Рассвет в 2250 году - Андрэ Нортон

— Земля обширна… — повторил Форс. — Что ищешь ты и твое племя, Лэнард?

— Родину. Мы ищем место чтобы построить наши дома и вновь засеять наши земли, пасти своих овец и жить в мире. После того как горящие горы и трясущиеся земли выгнали нас из долины наших предков — священного места, куда спустились с неба их машины в конце Войны Древних — мы скитались много лет. Теперь в широкой долине вдоль реки мы нашли то что так долго искали… И никто — ни человек, ни зверь, не выгонит нас оттуда!

Когда он закончил, его рука лежала на рукоятке меча и он смотрел на ряды степняков.

Теперь Форс повернулся к Мэрфи.

— А что ищет твой народ, Мэрфи из степей?

Хранитель Анналов поднял глаза от земли, где все его внимание было сосредоточено на узоре из затоптанных стеблей травы.

— С начала тех дней когда погибли Древние мы, степняки, были бродячим народом Сначала мы были такими из-за злой смерти, носившейся в воздухе над многими районами земли, так что человек должен был перемещаться, чтобы избежать тех мест где его поджидали смертельные для него эпидемии и голубые огни. Теперь мы — охотники, бродяги пастухи и воины, которым неинтересно оставаться привязанными к какому нибудь одному месту. Нам по душе дальние странствия поиски новых мест и вид новых гор, высоко поднимающихся в небо.

— Так, — Форс уронил это единственное слово в молчание израненных войной бойцов.

Прошло довольно долгое время, прежде чем он заговорил вновь.

— Ты, — указал он на Лэнарда, — хочешь поселиться в одном месте и строиться. Это твой образ жизни и твои обычаи. — Ты… — теперь он повернулся к Мэрфи, — передвигаешься с места на место, пасешь свои табуны и охотишься. Эти, — он с гримасой боли согнул онемевшую руку, чтобы указать на вершину холма, на ту неровную кучку земли и камней, под которой лежали тела Чудищ, — живут для того, чтобы уничтожить, если смогут, вас обоих. А земля обширна…

Лэнард прочистил горло — звук был резким и громким.

— Мы будем жить в мире со всеми, кто не поднимет меча против нас. В мире существует обмен, а в обмене благо для всех нас. Когда настанет зима, а урожай скуден, то обмен может спасти жизни племен.

— Вы — воины и мужчины, — вступила в разговор женщина-вождь, высоко подняв голову, глядя прямо, словно меряя взглядом строй чудаков перед ней. — Война — это мясо и питье на столе мужчин, да, но именно война и привела Древних к гибели! Снова война, мужчины? Вы окончательно уничтожите всех нас, и мы будем пожраны ей и забыты так, словно человека никогда не было, он никогда не ходил ногами по этим полям, оставив мир в лапах этих, — она указала на курган Чудищ. Если мы сейчас обнажим мечи друг против друга, то в своем безрассудстве мы снова изберем злую участь, и лучше нам будет быстрее умереть, чтобы эта земля очистилась от нас!

Степняки притихли, а потом по рядам воинов пробежал ропот, распространившийся и туда, где собрались женщины. Голоса женщин стали громче и сильнее. Из их рядов поднялась, должно быть, хозяйка палатки вождя, поскольку в волосах у нее был золотой обруч.

— Пусть не будет никакой войны между нами! Пусть не будет больше воя Песни Смерти среди наших шатров! О, мои сестры скажем это во весь голос! — И призыв ее был подхвачен всеми женщинами чтобы как эхо разнестись повсюду, пока он не превратился в песню так же берущую за живое как и боевая песня:

— Никакой больше войны! Никакой больше войны между нами!

И так чаша братства переходила от одного вождя к другому по всему полю, а ряды темнокожих воинов и степняков слились в один Этот ритуал символизировал, что больше никогда человек одного племени не поднимет меч против человека из другого племени.

Форс тяжело опустился на плоский камень. Сила, поднявшая его на ноги, ушла Он очень устал, и все происходящее дальше не имело к нему уже никакого отношения. Он не видел как слились вместе два племенных ряда и как смешались кланы и народы.

— Это только начало! — он узнал полный энтузиазма голос Мэрфи и медленно, с мрачным выражением на лице, оглянулся.

Степняк говорил с Ярлом, жестикулируя, сверкая глазами. Но Звездный Капитан, как обычно, оставался спокойным и сдержанным. Он был самим собой.

— Да начало, Мэрфи. Но нам еще нужно многим овладеть. Если бы я мог увидеть твои записи, сделанные на севере. Мы, из Звездного Зала, не проникали так далеко..

— Конечно. И… — Мэрфи, казалось, заколебался, прежде чем изложить свою просьбу. — Та клетка с крысами Я велел перенести ее в мою палатку. Три из этих крыс еще живы, и через них мы можем узнать…

Форс содрогнулся. Он не имел ни малейшего желания видеть этих крыс.

— Ты считаешь их своей военной добычей?

— Да, считаю, засмеялся Мэрфи И кроме этих паразитов мы попросим у вас еще кое-что. Это огромная просьба. Твой собрат, скиталец.

Он коснулся своими мягкими пальцами ссутулившихся плеч Форса. Горцу показалось, что Ярлу не удалось скрыть своего удивления.

— У этого парня есть способность к языкам и дальновидный ум. Он будет для нас проводником, — слова Мэрфи звучали так, словно теперь, когда он нашел родственную душу, которой можно довериться, он не мог больше скрывать свои мысли. — А в обмен на это мы покажем ему иные земли и дальние страны. Потому что в нем есть эта жилка скитальца, так же как и в нас…

Пальцы Ярла теребили нижнюю губу.

— Да, он родился скитальцем, и в нем течет кровь степняков. Если он…

— Ты кое-что забыл, — на сей раз улыбка Форса была серьезной. — Я — мутант.

Прежде чем ему ответили, в разговор вступил Эрскин. На его лице все еще были следы боя, и он оберегал плечо, но он заговорил с авторитетностью и убежденностью, которых от него никто не ожидал.

— Мы собираем лагерь и выступаем. Я пришел за моим братом.

— Он идет с нами, — ощетинился Мэрфи.

В усмешке Форса не было юмора.

— Поскольку я не могу двигаться на своих двоих, в любом случае меня придется нести на себе.

— Мы запряжем пони в носилки, — быстро ответил Эрскин.

— У нас также есть и кони, и носилки, — ревниво подхватил Мэрфи.

Ярл пошевелился.

— Кажется, теперь ты должен сделать выбор, — бесстрастно сказал он Форсу. На мгновение молодому горцу показалось, что тут были только они двое, и ни Эрскин, ни Мэрфи не настаивали больше на своих просьбах. Форс приложил свободную руку к своей кружащейся голове В нем текла кровь степей матери, это правда. И свободная дикая жизнь бродяги-всадника привлекала его. Если бы он отправился с Мэрфи, никакие секреты страны руин не укрылись бы от него, он мог бы многому научиться. Он мог бы составить такие карты о которых Звездные Люди не могли даже и мечтать, увидеть забытые города и изучать их в свое удовольствие, все время устремляясь к новым странам туда, за горизонт. Если же он примет предложение Эрскина, он получит обратно братство и тесные узы семейного клана и поедет строить новый городок, а, может быть, со временем, и город, такой, который Древние отняли у собственных потомков. Это будет трудная жизнь, но по-своему интересная и также полная приключений — хотя он никогда не зайдет так далеко, как с Мэрфи. Но был и третий путь. И он начинался с выбора, который был слишком хорошо известен. Когда он думал во время битвы, что умирает, его воображение ступило на этот путь против его воли. Он вел в разреженный холод горных вершин, в суровый холод наказания, боли и вечного упадка духа. Поэтому, когда он поднял голову, он не посмел взглянуть ни на Эрскина, ни на Мэрфи, но поймал и задержал на себе непреклонный взгляд Ярла. Потом он спросил: