Букет прекрасных дам - Дарья Донцова

Вся картина задуманного преступления развернулась перед моими глазами, и я ужаснулся чужой подлости.

Потом я убрал бумаги в сейф, постоял минуту у окна, вернулся в гостиную и набрал номер.

Слушаю, – ответил мужчина.

Позовите майора Воронова Максима Ивановича.

У аппарата.

Вас беспокоит Подушкин, секретарь…

Очень хорошо вас помню, Иван Павлович, – перебил следователь.

Максим, – сказал я, – мне нужен ваш совет и помощь. Я нашел убийцу.

Жду, – коротко бросил милиционер, – не забудьте паспорт.

Вечером я позвонил Николетте и огорошил ее:

Нора умерла.

Боже, – ахнула матушка, – вот горе. Что теперь с нами будет! Ты потерял работу! Мы умрем с голоду!

В этом вся Николетта. Первая мысль у нее о себе.

Нет, – твердо сказал я, – Нора позаботилась о нас. Все ее деньги по завещанию отходят мне.

Как, – опять ахнула Николетта, – не может быть!

Может!

Но ты должен сейчас же ко мне приехать, – закричала матушка, – немедленно!

Нет.

Почему?

Не могу.

Тогда я к тебе.

Слушай, Николетта, – процедил я, – сейчас я ухожу из дома, буду весь день в бегах, вернусь поздно ночью, сама понимаешь, хлопот по горло: похороны, поминки. В квартире никого не будет, я даже прислугу отпустил. Встретимся завтра.

Не слушая ее возражений, я отсоединился, но через пять минут перезвонил. Было занято. Через десять минут тоже, и через двадцать, и через час.

Я ухмыльнулся. Что ж, мы с Максимом рассчитали правильно, матушка делится невероятной новостью со знакомыми. Итак, капкан поставлен, будем ждать добычу.

Задернув тщательно шторы, чтобы на улицу не пробился ни один луч света, я сел в кресло, зажег торшер и начал читать Дика Фрэнсиса. Звук ключа, поворачивающегося в замке, я услышал около семи вечера.

Быстро потушив лампу, я юркнул за занавеску. Сначала было тихо, потом послышались осторожные шаги. Некто выдвинул ящик письменного стола, достал ключи, открыл сейф и зашуршал бумагами.

– Что вы ищете? – спросил я и вышел из-за занавески.

Незваный гость вздрогнул.

– Ваня! Ты?!

– Почему вас удивляет мое присутствие дома?

– Но… нет…

– Зачем вы открывали сейф?

– Я не открывал.

– Не врите.

– Ванечка, ты…

Не окончив фразу, мужчина бросился к выходу, но из прихожей послышались шум борьбы и мужские голоса, потом в кабинет вошла группа молодых людей во главе с майором.

– Зачем вы открывали сейф? – отрывисто спросил Максим.

– Я его не трогал.

– Но дверца распахнута.

– Это Ваня рылся.

Не успел подлец выплюнуть последнюю фразу, как вновь тихо распахнулась дверь и появилась фигура, с ног до головы укутанная в белое.

– Кто это? – дрожащим голосом поинтересовался подонок.

Рита, – спокойно пояснил я, – вы напрасно думали, что она пропала в огне. Впрочем, ваши служащие небось уже доложили, что вытащили ее из пожара. Только я сумел выкрасть девушку, и она сейчас все расскажет. Давай, Маргоша!

Медленным движением девушка стала поднимать покрывало.

Нет, – прошептал мерзавец, – не надо, я сам, сам, не надо, НЕ НАДО!!!

Выкрикнув последнюю фразу, он посерел и свалился на пол. Я с брезгливостью смотрел на лежащего: надо же, так любил его, так уважал, считал своим вторым отцом, а теперь выясняется, что милейший, интеллигентнейший человек, любитель бриджа, энциклопедически образованный профессор Водовозов Лев Яковлевич на самом деле убийца и негодяй. То-то будет удар для Николетты и Коки.

Я больше не нужна? – спросила Люси, скидывая простыню с головы.

Нет, дорогая, ты умница.

А что будет с ним? – поинтересовалась девушка, глядя на Водовозова.

Пошли, милая, – сказал я, – тут хватит специалистов, чтобы сделать все, как надо.

Прошло ровно десять дней после того памятного вечера, когда в кабинете Норы арестовали Льва Яковлевича. Наверное, вы уже поняли, что Элеонора совсем не собиралась умирать? Более того, ее перевели в обычную палату, и моя хозяйка, назло все прогнозам, семимильными шагами пошла на поправку.

Водовозову предъявили обвинения по целой куче статей. Чего только не было в этом «букете» – убийство, похищение, подделка документов. Лев Яковлевич не стал уходить в «глухую несознанку», в нем что-то сломалось, и он, обманывавший всю жизнь друзей и знакомых, начал каяться во всех прегрешениях. Во вторник усталый Максим приехал ко мне около девяти вечера и, получив огромную тарелку с жареным мясом, пробормотал:

Вот это кайф! Всегда мечтал: прихожу домой, а мне ужин несут – картошечка, котлетки… Надоело сосиски трескать!

А ты женись, – ухмыльнулся я.

Макс тяжело вздохнул:

Иногда думаю, что и впрямь надо, а потом погляжу вокруг… Нет уж, лучше сосиски.

Я засмеялся. Максим мигом проглотил угощение, вытер кусочком хлеба подливку. Потом мы устроились у камина с сигаретами и бутылочкой коньяка.

Просто Шерлок Холмс и доктор Ватсон, – хихикнул Макс.

Ты, конечно, считаешь себя Шерлоком? – ехидно осведомился я. – Между прочим, дело-то раскрыл Ванечка.

Ну, мы тоже подобрались к разгадке, – попытался отбиться следователь, – и потом, ты не знаешь массу интересных деталей.

Вот и поделись ими!

Максим прищурился:

Вообще говоря, тайна следствия…

Оставь, пожалуйста, – отмахнулся я, – лучше изложи то, что узнал от Водовозова, он, наверное, все рассказал?

Запираться не стал, – подтвердил Макс, – чистосердечно раскаивается, говорит, бес попутал. Только выходит, что этот бес путал его очень давно, можно сказать, всю жизнь. Ну ладно, слушай.

Встречаются иногда такие представители мужского пола, для которых женщина служит дичью. То есть этому парню приятен процесс охоты, погони. Как только жертва покоряется и падает к ногам ловеласа, он мигом теряет к ней интерес. Подобные личности способны крутить романы с двумя, тремя, а то и пятью бабами одновременно. Жениться они никогда не собираются, а беременность подруги никакой радости у них не вызывает, наоборот, донжуан испытывает ужас при одной только мысли о том, что вокруг него развесят детские пеленки. Мотылек, если уместно сравнение лица мужского рода с ночной бабочкой, порхающий светлячок, не способный ни на какие длительные, серьезные отношения. Самое интересное, что вокруг этих мужиков стаей вьются женщины, и у каждой в голове только одно рассуждение: ну мне-то точно удастся захомутать сию лошадку.

Лев Яковлевич Водовозов был из этой породы. Вся его жизнь – цепь любовниц. Причем профессор, оказывается, был совсем не брезглив. Романчики он крутил со всеми, никакие размышлизмы на темы морали его не обременяли. Льву Яковлевичу ничего не стоило уложить в кровать Николетту, жену лучшего друга, в доме которого он бывал три, а то и четыре раза в неделю. Правда, их отношения длились недолго, всего пару месяцев, но ведь они были. Наставив рога Павлу Подушкину, Водовозов по-прежнему ходил к нему в гости, впрочем, Николетта, тоже не обремененная чувством порядочности, быстренько позабыла о ночах, проведенных на даче у любовника.

Краткий роман случился у Льва Яковлевича и с Норой. Причем та довольно сильно полюбила его и потом долго страдала, когда Водовозов отправил ее «в отставку». Но милейший, интеллигентнейший профессор был умен и изворотлив. С дамами своего круга он ухитрялся поставить дело так, что оставался их лучшим другом. И Нора, и Николетта с течением времени начали считать Водовозова кем-то вроде близкого родственника, он был для этих женщин-вдов единственным мужчиной, оставшимся возле них в старости. И у Норы, и у Николетты случались романы после смерти мужей. Но ни та, ни другая не захотели больше идти под венец по разным причинам. Их бывшие любовники более не появлялись в домах, а Лев Яковлевич приходил часто, с конфетами и букетами, милый, ласковый, интеллигентный, и вообще, они дружили почти сорок лет и все друг про друга знали, вот только Нора и Николетта не предполагали, что когда-то обе побывали на даче в Воропаеве. Водовозов умел хранить секреты, а дорогие дамы, будучи в то время замужем, тоже не распускали языки.

Льву Яковлевичу всегда удавалось скрывать свои похождения. Никаких слухов о нем не ходило. Более того, весь бомонд считал профессора чудаковатым холостяком, этаким ученым, погруженным в исследования, книжным червем, архивной мышью.

Один раз только Лев Яковлевич испугался. Это когда глупенькая Оля Родионова решила рожать. До сих пор столь досадных конфузов с ним не случалось. Партнершам даже в голову не приходила подобная чушь, и, если объятия страсти приносили плоды, дамы мигом бежали к гинекологу. Но Олечка была молода и глупа, а профессора после сорока лет патологически потянуло на зеленую клубнику. Женщины его возраста выглядели уже не слишком привлекательно, даже те, которые сделали кучу подтяжек. Можно натянуть морду и поднять грудь, но как вернуть молодой блеск глаз, непосредственность поведения и свежесть чувств? Вот Лев Яковлевич и переключился на молоденьких.