Viva la Mésalliance или Слава Мезальянсу (СИ) - Давыдов Игорь

Она была последней надеждой на нечто эдакое. На чувство завершённости. На те эмоции, которые приходят, когда в конце пути ты осознаёшь: всё, на что ты тратил силы, было не зря.

И вот, наконец, впереди появился силуэт.

Быть может, Даркен бы и не заметил его в этой тьме, даже высветив фонариком, да вот только у молодого человека имелся неплохо отлаженный HUD в забрале шлема. Магический контур, не имеющий ограничений человеческого зрения, трудолюбиво выхватывал всё, что могло считаться системой за живое существо, и подсвечивал это пред взором хозяина. Ни на что более ориентироваться не приходилось, ведь никаких источников света в катакомбах не имелось: даже преследуемые предпочитали не отягощать себя грузом фонарей и, по всей видимости, просто применили заклинание ночного зрения.

Отвратительное заклинание, если честно. Непривычный к нему Дарк, к примеру, из полезных свойств этого контура видел разве что возможность не врезаться в стены.

“Номер один” несколько раз пытался ударить проклятьем в спину бегущему впереди человеку, но каждый раз либо оказывался недостаточно быстр, либо недостаточно точен, либо же в дело вмешивались особенности местных извилистых коридоров.

А зачастую и всё сразу.

Поэтому после пары-тройки неудач, сын рода Маллой решил сменить тактику и сосредоточился исключительно на скорости бега, что в итоге и вынудило беглецов отказаться от попыток скрыться и, всё же, принять бой.

Схватка началась внезапно. Просто в какой-то момент преследуемый Даркеном силуэт развернулся и встретил “номера один” широким взмахом посоха, вынуждая юного некромага уйти в спешную, эффективную, но довольно неуклюжую защиту.

Они столкнулись на полном ходу. Но противник оказался не готов к тому, что ему придётся ловить тяжёлую тушу Даркена, который и без доспехов был далеко не феечкой, а уж в полном боевом облачении оказался снарядом, веса которого хватило, чтобы сбить вражину с ног.

На том их противостояние и окончилось: беглец с посохом неудачно приземлился затылком о выступающий камень, что внесло коррективы в его способность продолжать бой. Долговязый типок так и замер, широко открыв глаза в удивлении. Любая осмысленность из его взора попросту испарилась.

Однако враг оказался не один. Всего спустя секунду Даркен был вынужден резко выпрямиться, пусть даже всё ещё стоя на коленях, и заблокировать удар костяного клинка. Вот уж где карфагенская магичекая школа показала себя во всей красе: полуторный меч, направленный силой сразу двух рук, едва не пробил спешную защиту юного некромага, привыкшего удерживать оружие одной лишь правой. В итоге противник продавил своим лезвием сегментированный клинок Даркена тому до самой груди, и даже коснулся защитного волокна на шее некромага. Благо настолько ослабленный удар не мог пробить качественные доспехи, а заклинание, сорвавшееся с кончика меча недруга, оказалось не способно долго существовать средь столь немагопроводных материалов.

Следом за второй вражиной к схватке присоединилась и третья: коротышка с чем-то, что по длине напоминало катану, а по форме — ту японскую антисамурайскую полицейскую дубинку, явился словно бы из ниоткуда, и попытался достать Даркена колющим, метя прямиком в живот.

Молодой некромаг решил не проверять на практике, окажется ли способен этот мелкий шибздик пробить дорогостоящую броню, и инициировал процесс обращения меча в косу, чтобы таким образом оттолкнуться от клинка бастардного меча “второго”. Силы Даркен в это вложил не мало, а потому полёт его окончился ударом спиной о стену.

Впрочем, молодой человек к этому оказался готов, а потому столкновение это, хоть и являлось неуклюжим, по праву могло бы назваться стратегическим.

В грудную пластину, наплечник и правый наголенник ударило несколько проклятий. Им не удалось пробиться чрез защиту, так что Даркен лишь отметил факт, сосредоточившись на отражении серии атак сразу с двух сторон: пришлось торопливо уменьшить косу до меча, чтобы иметь возможность орудовать им в условиях драматической близости к стене, отойти от которой мешал яростный натиск “второго” и “третьего”.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Техника боя этих двоих была достаточно бедная. По сути, её хватало лишь на то, чтобы заставить сына рода Маллой уйти глухую оборону: при прочих равных это противостояние, скорей всего, закончилось бы тем, что нападающие выдохлись бы пораньше заметно более экономно расходующего силы дворянина, вот только “прочих равных” не имелось.

Ведь там, за спинами усатого “второго” и коротышки “третьего” были ещё и рослый “четвёртый”, что вполне мог бы поспорить габаритами с Гало, да вышеупомянутая Стрыга.

Вид “четвёртого”, что уверенно шёл по направлению к юному некромагу, взвешивая в руках опасно выглядящий огромный молот, ударная часть которого, по всем признакам, была до краёв заполнена прахом, заставил Даркена шевелиться. Молодой человек избрал своей целью усача, чьей полуторный меч явно менее пригоден для сражений на дистанции крепких дружеских обнимашек, и рванул к нему навстречу, улучив момент, когда удалось особенно удачно заблокировать его оружие. И вот, резко сократив расстояние, юный некромаг поспешил развернуться и, направив клинок в сторону ближайшей стены, вновь обратить его в косу, дабы отправить разом и себя, и усатого противника в полёт. Прямиком в сторону молотобойца.

Возможно, тут бы и закончился бы этот бой, если бы последний решился бы просто отмахнуться своим внушительным оружием от союзника и, заодно, от “прилипшего” к нему Дарка, да вот только он не то не заметил в темноте прикрытого тушкой товарища чёрного доспеха, не то просто не успел сообразить, что в Форгерии смерть не окончательна, а потому лишь поймал живой снаряд одной рукой, прижав его к своей груди.

И этого “номеру один” хватило, чтобы мгновенно снизить опасность громилы. Молодой человек просто прижал пяту косы к крупной кисти противника, да послал туда два проклятья, одно за другим: первое начало путешествие по кровеносным сосудам, чтобы вызвать фибрилляцию сердца молотобойца, а второе попросту оторвало вражине кусок конечности, что было не только больно, но и мешало взяться за рукоять оружия двумя руками. Это превращало внушительную колотушку из магического атрибута в простую палку с тяжёлым набалдашником.

Следом Даркен оказался вынужден отмахнуться косой от пытающегося подобраться к столь сложной добыче коротышки, да отскочить подальше от громилы и усача, выдав последнему на прощанье болезненный удар ногой в пах. И вот тут он впервые взглянул в глаза администратору Стрыге, шпагу которой едва-едва успел заблокировать древком косы-трансформера.

Шпагу. Эта ростовая готичная кукла с пышными волосами и неправдоподобно большими очами цвета абсента была вооружена шпагой. Оружием, что двумя руками держать не принято.

4.

Выбитое телом слечны Глашек стекло ещё не успело долететь даже до коричнево-красных балок моста, как девушка уже выстрелила поводком в стену вагона и с грохотом припечаталась пятками о кусок металла меж двумя окнами.

Ощущения были весьма странными: гравитация тянула некромагичку вниз не сильней, чем потоки воздуха толкали её вперёд, в сторону хвоста поезда, что сейчас мчал в доброй паре десятков метров над водной гладью Влтавы. Броне потребовалось примерно секунды две, дабы осознать, какие именно векторы действуют на её тело и решить, как именно ей стоит начать бег по стене, чтобы в итоге не рухнуть прямиком на рельсы.

Разгон ей обеспечил рывок поводка. Прямо и чуть вверх — влево, в контексте бега по стене, — и этого уже хватило, с учётом магически увеличенной силы трения, для уверенного движения по вертикальной поверхности, вопреки мнению вселенной на этот счёт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Там, под ногами, толпились люди. Не бежали, а именно толпились. В панике они набивались в дверной проём, мешая друг другу и блокируя проход. Минимальное отсутствие организации было виной тому, что пассажиропоток превратился в застойное болото. Вероятно где-то там, в этом столпотворении, под ногами беснующихся лежало несколько свежезатоптанных тел, но осознание этого оказалось не способно колыхнуть сердце Лешей. Всё же, она не была доброй девочкой: её беспокоили лишь те жертвы, которые она могла записать на свой счёт. Жертвы её непрофессионализма. Жертвы недосмотра за выкрутасами будущего мужа. Или, хотя бы, жертвы её безумия.