Одна обещанная ночь (ЛП) - Джоди Эллен Малпас

Я хнычу, когда он движется внутри меня. Я сверху, и понимаю, что движения будет происходить только тогда, когда я их спровоцирую, но пока не могу пошевелиться. Я заполнена, но в этот момент он вытягивает ноги и заходит в меня глубже.

– О Боже, – я выдыхаю, вытягивая и напрягая руки, прижимая к груди подбородок.

– Ты контролируешь, Ливи, – выдыхает он, – если больно, сбавь обороты.

– Мне не больно, – я кручу бедрами в ответ. – Вот дерьмо! – меня атакуют обжигающие всплески удовольствия, трение задевает самые чувствительные точки во мне. Это чувство побуждает меня снова двигаться. – Так хорошо, – мои руки расслабляются и тянутся к лицу Миллера, ладони накрывают его щеки в то время, как я снова и снова виляю бедрами.

Наклоняюсь, наши лбы встречаются, страсть в глазах обоих сталкивается.

– Это, должно быть, сон, – шепчет он. – Другого объяснения нет. Ущипни меня.

Я не щипаю его. Вместо этого, поднимаюсь и опускаюсь с уверенным темпом, придавая ему чертовски сильное доказательство того, что я реальна. Решимость помогает мне. Давление его, заполняющего меня, сводит с ума, отправляя меня в места, полные наслаждения, о существовании которых я никогда не подозревала. Он делает это со мной, и, судя по повторяющимся стонам, которые срываются с его губ, я тоже имею на него эффект. Отстраняюсь, продолжая ритмично двигаться на нем, чтобы видеть его лицо во всей красе. Его волосы повсюду, непослушная прядь на лбу взмокла, мягкие кудряшки на затылке завились. Мне нравится.

Он смотрит на меня, губы слегка приоткрыты, и капелька пота стекает по виску.

– О чем ты думаешь? – спрашивает Миллер, поглаживая руками мои бедра. – Скажи мне, о чем думаешь?

– Думаю, что ты получил уже тринадцать часов, – говоря это, опускаюсь на него идеально, невероятно уверенно. Я лукавлю, но ведь уже давно потеряла все свои принципы.

Миллер прищуривает глаза в недовольной гримасе, а потом мерзавец толкается вверх, демонстрируя всю свою дерзость.

– Ты провела здесь час, максимум. У меня есть еще пятнадцать часов.

– Обед длился два часа, – я стону, голова становится тяжелой, но я упорно продолжаю двигаться. Сладкое тепло распространяется по всем клеточкам кожи, говоря, что я на верном пути.

– Обед не считается, – он перемещает руку к моим волосам, перебирая их пальцами и находя затылок под копной непослушных, влажных прядей. – Я не мог прикасаться к тебе во время обеда.

– Ты выдумываешь правила прямо сейчас, – выпаливаю я. – Миллер!

– Ты кончаешь, Ливи?

– Да! Пожалуйста, не говори, что ты еще не готов, – умоляю, ногами прижимаясь к его бокам.

– Блять! Для тебя я всегда готов, – он садится и прячет голову в изгибе моей шеи, обхватывая кожу ртом, целуя и покусывая. – Сдавайся.

И я сдаюсь. Каждая мышца сокращается, и я кричу, запрокинув голову, свободно качая ею в стороны, сжимаю его, голова опустела от смешанных мыслей.

– Господи! – вскрикивает Миллер, удивляя меня даже сквозь притупленное, блаженное состояние. – Ливи, ты пульсируешь вокруг меня, – он тянет к себе мое сдавшееся тело. Я бесполезна, если не считать неустанных мышц, сжимающих Миллера внутри меня.

Он кончает с громким стоном и импульсивным толчком бедер. Я просто плыву в его руках, откидываясь на него.

– Ты творишь со мной что-то невероятное, Оливия Тейлор. Очень-очень невероятное. Дай мне заглянуть в твое личико, – Миллер помогает мне приподнять затуманенную голову, я не в силах сидеть прямо долгое время, грудью падаю вперед, заставляя его прислониться к изголовью кровати. Он не возражает. Позволяет мне лицом зарыться в изгиб его шеи и восстанавливать дыхание. – Ты в порядке? – спрашивает он с ноткой удивления в голосе.

Я не могу говорить, поэтому киваю, руками вожу по его бицепсам, в то время как его руки блуждают по всей моей спине. Единственный звук – это тяжелое дыхание, в основном, мое. Но нам комфортно. Все кажется таким правильным.

– Пить хочешь?

Качаю головой и зарываюсь в его шею еще глубже, намереваясь оставаться там, где сейчас, я признательна за его внимание.

– Ты потеряла голос?

Я киваю, но потом чувствую, как он содрогается подо мной. Он смеется, и я отчаянно хочу увидеть это, так что резко оживаю, поднимаясь с его груди и быстро находя глазами его лицо. Оно серьезное, и глаза широко распахнуты в шоке.

– Что случилось? – спрашивает Миллер, сосредоточенно изучая мое лицо.

Набираю полные легкие воздуха, чтобы произнести:

– Ты надо мной смеялся.

– Я не смеялся над тобой, – он защищается, явно думая, что я обиделась, только это не так. Я в восторге, только раздражена, что пропустила это.

– Я не это имею в виду. Я никогда не видела и не слышала, как ты смеешься.

Он выглядит так, как будто ему вдруг стало некомфортно.

– Может, потому что есть не так много вещей, которые могу рассмешить.

Я хмурю брови. Кажется, что Миллер Харт смеется не очень-то часто. Он и улыбается едва ли.

– Ты слишком серьезный, – говорю я, что звучит скорее как обвинение, а не простое наблюдение, хотя это оно и есть.

– Жизнь серьезная штука.

– Разве ты не смеешься в пабах со своими друзьями? – я спрашиваю, пытаясь представить Миллера с кружкой пива в темном, отделанном деревом пабе. Не получается.

– Я не часто бываю в пабах, – он выглядит почти оскорбленным моим вопросом.

– Что насчет друзей? – настаиваю я, находя достаточно трудным представить Миллера, который бы смеялся и шутил с кем–то, в пабе или где-нибудь еще.

– Кажется, мы переходим на личности, – он вконец пресекает тему, от чего я задыхаюсь. После всего, чем я с ним поделилась?

– Ты настоял, чтобы я поделилась чем-то очень личным. И я тебе рассказала. Когда кто-то задает вопрос, вежливо отвечать.

– Нет, мое право….

Я обрываю его, драматично закатывая глаза, а рука коварно застывает у его подмышки. Он смотрит на меня подозрительно, взгляд следует за моей рукой, пока я не начинаю его щекотать.

Он даже не дергается, только самодовольно вздернув брови.

– Не боюсь, – выражение его лица серьезное, но самоуверенное, что только усиливает мои намерения, я веду пальцами по его ключице к щетинистому подбородку и щекочу под ним, но опять ничего. Он пожимает плечами. – Я не боюсь щекотки.

– Каждый боится в каких-то местах.

– Только не я.

Щурю глаза и царапаю пальчиками дорожку по его животу, чуть-чуть усиливая в мускулистой части его живота. Он остается безучастным и не впечатленным моей тактикой. Я вздыхаю.

– Ноги? – он не спеша качает головой, заставляя меня вздохнуть сильнее. – Хочу, чтобы ты яснее выражался. – Я слезаю с него и ложусь рядом, подкладывая под голову согнутый локоть, когда Миллер повторяет мою позу.