Сказка - Кинг Стивен

Вы можете сказать, что это слишком скудные припасы для дороги протяженностью в сто миль туда и обратно, и, конечно, будете правы. Зато мой рюкзак был не таким уж тяжелым, и, кроме того, я надеялся, что обувщица предложит мне поесть. Возможно, она даже сможет пополнить мои запасы. Иначе мне придется как-то добывать пищу, и эта перспектива меня не радовала.

Больше всего меня беспокоил висячий замок на двери сарая. Я думал, что если сарай будет заперт, никто не обратит на него внимания. Если же замка не будет, кто-нибудь может войти в сарай, чтобы поискать меня, а пачки старых журналов не смогут полностью скрыть колодец. Я заснул с этой запутанной, как у Агаты Кристи, задачей, но проснулся с тем, что показалось мне хорошим решением Мало того, что сарай будет заперт снаружи — найдется еще один человек, который скажет, что я отвез Радар в Чикаго в надежде на чудесное исцеление.

Решением проблемы был Энди Чен.

Я ждал до семи часов, чтобы позвонить ему, думая, что к тому времени он уже встанет и будет собираться в школу, но после четырех гудков был почти уверен, что мой звонок поступил на голосовую почту. Я уже обдумывал сообщение, которое оставлю, когда он ответил, нетерпеливый и немного запыхавшийся.

— Что тебе надо, Рид? Я только что вышел из гребаного душа и залил тут весь пол.

— О-о-о, — сказал я фальцетом, — Желтая Угроза обнажила себя!

— Очень смешно, расистский ублюдок. Что у тебя?

— Кое-что важное.

— В чем дело? — спросил он. Теперь это звучало серьезно.

— Слушай, я в «Хайболле» за городом. Ты ведь знаешь «Хайболл», верно?

Конечно, он знал. Это была стоянка грузовиков с лучшим ассортиментом видеоигр в Сентри. Мы забирались в машину того из нас, у кого были права — или садились в автобус, если такого не оказывалось, — и играли, пока не кончались деньги. Или пока нас не выгоняли.

— Что ты там делаешь? У тебя ведь уроки.

— У меня есть собака. Та самая, что так сильно напугала тебя, когда мы были детьми? Она не очень хорошо себя чувствует, а в Чикаго есть кое-кто, кто может помочь старым собакам. Как бы омолодить их.

— Это разводка, — решительно заявил Энди. — Наверняка. Не будь дебилом, Чарльз. Когда собаки стареют, они стареют и все…

— Может, ты заткнешься и послушаешь? Один парень подвезет меня с Радар на своем фургоне за тридцать баксов…

— Тридцать…

— Я должен идти прямо сейчас или он уедет без нас. Мне нужно, чтобы ты запер дом.

— Ты забыл запереть свой…

— Нет, дом мистера Боудича! Я его не запер!

— А как ты добрался до «Хайболла»?

— Я упущу машину, если ты не заткнешься! Запри дом, ладно? Я оставил ключи на кухонном столе, — а потом, как будто это была запоздалая мысль. — И сарай на заднем дворе тоже запри. Замок висит у него на двери.

— Мне придется ехать в школу на велосипеде, а не на автобусе. Сколько ты мне заплатишь?

— Энди, ну хватит!

— Я шучу, Рид, я даже не буду просить тебя отсосать мне. Но если кто-нибудь спросит…

— Никто не спросит. А если кто-то это сделает, скажи правду: я поехал в Чикаго. Не хочу, чтобы у тебя были неприятности, просто прошу запереть дом. И сарай. Я заберу у тебя ключи, когда мы вернемся.

— Ладно, запру. Ты останешься там на ночь или…

— Возможно. Может, даже на две ночи. Всё, мне нужно идти. Спасибо, Энди. Я твой должник.

Закончив разговор, я закинул рюкзак за плечи и снял с гвоздя поводок. Оставил связку ключей мистера Боудича на столе. Поднял Радар с лежанки. На заднем крыльце я остановился, глядя сверху на сарай. Неужели я действительно хочу спустить Радар по этим узким выщербленным ступенькам (разной высоты) на поводке? Плохая идея. Причем для нас обоих.

Было еще не поздно все отменить. Я мог бы позвонить Энди и сказать, что либо я передумал в последнюю минуту, либо вымышленный водитель фургона уехал без меня. Мог пойти домой, разорвать письмо на кухонном столе и стереть мейл, ждущий отправки миссис Сильвиус. Энди был прав: когда собаки стареют, они стареют и всё. Это не значило, что я не мог изучить этот другой мир; мне просто нужно было подождать.

Пока она не умрет.

Отстегнув ее поводок, я направился к сараю. На полпути я оглянулся: она сидела там, где я ее оставил. Мне хотелось позвать ее, желание было сильным, но я этого не сделал. Я продолжал идти, а у двери в сарай опять оглянулся. Она все еще сидела у подножия лестницы. Я почувствовал горькое разочарование оттого, что вся моя подготовка — особенно выдумка по поводу висячего замка, — пропала даром, но все равно собирался уйти, оставив ее там.

Я уже хотел вернуться, когда Радар поднялась на ноги и нерешительно пошла через задний двор к тому месту, где я стоял у открытой двери сарая. Она помедлила, принюхиваясь. Я не стал включать лампы на батарейках, потому что с ее носом они ей были не нужны. Она посмотрела на стопки журналов, которыми я закрыл то, что осталось от таракана-гиганта, и с отвращением повела своим чутким носом. Потом повернулась к доскам, прикрывавшим колодец, и тут произошло нечто удивительное. Она подбежала к колодцу и начала царапать доски, тихо поскуливая от возбуждения.

«Она помнит то место, — подумал я. — И это, должно быть, хорошие воспоминания, раз она хочет пойти туда снова».

Я повесил замок на щеколду и прикрыл дверь, оставив достаточно света, чтобы дорогу к колодцу.

— Радар, сейчас нужно вести себя тихо. Тише!

Скулеж прекратился, но она продолжала скрести доски. Ее желание спуститься заставило меня немного успокоиться насчет того, что находилось в конце подземного коридора. Действительно, чего мне там бояться? Маки выглядели прекрасными, а пахли еще лучше. В обувщице не было ничего плохого, она приняла меня радушно, утешила, когда я плакал, и я хотел увидеть ее снова.

А она хотела снова увидеть Радар. И Радар, я думаю, тоже хочет ее увидеть.

— Лежать.

Радар посмотрела на меня, но осталась стоять. Она смотрела то в темноту под досками, то на меня, потом опять на доски. Собаки находят способ донести до людей свою точку зрения, и я отлично понимал ее: скорее, Чарли.

— Радар, лежать!

Очень неохотно она легла на живот, но как только я отодвинул доски от входа в колодец, вскочила и помчалась по ступенькам, проворно, как щенок. Какое-то время я еще видел внизу пятна седины на ее загривке и возле хвоста, а потом они исчезли.

А я-то гадал, как спустить ее по ступенькам! Довольно забавно, не так ли? Как любил говорить мистер Невилл, мой учитель английского: «Ирония полезна для вашей крови».

Я чуть было не позвал ее назад, но понял, что это плохая идея. Вероятно, она не обратила бы на это внимания, но если бы обратила и попыталась развернуться на этих узких ступеньках, то почти наверняка разбилась бы насмерть. Все, что я мог — это надеяться, что она не оступится в темноте и все равно не разобьется. Или не начнет лаять, что, несомненно, распугает притаившихся гигантских тараканов, зато поднимет в воздух целую тучу летучих мышей — тоже гигантских.

В любом случае, я ничего не мог с этим поделать. Все, что я мог — это поспешить за ней. Я сошел на ступеньки по грудь, придвинул доски ближе к себе и начал укладывать на них связанные пачки журналов, стоявшие вокруг. Все это время я напряженно вслушивался, боясь услышать глухой удар и последний вопль Радар. Или, если бы падение не убило ее сразу, тихое поскуливание от боли, пока она лежала в грязи, медленно умирая из-за моей дурацкой идеи.

Я вспотел, как свинья, пока подтягивал к себе доски и пачки. Просунув руку сквозь стену журналов, я подцепил еще одну пачку, взвалил ее на голову, как туземка, несущая к реке корзину с бельем, а потом медленно присел. Последняя пачка плавно легла на доски, окончательно закрыв вход в колодец. Если Энди бегло осмотрит сарай, прежде чем запереть его, он ничего не увидит. Конечно, оставался вопрос о том, как я собираюсь выбраться наружу, но это была задача для другого дня.