Егерь: назад в СССР - Алекс Рудин

Жмыхин наклонился и приподнял толстую доску пола.

— Видишь? Доски не приколочены. Всегда можно поднять, просушить. И внизу под досками не земля — чёрный пол с утеплителем и гидроизоляция. Сам делал!

Пол под осиновыми досками, и впрямь, был приколочен под наклоном и плотно закрыт промышленным линолеумом. В дальнем углу был виден слив для воды.

— Сюда хоть из шланга поливай — ничего этому полу не будет! Вода утечёт, а пол просохнет. И зимой через щели холодом не тянет. А то видал, небось, такие бани — голове жарко, а ноги мёрзнут? А у меня не так.

Он опустил доску на место, встал на неё.

— Теперь печь и бак. Сделай бак маленьким — и воды всем не хватит, и кипеть будет. Воздух в бане сырой получится, париться тяжело. А слишком большой сделаешь — лишний расход дров. У меня же всё посчитано — только баня истопилась, а уже и вода горячая, и камни накалились.

Жмыхин принялся сматывать шланг. Делал он это аккуратно, основательно.

— Ты иди пока в дом, Андрей Иваныч. Пообедай. Спасибо, что присмотрел за баней.

На обед была огромная кастрюля наваристой ухи и тушёная картошка с курицей. Жмыхины расстарались — наготовили на всю большую компанию. Мало того — на столе стояла трёхлитровая банка домашнего самогона.

— Андрей Иваныч, а ты где пропадал? — встретил меня вопросом Тимофеев.

— Набирался опыта, — улыбнулся я. — У Дмитрия Константиновича хозяйство поставлено на славу.

— Это да, — согласился Тимофеев. — База у него в идеальном порядке, и угодья не заброшены. Лучший егерь хозяйства, можно сказать.

Довольная жена Жмыхина хлопотала у стола.

— Кушайте, не стесняйтесь! Кому добавочки положить?

Тимофеев хвалил Жмыхина, а сам цепко поглядывал на меня. Проверял, какую реакцию вызывают его слова.

Я с удовольствием съел тарелку ухи и поддержал Тимофеева:

— Порядок в хозяйстве — это замечательно. Считаю, что и другим работникам необходимо перенимать передовой опыт.

— Это верно, — хитро улыбнулся Тимофеев. — А что ты, Андрей Иванович, думаешь о предложении Жмыхина передать новую базу ему?

— Знаете, я думаю, что правлению охотничьего общества виднее, — ответил я Тимофееву. — Это решать не мне.

Я отдал хозяйке тарелку, поблагодарил за угощение и вышел на улицу.

Баня затянулась до позднего вечера. В предбаннике накрыли стол и долго сидели, периодически возвращаясь в парилку.

Я попросил у хозяина удочку и отошёл подальше по берегу. Хотелось спокойно посидеть, привести в порядок мысли.

Насадил на крючок шарик из хлебного мякиша и забросил снасть в воду. Поплавок покачался на зеркальной глади и замер неподвижно. В воде отражалось алое небо с тёмной полоской леса над ним.

Я сидел и думал, что Дмитрий Константинович ловко расставил мне ловушку. Не пойти к нему в гости я не мог, чтобы не противопоставлять себя коллективу. А придя сюда, невольно попадал в некоторую зависимость от хозяина.

Поплавок дрогнул и неторопливо пошёл в сторону. Я выждал, пока он окончательно нырнёт в воду, и сделал короткую подсечку. На крючке забился толстый золотой карась шириной с ладонь.

— С почином, Андрей Иваныч!

Жмыхин незаметно подошёл ко мне. От него сильно пахло самогоном, но он твёрдо стоял на ногах и не был пьян. Видно, Дмитрий Константинович умел держать себя в руках.

— Разрешишь?

Жмыхин присел рядом со мной.

— Андрей Иваныч, хочу поговорить с тобой откровенно.

— Давай попробуем, Дмитрий Константиныч, — подумав, ответил я.

— Да, я хочу оставить озеро за собой, — усмехнулся Жмыхин.

Это прозвучало честно. Я даже удивился.

— И конкурентов мне здесь не надо, — продолжал Дмитрий Константинович.

Он искоса взглянул на меня и поправился:

— Это я не про тебя. Ты, Андрей Иваныч, человек неплохой. Да и сам говорил, что здесь временно. А вот кого на твоё место пришлют — неизвестно.

А вот сейчас явно слышалась фальшь. Врал Жмыхин — наша неприязнь была взаимной.

— Ты пойми — я здесь уже больше десяти лет. Обжился, привык. Охотники ко мне с удовольствием ездят. Но ведь и я для этого стараюсь. Да, порой и нарушаю кое-что. А как без этого? Закон законом, но человеческие отношения никто не отменял. Ведь закон для людей, а не наоборот. Верно, Андрей Иваныч?

Этим вопросом он словно старался перетянуть меня на свою сторону. Ну, или хотел, чтобы я обозначил свою позицию.

— Тот браконьер, с женщиной, который на резиновой лодке плавал — он с вашей базы был? — спросил я напрямик. — Вы знали его?

Жмыхин отвёл глаза.

— Нет, — твёрдо ответил он. — Не знаю, кто это был. А узнаю — ноги вырву.

И опять он соврал. Это было понятно нам обоим.

— Думаю, что вопрос о принадлежности базы будет решать правление, — сказал я. — Моё мнение роли не играет. К вам начальство прислушается скорее.

Жмыхин ещё посидел возле меня. Небо почти погасло, поплавок был еле виден на тёмной воде. Последние охотники из бани переместились в помещение базы. Судя по весёлым выкрикам, там продолжалась гулянка.

— Ладно, Андрей Иваныч, — наконец, сказал егерь, — пойдём, определю тебя на ночлег.

* * *

Мне всё-таки пришлось зайти в магазин к Лиде. Избегать разговора выглядело глупо. К тому же, я разрывался между повседневными егерскими обязанностями и работой по постройке базы. Ездить за продуктами было просто-напросто некогда.

Я потянул на себя железную дверь магазина. Лида была одна — сидела за прилавком и что-то читала по своей привычке. Увидев меня, она спрятала книжку.

— Здравствуй, Лида, — начал я, но девушка не дала мне договорить.

Она выбежала из-за прилавка и обняла меня, прижавшись всем телом.

— Андрей! Прости, пожалуйста! Я такая дура! Какое право я имела лезть в твою жизнь, да? Ведь я тебе никто, ты ничего мне не должен. Просто... просто мне очень хорошо с тобой, понимаешь? Вот я и заревновала, глупая баба. Ты простишь меня?

Её глаза были полны слёз, я видел в них невысказанную мольбу, на которую не мог ответить. Поэтому молча обнял девушку и гладил её по голове и плечам.

— Кхм! — кашлянул кто-то сзади.

Лида стремительно отпрянула от меня.

Я обернулся — сзади стоял Фёдор Игнатьевич.

— Андрей Иваныч, — сказал он. — Тебе там опять Тимофеев из Ленинграда звонит. Говорит