ИБН БАТТУТА(ЖЗЛ-364) - Игорь Тимофеев

Ибн Баттута пить вино не стал. Как и многие другие шейхи, он предпочел кумыс, которого заготовили для пирушки море разливанное.

О гостеприимстве золотоордынцев Ибн Баттута, избалованный вниманием владык, был, впрочем, весьма невысокого мнения.

«Тюрки, - писал он с оттенком, пренебрежения, - не умеют как следует принять приехавшего к ним гостя и не способны потратиться на него. Они лишь посылают ему баранов и лошадей для заклания, а также кувшины е кумысом. В этом заключается их гостеприимство».

Во время еды Ибн Баттута несколько раз перехватывал взгляд Узбек-хана. Ему даже показалось, что султан Золотой Орды улыбнулся ему, и, не в силах поверить этому, он робко, краешками губ ответил на улыбку. Позднее он понял, что она действительно предназначалась ему: подошедший к Ибн Абд аль-Хамйду чопорный ясаул в шелковом кафтане передал, что Узбек-хан приглашает Ибн Баттуту на завтрашнюю предвечернюю молитву.

Вечер следующего дня Ибн Баттута провел в собрании Узбек-хана, куда были приглашены лишь некоторые наиболее уважаемые улемы.

Ужин подали прямо на ковер, где по обе стороны от хана восседали, по-арабски скрестив ноги, его высокопоставленные гости. Узбек-хан говорил по-тюркски, и, чтобы облегчить Ибн Баттуте участие в беседе, услужливый Ибн Абд аль-Хамид вызвался быть толмачом.

Ибн Баттута ничего не сообщает о содержании своей беседы с правителем Золотой Орды, и мы можем лишь догадываться, о чем шла речь в затянувшемся далеко за полночь собрании Узбек-хана.

Почти не вызывает сомнений, что, пригласив странствующего шейха отужинать в компании с придворными богословами и правоведами, Узбек-хан стремился произвести впечатление просвещенного мусульманского монарха, собравшего вокруг себя весь цвет научной мысли Туркестана и Мавераинахра. О стремлении золотоордынского хана утвердиться именно в этом качестве свидетельствуют его послания египетскому султану, в которых Узбек-хан сообщал о своих успехах в деле исламизации и о готовности идти до конца по славной стезе священной борьбы с неверными.

Наверняка Узбек-хан внимательно следил за обстановкой в хулагуидском Багдаде, где незадолго до этого побывал Ибн Баттута. Мнение очевидца дворцового переворота и казни Димашка Хваджи не могло не интересовать Узбек-хана, замыслившего снарядить в следующем году военную экспедицию в Азербайджан. Не исключено, что Узбек-хан расспрашивал Ибн Баттуту о Египте и его могущественном правителе ан-Насире, на поддержку которого он рассчитывал в борьбе с багдадским султаном.

Судя по всему, Ибн Баттута произвел на Узбек-хана самое благоприятное впечатление. Узбек-хан по достоинству оценил острый ум, наблюдательность и широкую образованность молодого шейха и, возможно, рассчитывал уговорить его остаться при своем дворе. О том, что Узбек-хан не хотел отпускать его от себя, Ибн Баттута упоминает несколько раз.

В свою очередь, путешественник давно задумал обратиться к Узбеку с просьбой разрешить ему поездку на север, вверх по Волге, в Булгар, традиционный центр торговли мехами, который, как он знал, упоминается во многих арабских географических трудах. Узбек-хан дал согласие на такую поездку и распорядился выделить своему гостю опытного проводника.

В конце вечера Ибн Баттута, забыв о предостережении крымского наместника Тулуктимура, преподнес Узбек-хану блюдо с халвой, которую он вез с собой из Малой Азии. Это была явная бестактность, и присутствовавшие в собрании шейхи затаили дыхание. Но Узбек-хан сделал вид, что не заметил оплошности гостя. Он воткнул палец в халву, поднес его ко рту, но есть не стал. Затем он неторопливо поднялся с ковра, давая знать, что собрание окончено.

* * *

Был ли Ибн Баттута в Булгаре? Или его рассказ о путешествии в этот цветущий торговый город заимствован из сочинений более ранних авторов?

Не исключается ни то, ни другое. У ученых-востоковедов не существует единого мнения по этому вопросу. Наиболее бескомпромиссна точка зрения чешского арабиста И. Хрбека, который считает, что в течение всего рамадана 1334 года Ибн Баттута не покидал пределов ханской ставки. Он просто физически не мог проделать путь до Волжской Булгарии и вернуться обратно всего за двадцать дней, а если верить рассказу Ибн Баттуты. это было именно так. Изобилующий живописными подробностями отчет о поездке в Булгар является, по мнению И. Хрбека, компиляцией из трудов средневековых арабских географов.

Волжская Булгария была обязана своим процветанием исключительно удобному расположению в перекрестье важных торговых путей, обеспечивающих товарообмен между богатым государством пермяков Биармией и Средней Азией, а позднее Ближним и Средним Востоком. Главным предметом торговли в этом ареале издревле были меха, которые биармийцы закупали у охотничьих племен Крайнего Севера и на пушных рынках своей столицы Чердыни оптом продавали булгарским купцам.

Арабы приобщились к торговле мехами сравнительно поздно, лишь после 922 года, когда булгарский правитель Алмуш объявил о своем желании принять ислам. По его просьбе багдадский халиф Муктадир, отличавшийся фанатичной религиозностью, срочно направил в Булгар свою миссию, призванную способствовать скорейшему распространению ислама в стране. С той поры дипломатические и торговые связи арабов с волжскими булгарами приобретают упорядоченный и регулярный характер, и постепенно более опытные и предприимчивые арабские купцы прибирают к своим рукам всю торговлю пушниной в Булгаре.

Поначалу чердынцы не допускали булгарских торговых агентов в богатый пушниной бассейн Печоры. Используя путь по реке Вычегде, Чусовскому озеру, Вогулке и далее по Печерскому волоку, они самостоятельно закупали огромные партии мехов и с выгодой продавали их в Чердыни. Однако после монгольского нашествия в 1236 году Биармия фактически прекратила свое существование, и торговое посредничество монопольно захватили булгарские купцы.

Стараясь не допустить проникновения арабов на Крайний Север, они умышленно распространяли всякие небылицы о диких и кровожадных северных охотниках, которые безжалостно убивают любого чужестранца, пы­тающегося проникнуть в Страну Мрака. Запугать легко­верных арабских купцов, которые северное сияние при­нимали за противоборство небесных джиннов, было не так уж трудно. И все-таки наиболее смелые преодолева­ли страх и, заранее закупив собак и все необходимое для обоза, ступали навстречу неизвестности во мрак и стужу длинной полярной ночи.

«Проводником в той земле служит собака, которая там уже не раз бывала, - писал о Стране Мрака Ибн Баттута. - Такая собака стоит до тысячи динаров. Повозку прикрепляют к ее шее, и каждую из таких повозок тащат три собаки. Если передняя повозка остановилась, прекращают движение и все остальные. Хозяин не бьет собак и не кричит на них. Когда приносят еду, он сначала кормит собак, а потом уже людей; иначе собаки рассердятся и разбегутся, оставив хозяина умирать. Пройдя сорок дней, путники достигают Страны Мрака. Там они оставляют товары, с которыми пришли, и отправляются спать. Наутро вместо своего товара они обнаруживают соболей, белок, куниц. Если купец остается этим доволен, он берет товар, а если нет, то оставляет, и к нему за ночь добавляют мехов или, наоборот, забирают обратно, оставляя нетронутым товар купца. Так у них происходит купля-продажа. Приехавшие туда не знают, с кем они торгуют - с джиннами или людьми».