Цена империи. Чистилище - Влад Тарханов

семье (точнее, мужу и детям) Ольга не занимала государственных должностей[2] и не увлекалась благотворительностью на общественных или иных началах. Это довольно сильно раздражало многих, а родственники супруга не раз делали Михаилу намеки про то, что поведение великой княжны выбивается из общих правил поведения. Однажды Михель завел с Ольгой на эту тему весьма осторожный разговор, на что получил ответ, что заниматься «пусканием пыли в глаза» княгиня не собирается. Благотворительность, как ее ведет высший свет — это обманка и самоуспокоение, помощь десяткам, когда надо спасать сотни тысяч. И она такой ерундой заниматься не собирается. Пусть она даст империи хороших детей, это ее главная цель в жизни, а если будет какое-то богоугодное дело, так она его примет, как долг и доведет до ума, а не до привычного тут бардака. Кормить же десяток дармоедов, которые будут красть средства, нужные бедным она не позволит ни себе, ни своей семье. Михаил от супруги отстал, прекрасно понимая, что ее немецкая бережливость и рачительное ведение семейных финансов тому причина. Ольга всегда осознавала, что средства, выделяемые ее семье не столь значительны, чтобы сорить деньгами, но если она находила необходимость на что-то их потратить, в том числе на благотворительность, то делала это не стесняясь, так, чтобы дело действительно получилось. Для ее Михеля оказалось неожиданностью, когда в Тифлисе супруга увлеклась созданием женского училища первого разряда, которое вскоре станет Первой Тифлиской Великой Княгини Ольги Фёдоровны женской гимназией. Во Владикавказе она создала и первую осетинскую школу для девочек, опираясь при этом на содействие православной церкви, взяв это учебное заведение на свой кошт, он стал именоваться Осетинским Ольгинским приютом. Если говорить проще, княгиня считала женское образование необходимостью и поддерживала его своими личными средствами, не тратя на это ни деньги семьи, ни деньги государства. Если можешь что-то сделать, делай это хорошо! Лучше меньше да лучше… Ага, может быть, Цецилия Августа так не формулировала свои убеждения, но действовала, руководствуясь именно этими принципами.

Идеальная женщина? Отнюдь. В семье она была чем-то вроде диктатора, ее авторитет был непререкаем, детей воспитывала самым спартанским образом, в чем-то наследуя образец своей баденской семьи. В обществе ее с трудом терпели за ее острый язычок и отсутствие авторитетов, ага, это крест умной женщины, если показываешь свой отточенный разум, так сразу слывешь стервой невоспитанной. Ну, воспитанной она была. Просто не могла простить этим напыщенным дурам пренебрежения к себе. Ум — это еще и наказание, потому что можно оценить и недобрый взгляд, и презрительно сморщенные губки, ах да, частица еврейской крови! Уже это одно делало этих сомнительной ценности аристократов выше ее, ну ну… Она платила им той же монетой. Посему стервой ее считали очень многие, в том числе покойная императрица, которая взваливала на себя столько дел, что просто удивлялась такому видимому равнодушию немецкой принцессы к нуждам российского общества (во всяком случае, так считала Мария Александровна, при всей кротости своего характера, супруга Александра II невестку недолюбливала, мягко так говоря). Это была одна из причин, по которой Ольга Федоровна сумела отказаться от церемонии оглашения завещания императрицы, что чудом спасло ее и ее детей от смерти. А что ее супруг оказался не меньшим чудом жив!… Разве это не знак Господень?

И все-таки она была идеальной супругой в ее немецком варианте: семья, кухня, церковь…

Вот и сейчас, горячо отмолившись, она прошла к Сандро. Купание в ледяной невской воде могло серьезно отразиться на его здоровье. Врач говорил, что опасности нет, но, как истинная мать, княгиня считала, что только Господь может что-то гарантировать в медицине, а уж сей доктор…

Сандро сидел на кровати, он уже проснулся, на столике у стола стояла пустая бульонная чашка да блюдце с недоеденным белым сухариком. Сын читал… вот только читал он не какой-то роман или учебник, а газеты! Причем что-то там еще подчеркивал карандашиком.

— Сандро что ты там интересного обнаружил? — произнесла она с улыбкой, поцеловав сына в лоб. Губы не обманывали, горячки у ребенка не было. Правда, была надежда, что это нежданное купание охладит увлечение сына флотом, как-то Ольга не слишком хотела, чтобы сын выбрал для себя карьеру морского офицера.

— Ах, ma mere[3], разве в газетах пишу что-то интересное, тем более сейчас, нет, конечно же, но вот что интересно, даже непонятное мне…

— И что же, поделись, я тебе помогу разобраться.

— Да, Meine Geliebte Mutter[4], конечно, вот эти газеты до взрыва, которые, я все понимаю, но в них материалов, в которых критикуют так или иначе царскую семью или приближенных к ней, значительно превышает число материалов нейтральных или благосклонных. Это что-то значит?

— А что ты думаешь по этому поводу? — Ольга Федоровна была озадачена вопросом, который заинтересовал сына, она вообще не ожидала, что из чтения газет можно сделать какой-то серьезный вывод. Тем более интересно, что решил по этому поводу ее сын. Как говориться, устами младенца, хотя и не младенец он, но для мамы…

— Я думаю, что это целенаправленная кампания против царской семьи. Я не знаю точно, можно ли применить термин «Disсrediter»[5], но именно на такое похоже.

— Предположим…

Великая княгиня была умна, да им ум ее был весьма живым, поэтому мысль сына она подхватила налету. Очень может быть, что Сандро наткнулся свежим взглядом на факт, о котором она, во всяком случае, не задумывалась.

— Понимаете, ma mere, я тут так думаю, если эта кампания была случайной, то не будет единого источника этого… вот… если же неслучайна, то должен быть единый источник, который эти публикации питает и направляет.

— И как это выяснить? — Этот разговор стал княжну действительно интересовать.

— Вот я и пытаюсь это выяснить. Сначала надо посмотреть, и оставить только те газеты, в которых такие публикации появляются не время от времени, а на регулярной основе. Потом выяснить, кому принадлежат эти листки, или кто может повлиять на появление этих материалов. И уже тогда делать выводы.

— Хорошо, Сандро, тебе что-то нужно?

— Мне бы не помешает больше газет… Разных.

— Сынок, я постараюсь, чтобы ты их получил, но… тебе нельзя перетруждаться, ты еще слишком слаб. Тебе надо быстро выздоравливать. И пить лекарства. И хорошо кушать.

— Да, матушка!

Вздохнув, Ольга покинула комнату сына. Она распорядилась доставить сыну тех газет, что он пожелает, в уверенности, что из этой затеи ничего не получится. Тем более, что сама княгиня считала участью любой царствующей фамилии быть кусаемой враждебной прессой. Вот