было тихо, в углу сидела женщина, утирая слезы платком, двое парней сидели с обеих сторон от нее и что-то говорили. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я подошла к ним ближе. Женщина подняла голову и одним жестом указала мне на дверь палаты. Я вошла, на кушетке лежало тело, бездыханное и мертвое. Прижавшись к стене, я зажала рот руками, чтобы не закричать от горечи и разочарования, но влетевший в палату Картер привел меня в ужас. Увидев тело лучшего друга, он не поверил своим глазам. На минуту парень застыл, даже не заметив меня. Подойдя ближе и прикоснувшись к Глебу, Ильяс извился как дьявол и издал пронзительный вопль. Мучась собственным бессилием, я ясно, в деталях вспомнила, как он стоял на коленях, перед Глебом, как обнимал его и просил прощения. Я захлебывалась собственными слезами. Парень сплюнул кровь – наверное, прикусил себе язык или щеку. Мне хотелось умереть. Десять раз умереть, чтобы не видеть этого.

Он взглянул на меня полными слез глазами, и мне почудилось, что его сейчас вырвет. Он пробовал кричать, спрашивал, что же теперь с ними будет, но не добился никакого ответа. Картер стонал то громко, то еле слышно.

– Глеб! – Крикнул он, и я буквально опешила. – Глеб, ты чего? Вставай! Посмотри, видишь, даже стукачка пришла тебя поддержать, а ты знаешь друг, что она сделала? Она меня бросила! Представляешь? Вставай, дружище, я не смогу без тебя, слышишь? Вон она там, у стены смотрит на нас, ей нравится мучить людей. Вставай, слышишь? Как я смогу без тебя, Глеб? Ты меня слышишь?

Свернувшись у его кушетки, как ребенок, он что-то шептал, но понять его было невозможно. А потом начал громко кричать и тормошить его из стороны в сторону.

– Ильяс, – подбежала я к нему.

– Видишь, что ты сделала? Ты даже друга меня лишила, если бы я не просидел всю ночь до утра около твоего дома, то еще успел бы застать его живым!

– Прости, – прошептала я и отстранилась от него.

– Что же ты наделала, Рита? – всхлипнул Ильяс. – Ты же убила меня.

Он внимательно осмотрел меня.

– Ильяс, мне так жаль, – прошептала я, наклонив голову, вздохнув и закусив губу, – мне его тоже будет не хватать.

– Он любил тебя, – прервал меня Картер, – я знаю это, он же мой друг, он говорил, ты похожа на его сестру. Он был так рад за нас, а я… Я носился только со своими проблемами, я должен был поговорить с ним, я столько всего должен был сказать ему… Понимаешь, он умер из-за меня. Я должен был спасти его ценой собственной жизни, но… Я… Я не смог… Потому что меня волновала только ты… Рита, когда тебе плохо, рядом с тобой должен быть кто-то, кто поддержит тебя, то есть друг. Бог дает нам родных, но друзей мы выбираем сами, и здесь Глеб прогадал… Я ужасный друг… Его что-то мучало, он хотел мне рассказать, возможно, это страх перед операцией, но я так мечтал снова увидеть его на ногах… Но я… Я эгоист… Я чертов эгоист… Единственное, что меня интересовало тогда – это ты, моя любовь, и я совсем не думал, что Бог заберет у меня именно того, кто был ближе всех к моему сердцу… Я любил его больше, чем брата… Для меня он был всем, второй половиной моего сердца… Я защищал его, где-то воспитывал, я всегда пытался сделать так, что бы люди вокруг уважали его… Я хотел спасти его жизнь… Я готов был пройти через все, я так хотел подарить ему эту жизнь во второй раз…

– Ильяс, – плакала я, – не кори себя, Глеб знал это.

– Рит, я ведь действительно считал, что мы – семья. Но… Он ушел… Оставил меня одного… Почему Бог забирает всех тех людей, которые были для меня всем? Что я буду делать? Скажи, что? Я не смогу привыкнуть к тому, что его нет. Я буду отзываться на звук открывающейся двери, чувствуя, что он сейчас въедет в комнату, скинет с себя куртку и бросит ее на диван, снова начнет шутить и, жуя свой бутерброд, будет открывать ноутбук, чтобы узнать последние новости, расскажет какой-нибудь анекдот и будет громко-громко смеяться.

Ильяс плакал, он не скрывал своих слез, ему не было стыдно за них.

– Каждый вечер я буду закрывать глаза, и прислушиваться, не играет ли музыка, которую он любил? Он жил один. Родители давно умерли, а его девушка отвернулась от него. Ты знаешь, я никогда ничего не изменю в его комнате. Я никогда не продам его квартиру. Там все вещи будут лежать так, как лежали при нем. Я ничего не буду трогать. Его открытый ноутбук, разбросанная одежда, наушники под подушкой, неряшливо заправленная кровать, незакрытый колпачок от флакона с парфюмом на столе, диски с его любимыми фильмами, постеры на стене, пусть им до сих пор там пахнет, я закрою эту комнату, но когда мне будет ужасно тоскливо, я снова открою ее. Зайду, возьму подушку, закрою глаза и вдохну этот запах, и ты знаешь, я уверен, что у меня будет ощущение, что он где-то рядом, стоит около меня, но я его не вижу, он смотрит на меня и улыбается. Или… Осуждает… Я не знаю… Я буду приходить на кладбище два раза в неделю.