Дары и анафемы. Что христианство принесло в мир? (5-е изд., перераб. и доп.) - Андрей Вячеславович Кураев

был вынужден подчиниться требованию народа и убить трех знатных персов перед сражением (см.: Плутарх. Жизнеописание Фемистокла. 13). «Когда Фемистокл совершал жертвоприношение у триеры главного начальника, к нему привели трех пленников, очень красивых собою, роскошно одетых. Как говорили, это были дети царской сестры. Когда их увидел прорицатель Евфрантид, жертвы вспыхнули ярким пламенем, и в то же время справа кто-то чихнул, что также было добрым предзнаменованием. Тогда Евфрантид велел обречь на жертву юношей и заклать их Дио-нису Оместу: в таком случае будет эллинам победа»[349].

Даже в начале четвертого века после Рождества Христова человеческая кровь, орошающая языческие алтари, еще не была чем-то из области далеких преданий: «Финикийцы каждый год приносили любимое и единородное дитя в жертву Кроносу, ему же в шестой день месяца Метагитиона закалывали людей и на Родосе; а в Саламине, в одном храме арголидской Афины и Диомеда, какой-нибудь преследуемый человек обегал трижды вокруг жертвенника, и потом жрец, пронзив ему копьем чрево, сжигал его на горящем костре. Много таких же человекоубийств происходило и в Египте: в Гелиополе, например, ежедневно приносили три человеческие жертвы, пока, узнав об этой жестокости, царь Амозис не приказал заменять их столькими же восковыми изображениями. На острове Хиос жертвоприношение омадийскому Дионису состояло в расчленении человека, то же делалось и в Тенедосе, да и в Лакедемоне жертвой Ареса бывал также человек, и на Крите совершали подобные человекоубийства в честь Кроноса, а Афине сирийская Лаодикия ежегодно приносила в жертву деву, которую теперь заменяют ланью. Равным образом, человеческими же жертвами умилостивляли своих богов ливийцы и карфагеняне, да и думатинцы в Аравии всякой год заколали в жертву отрока и погребали его под жертвенником. Сверх того, история свидетельствует, что все вообще эллины, перед выступлением в поход, приносили в жертву людей, тоже делали фракийцы и скифы, а афиняне упоминают о принесенных в жертву дочерях Леоса и Эрехтея. Да и ныне, кто не знает, что в великом городе (то есть Риме) в праздник латриарского Зевса закапывается человек? Справедливость этого засвидетельствовали и известнейшие философы. Диодор, сделавший сокращенное описание библиотек, говорит, что ливийцы, торжественно приносили в жертву Кроносу двести благороднейших отроков, и к этой жертве присоединяли не менее трехсот других[350]. А писатель римской истории Дионисий повествует, что в Италии именно сами Зевс и Аполлон требовали себе человеческих жертв от так называемых аборигенов, и что те, которых коснулось это требование, приносили богам часть всех плодов, а если они не приносили в жертву людей, за то подвергались различным бедствиям, и до тех пор не видели конца злу, пока не обрекали себя на десятину, умертвив же и принеся в жертву десятого из людей, были причиной запустения своей страны» (Евсевий Памфил. Слово василевсу Константину по случаю тридцатилетия его царствия, 13)[351].

Иной сборник языческих свидетельств о человеческих жертвоприношениях в античном мире составляет христианский писатель конца II в. Климент Александрийский: «Мессенец Аристомен заколол триста человек Зевсу Итомскому, полагая, что столь великие и вместе с тем столь изысканные гекатомбы совершил при благоприятных предзнаменованиях. В том числе закланных был и Теопомп, царь лакедемонян, благородное и жертвенное животное. Тавры — племя, населяющее полуостров Таврику, тех из чужестранцев, которых они у себя захватят, после того как те, плывя по морю, сбились с пути, сразу приносят в жертву Артемиде Таврической. Эти заклания Еврипид вывел в трагедии. Моним же в „Собрании удивительных вещей“ рассказывает, что в Пелле, городе Фессалии, приносят в жертву Пелею и Хирину ахейцев. Аентиклид в книге „Возвращения“ сообщает, что ликтийцы (это критское племя) закалывают Зевсу людей, а лесбосцы подобную жертву приносят Дионису, по словам Досида. Фокейцы же (не премину сказать о них), как Питокл повествует в третьей книге „О согласии“, устраивают человеческие всесожжения Артемиде в Таврополье. Житель Аттики Эрехтей и римлянин Марий принесли в жертву собственных дочерей: один — Персефоне, как сообщает Демарат в первой книге „Трагедийных деяний“, другой же, Марий, — Аверрункам, как рассказывает Дорофей в четвертой книге „Италийской истории“» (Климент Александрийский. Увещание к язычникам. 42, 2–7).

И римляне не были чужды этому обычаю. В 536 г. во вторую пуническую войну по совету Сивиллиных книг на базарной площади были живьем зарыты в землю два галла и два грека (по мужчине и женщине)[352]. В крайне стесненных обстоятельствах употреблялся обет священной весны. В силу этого обета все, что родится в будущую весну живого, не исключая и людей, должно быть принесено в жертву богам. Убивать, впрочем, детей не решались в историческое время, а давали им вырасти до зрелого возраста и затем выпроваживали их за пределы своего отечества на все четыре стороны. Подобный обет раз сделали и римляне в начале Второй пунической войны (537 г.), ограничив, впрочем, его одними жертвенными животными, и через 21 год действительно исполнили обещанное[353]. Был у римлян и своеобразный ритуальный штрафбат — Devotio: посвящение человека в искупительную жертву за государство. У римлян полководец мог обречь в жертву подземным богам кого угодно из списка воинов, чтобы чрез это отвратить гнев богов от своего войска. Обреченный бросался в самый пыл сражения, и если был убит, это значило, что жертва принята богами благоприятно. Если же он оставался в живых, то вместо него все-таки хоронили изображение человека и над ним приносили очистительную жертву[354].

Язычники и сами со временем начали гнушаться подобными практиками: «Смотри, что ты делаешь, преступный Дамид! Своими словами ты едва не опрокидываешь храмы и алтари богов». — «Не все алтари, Тимокл. Ведь что ж в них дурного, если они полны благовоний и фимиама? Но я увидел бы охотно свергнутых со своих оснований алтари Артемиды в Тавриде, на которых эта дева наслаждалась известными всем жертвоприношениями, радовавшими ее» (Лукиан. Зевс трагический. 44). «Известные всем жертвоприношения» Артемиде — это намек на историю Ифигении…

В Аркадии богу Ликею «обыкновенно» приносили в жертву мальчиков (Августин. О Граде Божием. 18, 17).

«В историческую эпоху здравое чувство Греции победоносно борется с этим страшным пережитком. Где человек заменяется жертвенным животным[355]; где — куклой; где человек остается человеком, но жертвоприношение заменяется окроплением жертвенника его кровью, или же его сбрасывают со скалы, принимая меры к тому, чтобы он был спасен; где, наконец, очень редко, — и это было самым строгим отношением к старине, — для жертвоприношения приберегают присужденного к смертной казни преступника. Все это были так называемые „фармаки“, то есть средства „исцеления“ государства от болезни»[356].

Например: «Некогда в Галлии