Свой среди чужих - Сергей Зверев

Вдохновленный этой мыслью, Шершнев рванул к металлической двери и принялся изо всех сил молотить по ней кулаками:

– Эй, кто-нибудь! Откройте! Мне нужно сдать кровь на анализ! Это срочно!

Но из-за двери не доносилось ни звука – была глубокая ночь. Однако Шершнев не отчаивался. Он стучал до тех пор, пока на руках не появились ссадины. И в конце концов добился своего – услышал шаркающие шаги. Окошко с грохотом распахнулось, и в нем показалась веснушчатая физиономия охранника:

– Что орешь, придурок?

– Мне нужен майор Парамонов! – заявил Шершнев.

– Какой майор? Ночь на дворе!

– Это срочно. Я хочу сделать заявление.

– Да иди ты… Утром сделаешь! – Окошко захлопнулось.

Шершнев взвыл от отчаяния. Он понимал, что охранник абсолютно прав – в такое время им никто заниматься не станет. Но он так боялся, что утром брать кровь будет поздно, что, промаявшись полчаса, вновь взялся за штурм двери. На этот раз охранник откликнулся достаточно быстро.

– Ну и что тебе надо? – спросил он, открывая окошко.

– Мне нужен Парамонов. Если позвонишь ему прямо сейчас, в долгу не останусь. Завтра мой адвокат заплатит тебе сто баксов.

Это подействовало: в замочной скважине несколько раз провернулся ключ. Дверь со скрипом распахнулась, и в камеру вошел высокий парнишка, одетый в ментовскую форму. Шершнев так обрадовался его сговорчивости, что не сразу заметил, что вошедший охранник – не тот, который заглядывал к нему полчаса назад.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, охранник бесстрастно улыбнулся. И вот тут Шершнев заподозрил неладное. Но было поздно – от точного удара по сонной артерии он потерял сознание…

Глава 9

ЖЕНСКОЕ СЧАСТЬЕ

«Просыпайся, соня!» – мысленно приказала себе Лариса и открыла глаза. И сразу увидела себя в огромном зеркале – заспанную, растрепанную, но неуловимо помолодевшую. Давно она так хорошо не выглядела по утрам. Даже макияж накладывать не надо.

– Господи, до чего же здорово! – пропела тихонько и сладко потянулась. И вдруг сердце пронзила острая как бритва мысль: «Чему ты радуешься, дура? А если все это тебе только приснилось?»

Вскочив с кровати, на цыпочках подошла к двери. Чуть приоткрыла и облегченно вздохнула – слава богу, Андрей здесь! Спит на диване, бедненький, и не думает ее охранять. Хотя вчера сам вызвался проводить до квартиры. Понятно, что Лариса пригласила его на чашечку кофе, а он, конечно же, не отказался. Ну а потом…

Что было потом, Лариса помнила смутно. Кажется, вместо кофе они выпили по бокалу шампанского – за удачный исход дела. Потом долго разговаривали. Часов до четырех. Когда Андрей стал зевать, она постелила ему на диване в гостиной. Зашла пожелать спокойной ночи, поцеловала по-дружески… И как только ее губы коснулись его небритой щеки, в душе все перевернулось: вот он, ее сказочный принц! Именно таким она его и представляла – красивым, сильным, ловким. А Андрей, словно почувствовав ее состояние, медленно провел ладонью по ее спине. Она еще теснее прижалась к нему. Их губы слились в поцелуе и…

От воспоминаний у Ларисы закружилась голова. Набросив халат, она метнулась на кухню, чтобы сварить кофе и приготовить яичницу с беконом. Как-никак, у нее в доме находился настоящий мужик, и его не станешь кормить кашками и йогуртами. Увы, но за многие годы одиночества Лариса совершенно разучилась готовить: яичница подгорела, кофе сбежал. От отчаяния ей хотелось заплакать. Она попыталась спасти положение бутербродами, но порезала палец.

Когда Андрей появился на пороге кухни, Лариса как раз заклеивала рану пластырем.

– Доброе утро, – поздоровался он, отводя глаза. – Видите, какой из меня неважный телохранитель, – все проспал. Даже завтрак.

Одной фразы оказалось достаточно, чтобы понять его состояние: смущен, не знает, как себя вести. Да сотни мужиков отдали бы все на свете, чтобы оказаться на его месте…

«Хотя бы на минуту забудь, что ты – кинозвезда! – мысленно осадила себя Лариса. – Если хочешь, чтобы у нас были нормальные отношения, веди себя как обыкновенная баба».

Она подошла к нему и положила голову на его широкую грудь. Андрей, перестав смущаться, обнял ее. Да так крепко, что у Ларисы дыхание перехватило. Сердце сладко заныло: ее чувства не остались без ответа.

– Как хорошо, что я тебя встретила, – призналась она. – Никогда не думала, что могу влюбиться, как семнадцатилетняя девчонка.

– Я ведь тоже уже ни на что не надеялся… Моя личная жизнь складывалась не ахти как. Много лет назад я потерял жену и дочь. Еще года не прошло, как убили мою подругу. Я считал, что мне на роду написано быть одиноким. Но когда увидел тебя… – Андрей замолчал. Было видно, что он не находит слов, чтобы выразить свои чувства. – Я все еще не верю, что ты – моя.

– Твоя… – Лариса счастливо рассмеялась.

Андрей подхватил ее на руки и понес в спальню…

Через полчаса она кормила его завтраком, который приготовил сам Андрей. Яичница у него получилась отменная – настоящая глазунья. Да и салат из свежих помидоров и огурцов вышел хоть куда.

– Извини, но хозяйка из меня никудышная, – виновато призналась Лариса, с аппетитом доедая завтрак. – Столько продуктов коту под хвост… Ну ничего, ужин я приготовлю такой, что ты пальчики оближешь.

На лице Андрея появилась растерянность. Отодвинув тарелку, тихо сказал:

– Лариса, я сегодня уезжаю.

– Куда?

– В Москву. На девятичасовом… Здесь мне больше делать нечего… – Андрей сконфузился, поняв, что сморозил глупость. – Я в том смысле, что моя работа здесь закончена. Парамонову, чем мог, помог. Пора и честь знать. К тому же в Москве у меня, наверное, столько дел накопилось…

От обиды на глаза навернулись слезы: у мужиков одно на уме – работа. Да если бы он сказал ей: «Лариса, бросай все, поехали со мной!» – она бы не колебалась ни секунды. Плюнула бы и на съемки, и на театр, расторгла бы контракт с рекламным агентством. И все ради того, чтобы каждое утро просыпаться рядом с Андреем.

– Я понимаю, – сдавленным голосом проговорила она. – Но ты не мог бы задержаться здесь еще на день?

– На день? – Андрей нахмурился. – Но какой смысл? Побыть с тобой мне вряд ли удастся: ты ведь загружена – съемки, спектакли, репетиции. Предложить тебе поехать со мной у меня язык не поворачивается. Я не хочу отрывать тебя от привычной жизни. Да и что я могу тебе предложить? Я ведь простой мент.

– При чем здесь это? – вспылила Лариса. – Я тебя люблю, ты понимаешь? Я жить без тебя не могу!

Несколько минут Андрей молча смотрел прямо перед собой. Затем, сделав над собой усилие, со вздохом сказал:

– Мне льстит, что такая женщина, как ты, признается мне в любви. Но, Лариса, давай не будем спешить. Давай проверим наши чувства временем. Я готов позвать тебя с собой, в Москву, прямо сейчас. Но надо ли тебе это? Ты хорошенько подумай, прежде чем давать мне окончательный ответ…

В клинике, где лежала Настя Потанина, были строгие правила посещения: с пяти до семи вечера. Андрею с трудом удалось уломать главврача, чтобы тот разрешил ему повидаться с Настей во внеурочное время.

Он не заходил к ней больше недели и, увидев, здорово обрадовался – результаты лечения были налицо. Правда, Настя похудела еще больше, но зато в глазах вместо глухой, затравленной тоски появились живые искорки.

– Привет, Фараон! – поздоровалась она, кутаясь в серый больничный халат. – Даже странно тебя здесь видеть. Я была уверена, что ты давно в Москве.

– Да, командировка в ваш город затянулась… Вообще-то, я пришел попрощаться. Сегодня уезжаю.

– Правда?.. Что ж, счастливого пути. Передавай привет Дорофеевым. Скажи Ване, что я его очень люблю. Пусть приезжает в гости…

– Обязательно передам.

Говорить было решительно не о чем, хотя, направляясь сюда, Андрей заготовил целую речь. Но Настя слушала без всякого интереса его рассказ о том, как продвигается расследование убийства ее дочери. Молча смотрела и устало улыбалась. И в тот момент, когда он мысленно подыскивал повод, чтобы уйти, неожиданно заявила:

– Значит, его нашли.

– Кого? – не понял Андрей.

– Того, кто убил Альку… Ты уезжаешь, значит, все нормально. Иначе ты бы не уезжал.

Подивившись ее проницательности, Андрей кивнул.

– Ты права. Расследование фактически закончено. Остались пустые формальности. Но с этим справятся без меня.

– Господи, за что? За что меня лишили единственной дочери? – В голосе Насти слышалась такая горечь, что Андрей невольно содрогнулся. – И почему именно она?

Еще минуту назад он был уверен, что расскажет ей все: и про Кайзера, и про Шершнева, и про то, почему погибла Алька. Но сейчас, глядя в небесно-голубые Настины глаза, вдруг понял, что не сможет открыть ей всей правды. Ни ей, ни Дорофееву, ни даже Бабкину, который не имел никакого отношения к этой истории.

«Пускай это останется при мне», – подумал он, а вслух сказал: