Эта покорная тварь – женщина - В. Гитин

В ее записках я нашел, между прочим, следующую фразу: «Меня нисколько не смущают преступления против закона, но я глубоко возмущаюсь при мысли о преступлении против человеческой природы».

Эта женщина любила своего мужа и обожала своих детей. Казалось, все должно было обещать ей счастливую семейную жизнь; но вот на жизненном пути появляется человек, который одним взглядом перевернул все ее существование: она жила этой страстью, слушала только его и по первому его слову решилась пойти на преступление...

Когда все было кончено, когда ее осудили и муж отказался простить ее на суде, она вернулась в тюрьму и написала следующие строки: «Жизнь окончена. Простая логика говорит мне, что пора умереть, и как можно скорее...» И она исполнила свое намерение с каким-то свирепым мужеством. Еще во время следствия она сказала своему защитнику: «Я покончу с собой. Надо избавить моих детей от такой матери». В носовом платке у нее был зашит стрихнин, который она приняла, оторвав угол платка и проглотив его вместе с ядом. Скрывая от окружающих ужасные страдания, она попросила стакан воды, не будучи в силах проглотить всего яда. Последние ее слова были: «Я умираю, я счастлива. Прощайте».

                                          ГОРОН. Любовь в Париже. Записки начальника полиции

----------------------------------------------------------------------------------------

Страсть и холодно продуманное преступление, логика и экзальтация, предусмотрительность и в то же время абсолютное нежелание учесть возможные последствия... И при этом легкая и жестокая игра жизнью ни в чем не повинного человека...

В следующем эпизоде, который произошел в 1925 году, также присутствуют муж, жена и... мышьяк. Мотив, правда, весьма экзотичен, но тем более интересен для характеристики женщины- фурии.

ФАКТЫ:

(Из материалов Московского губернского суда. 1926 г.)

Екатерина Т. 21 год. Из крестьян.

В Москве живет один год.

Обвиняется в убийстве мужа посредством отравления мышьяком. До трех лет от роду Екатерина Т. жила у бабки, до 11 лет — у родителей, с 11 до 20 лет — у матери отчима.

Семья была зажиточной. Отец не пил, не кутил, любил трудиться и, в не меньшей степени, лечиться от различных нервных болезней. Мать — истеричка, страдала припадками.

В раннем детстве у Екатерины наблюдались частые головокружения и ночное недержание мочи.

Росла она живой, шаловливой, физически выносливой.

Со взрослыми держала себя отчужденно и застенчиво. Училась плохо. Ее в школе называли «дубоватой». В куклы играла до 18 лет.

В юности вела себя очень скромно и замкнуто. Осуждала тех, кто «сам себя упускает».

На двадцатом году жизни уехала в Москву учиться портняжному делу. 

Через месяц после приезда в столицу вышла замуж за рабочего, имевшего до нее три неудачных супружества.

С мужем жила хорошо, только сексуальные отношения не доставляли ей никакого удовольствия.

Вскоре забеременела. Беременность переносила тяжело. Муж гиперсексуален, постоянно требовал половой близости. Екатерина начала уходить из дому. Часто посещала каток, где любовалась катающимися парами.

Через некоторое время муж заболел гриппом. При этом возросли его половые притязания. Он начал настойчиво предлагать сексуальные сношения в извращенной форме, которую Екатерина описывать отказывается. Приставания мужа вызывали у нее стойкое отторжение.

Она вдруг вспомнила разговор с мужем о том, что в доме завелись крысы, и нужно купить в аптеке мышьяк, чтобы их травить. До этого Екатерина не подозревала о существовании этого яда.

Этот разговор вспомнился после очередного сексуального акта с мужем.

Екатерина купила в аптеке мышьяк и, смешав его с микстурой, дала выпить больному.

На следующий день он скончался в больнице.

Вскрытие показало отравление мышьяком.

Екатерина долго не признавалась в содеянном, затем, на одном из допросов подробно обо всем рассказала.

Сожаления о своем поступке не проявляет.

Психически нормальна.

КСТАТИ:

«Наблюдается некоторая доля сексуального вытеснения, выходящая за пределы нормы, повышение сопротивлений по отношению к сексуальному влечению, известных нам как стыд, отвращение, мораль и как бы инстинктивное бегство от интеллектуальных занятий сексуальной проблемой, имеющее в ярко выраженных случаях следствием полное незнакомство с сексуальным вплоть до достижения половой зрелости».

                                                               ЗИГМУНД ФРЕЙД.

                                                               Три очерка по теории сексуальности

Как видим, в женском варианте эта особенность может привести и к трагическим последствиям.

Героиня следующего эпизода была в середине XX века не менее известна, чем во второй половине XIX века Маделейн Смит.

Звали ее Мари Беснар.

Арестована она была 21 июля 1949 года, затем началось следствие, которое завершилось судебным процессом 20 февраля 1952 года. Но дело оказалось настолько запутанным, что рассматривалось на повторном процессе 15 марта 1954 года, а завершающий судебный процесс состоялся лишь 17 ноября 1961 года.

В день ареста Мари Беснар было 53 года. По описаниям, она «ниже среднего роста, с рано постаревшим лицом, покрытым несколько провинциальной косметикой, с бегающими глазами, спрятанными за круглыми стеклами очков, с тонкими губами...»

Она была землевладелицей и крупным рантье в провинциальном городе Лудене.

Поводом к ее аресту послужило то, что жена начальника местной почты сообщила одному из своих знакомых, будто скончавшийся в октябре 1947 года муж Мари, Леон Беснар, сообщил перед смертью ей, мадам Пинту, что его отравила жена.

Слова мадам Пинту вскоре были переданы начальнику уголовной полиции города Пуатье, и на основании их было заведено уголовное дело, которое оказалось таким долгим, запутанным и знаменитым.

Вначале следствие осложнилось тем, что мадам Пинту — его отправная точка — отказалась от своих показаний. Но нашлось немало людей, высказавших вполне аргументированные подозрения относительно насильственного характера смерти мужа Мари Беснар.

В частности, упоминался двадцатилетний немецкий военнопленный по фамилии Диц, которого не без некоторых оснований считали любовником Мари. Вспоминали, как покойный Леон Беснар как-то сказал, что он в своем доме не хозяин, а слуга своего батрака. Кроме того, до появления этого молодого немца жители Луде- на были буквально завалены потоком писем похабно-эротического содержания, а затем, когда немец поселился в усадьбе Беснаров, этот поток анонимных писем мгновенно иссяк.

Последующая экспертиза сличила часть этих писем с образцами почерка Мари Беснар и однозначно признала ее авторство, которое само по себе свидетельствовало о сексуальной истерии. Поэтому версия о связи Мари с военнопленным и мотиве устранения старого мужа была вполне оправданной, тем более что после смерти Леона Беснара его вдова и немец предприняли ряд длительных путешествий, а когда Диц в мае 1948 года уехал в Германию, Мари постоянно поддерживала с ним связь и в конце концов добилась того, что он в начале 1949 года вернулся в Луден.

Дело Мари Беснар вели следственный судья Пьер Роже, которому тогда едва исполнилось двадцать пять лет, и инспекторы Сюрте (полиции безопасности): Ноке, Шомье и Норман. Эти молодые люди развили достаточно бурную деятельность, которая демонстрирует весь набор явных признаков типичного преступления любви, с его непременным треугольником.

Инспектору Ноке удалось убедить мадам Пинту раскрыть свой замолчавший на время рот. Между прочим, причина ее молчания также работала на обвинение: мадам Пинту, оказывается, отказалась от своих первоначальных показаний потому, что была запугана неким Локсиданом, парижским частным детективом, нанятым для этой цели никем иным как Мари Беснар.

Гарантировав безопасность мадам Пинту, инспектор Ноке услышал из ее уст следующее:

«Когда Мари вышла, чтобы проводить врачей, которых она вызвала к больному, он мне сказал: «Ох, что это они мне дали?» Я спросила: «Кто — они? Немец?» Леон покачал головой. «Нет,— сказал он,— Мари... Мы собирались есть суп. Я увидел на дне своей тарелки какую-то жидкость... Мари налила туда же суп... Я съел, и у меня туг же началась рвота».

Было решено извлечь из могилы труп Леона Беснара и провести его исследование на предмет наличия в нем яда. Экспертиза показала, что в теле покойного было не менее 39 миллиграммов мышьяка на килограмм веса тела, что доказывало факт отравления.

Теперь уже были все основания для ареста Мари Беснар и ее молодого протеже, что и было сделано 21 июля 1949 года.