1941. Разгром Западного фронта - Дмитрий Егоров

К 17 часам между частями 27-й СД образовались разрывы: оборона приняла очаговый характер. Но по причине того, что пойма Бобра в этом месте и по сей день представляет собой чуть ли не сплошное болото, это не представляло слишком большой опасности. Гораздо хуже, что у дивизии не было правого соседа. Естественно, этим правым должна была быть 56-я дивизия. По дороге Граево — Августов сплошным потоком шли немецкие войска. Они находились в пределах досягаемости орудий 75-го полка, но комдив Степанов берег артиллерию от ударов авиации. Только поздним вечером, когда активность Люфтваффе снизилась, над головами пехотинцев прошуршал и разорвался метрах в пяти от дороги первый пристрелочный снаряд. Командир штабной батареи 75-го ГАП старший лейтенант Торопов с НП сразу внес коррективы и дал команду: «— Дальше 005, справа налево, веером, снаряды фугасные… второй — всеми орудиями!». Открыли огонь все батареи, и сразу движение по рокаде прервалось. Разрывы снарядов рвали в клочья автомашины и тех, кто в них сидел, опрокидывали их в кюветы. В разных местах колонны начали разворачиваться и съезжать с шоссе несколько танков. Но дальность стрельбы их коротких пушек не шла ни в какое сравнение с дальностью новых советских длинноствольных орудий, снаряды падали с большими недолетами. Немецкие танкисты попытались подойти ближе к огневым, но заградительный огонь и болотистая почва (воронки тут же заплывали водой) остановили их. Выбрав лимит боеприпасов, расчеты прекратили огонь. На дороге громоздились завалы чадящего металлолома, еще недавно бывшего десятками транспортных и грузовых машин.

Примерно в это же время 1-й батальон 184-го КрСП продолжал продвигаться в сторону Немана для соединения со своим полком. Бойцы шли голодные и очень усталые, особенно тяжело было пулеметчикам, которые, кроме личного оружия и снаряжения, тащили тяжелые «максимы» и коробки с лентами. Поздним вечером батальон сделал привал в лощине, засеянной рожью. Вдруг впереди, на гребне высоты, появились немецкие танки и бронетранспортеры с пехотой. Послышалась команда «К бою!», пехотинцы стали окапываться. Немцы, оставив танки на возвышенностях по обе стороны лощины, под прикрытием их огня пошли в атаку. Бойцы подпустили врага метров на сто и открыли огонь. Шквальным огнем немцы были прижаты к земле и залегли, а когда стемнело, отползли назад к своим танкам и бронетранспортерам. Обе стороны понесли большие потери (2-я рота была уничтожена почти полностью), продолжать бой ночью нацисты не стали и отошли. Тогда советские воины заняли высоту и уже ночью начали отрывать на ней окопы. Так завершился первый боевой день в полосе 3-й армии.

3.7. Итоги первого дня боевых действий

Таким образом, по результатам первого дня боевых действий 3-я армия Западного ОВО оказалась неспособной выполнять задачи, возложенные на нее по плану прикрытия, потерпела тяжелое поражение и была отброшена от государственной границы на несколько десятков километров, оставив города Гродно, Августов, Граево, Сопоцкин и Липск. Была полностью разгромлена 56-я стрелковая дивизия, серьезные потери понесли 27-я стрелковая, 29-я и 33-я танковые дивизии. Относительную боеспособность сохраняли лишь занимавшие 2-ю линию обороны главные силы 85-й стрелковой и 204-й моторизованной дивизий. Все находившиеся на строительстве оборонительных сооружений стрелковые, саперные и строительные батальоны были рассеяны или уничтожены, организационно уцелели единицы из них. Так, в отчете начальника инженерного управления Западного фронта начальнику ГВИУ РККА о работе инженерных частей фронта с 22 июня по 13 августа 1941 г. написано: «К началу военных действий все инженерные части находились в пограничной полосе и в боях понесли большие потери убитыми и ранеными командно-политического состава и красноармейцев. Тяжелая инженерная техника (дорожные машины, компрессоры и другие) частью уничтожена артиллерийским огнем и авиацией противника, а частью оставлена. По состоянию на 24.6.41 г. 23-й инженерный полк в районе Сопоцкин дезорганизован и рассеян, 10-й инженерный полк основными подразделениями втянулся в бой на госгранице… По данным прибывающих с фронта военнослужащих управлений начальника строительства, все саперные батальоны стрелковых дивизий и стрелковых корпусов, работающие на границе, втянулись в бой и понесли большие потери, отдельные подразделения перемешались с другими родами войск». Согласно данным ЦАМО, командир 23-го ИП РГК подполковник П. И. Смирнов и начальник штаба полка капитан П. А. Серебряков пропали без вести.

Бывший командир партизанского отряда имени М. И. Калинина Минского соединения А. М. Олейник вспоминал, что палаточный лагерь 127-го саперного батальона, в котором он служил, утром 22 июня был обстрелян артиллерией и минометами и потерял большую часть личного состава, был тяжело ранен комбат капитан Беззубов. «Командир батальона повторял слова: „Это война, сообщите в штаб армии“, но связи не было, телефоны не работали. У одного из раненых возле штаба осколком был распорот живот, кишки вывалились, несчастный в агонии пытался затолкать их обратно, но они не слушались, выпадали. Мне от обстрела достались контузия, четыре сломанных ребра и множество других травм. Водитель полуторки-кинопередвижки Ваня, солдат второго года службы, гнал автомобиль на всю железку в штаб 3-й армии. С каждой минутой становилось все светлее. Уже просматривались дома, улицы спокойно спящего города Гродно, когда на горизонте в небе появилась армада самолетов. В штабе 3-й армии не по времени было оживленно»[216]. Не успел дежурный по штабу выслушать донесение красноармейца 127-го ОСБ, как на улицу Коминтерна, на которой находился штарм, посыпались бомбы.

Причиной поражения явились: значительное превосходство, достигнутое противником на главных операционных направлениях; нарушение связи и потеря управления войсками; серьезные ошибки, допущенные армейским командованием, и нежелание принятия им каких-либо мер по повышению боеготовности частей; господство в воздухе авиации противника, массированное применение им наносящих точечные удары легких пикирующих бомбардировщиков и, как следствие, большие потери в танках и артиллерии у обороняющейся стороны. Также выявились чрезвычайно слабое взаимодействие пехоты с танками и поддержка танковых атак огнем артиллерии.

Глава 4

22 июня, день 1-й

10-я армия

4.1. Левый фланг

Разгром 113-й стрелковой дивизии

На центральном и южном участках белостокского выступа, занимаемых войсками 10-й армии, положение было более устойчивым. Однако и здесь, не сумев удержать пограничные рубежи, советские части в первой (и частично — во второй) половине дня начали отход на ряде направлений. Против армии германское командование выставило 12 пехотных дивизий, из них 8 — против ее левого фланга[217]. Все 8 принадлежали 4-й полевой армии фельдмаршала Ганса Гюнтера фон Клюге и составляли 7, 9 и 13-й армейские корпуса. Именно на южном (левом) фланге армии немцы достигли наибольшего успеха в первый день боевых действий. Когда сильно пострадавшая при первом ударе — от воздушных налетов и огня артиллерии — 113-я стрелковая дивизия была собрана и приведена в относительный порядок, ее части выступили на северо-запад для занятия обороны согласно своему плану прикрытия госграницы. Несмотря на тяжелое ранение, комдив генерал-майор Х. Н. Алавердов проявил собранность и волю. Он был грамотным, подготовленным командиром, незадолго до войны с отличием закончившим Академию Генерального штаба РККА. Но несколькими часами позже, на марше, его дивизия внезапно была атакована во фланг передовыми частями 9-го армейского корпуса вермахта (командир корпуса — генерал-лейтенант Гейер). Разворачиваться в боевой порядок пришлось в крайне невыгодных условиях. 113-я потерпела жестокое поражение и, как единый организм, прекратила существование. Ее отдельные отряды продолжали сражаться с противником на южных опушках Беловежской пущи еще несколько дней. Смяв и расчленив советскую дивизию, авангард 9-го корпуса двинулся дальше и вышел на рубеж реки Нужец. Там он был остановлен развернувшимися для обороны частями 13-го мехкорпуса генерала П. Н. Ахлюстина и 9-й железнодорожной бригады майора В. Е. Матишева. Какие-либо другие подробности разгрома 113-й отсутствуют, есть лишь некоторые данные по комсоставу. Пропали без вести: зам. командира дивизии по строевой части полковник Я. И. Гончаров, начальник штаба полковник К. В. Кирюшин, начхим капитан Н. Н. Демидов, начальник 2-го отделения капитан М. К. Кишкин, начальник связи майор Н. С. Кретов. Известны также: зам. командира по политчасти полковой комиссар П. М. Новиков, командир 679-го стрелкового полка майор К. К. Джахуа, замполит того же полка батальонный комиссар Новиков, командир 725-го стрелкового полка полковник М. В. Тумашев, командир 451-го легкоартиллерийского полка майор В. В. Игнатьев, зам. командира 513-го СП майор Х. Э. Мурзакаев. А. Г. Короткевич из 679-го полка вспоминал, что 3-й батальон находился в районе Цехановиа в укрепрайоне и отступал потом на Бельск. По словам П. Г. Полынского из 725-го полка, 1-й батальон, в котором он служил, находился в районе Семятиче и на рассвете 22 июня подвергся бомбежке. В 4 часа прилетел одиночный самолет, увидел огонек (повара уже готовили завтрак) и нанес бомбовый удар. Убил всех поваров, разбил котлы и кухни. Все вскочили, быстро оделись, разобрали винтовки. Была паника, пока не прибежали командиры; они сообщили, что Германия напала на СССР. Командиры повели их к складу боепитания в 2 км от лагеря, но прошли только полпути, как склад взлетел на воздух. Осталось только то, что имелось: по три обоймы на винтовку, по диску — «на ручник». У Буга окопались и заняли оборону, имели приказ не стрелять. Над головами летали самолеты бомбить Брест. Комбат капитан (фамилия утратилась) послал Полынского в штаб полка: узнать пароли и место сбора полка. Тот шел оврагами и горевшей рожью, под огнем. На старом месте штаба не оказалось, было только несколько человек, «маяки». Спросили, из какого батальона, приказали — сидеть до утра. Вернулся и доложил обо всем комбату. До полуночи просидели, потом отошли на восток, в сторону Бреста.