Лучший колдун короля - Галина Мишарина

на это реакция. Он признался мне в любви, а я ни единым чувством на его слова не отозвалась! И это притом, что принадлежать ему была по-настоящему счастлива!

— Никогда не видел, чтобы подобной магией пользовались так, как это делаешь ты, — негромко сказал Мортис.

— М? А, да. Но сейчас это не так важно. Я рàсстроила короля.

— Потому что доверять силе не всегда правильно, даже если это Третья река, — покачал головой наставник. — Твоя отвага в этот раз может выйти всем боком.

— Но если бы я побежала, он бы ударил в спину! — упрямо сказала я. — Он бы схватил, Мортис!

— Ты так уверенно рассуждаешь о монстре, о котором ничего не знаешь?

Я покраснела.

— Прости. Ты прав. Что маги будут с ним делать?

— Убьют, если получится. Ни разу за всю жизнь я не видел эту тварь так близко к Преальду. — Он посмотрел на дрожащий серебристый купол. — Его появление — дурной знак, хотя я уверен, что Кайрн справится. Иногда в большом защитном поле всё-таки появляются бреши.

Я прогладила Заката по шее, и повторяла это движение, надеясь успокоиться. Кайрона и воинов долго не было, и мне хотелось броситься на подмогу, снова став Доуром, но Мортис смотрел строго, как бы напоминая, что любое моё движение может быть опасным. Да, южным колдуньям жилось куда проще…

Солнце опустилось за горизонт, а мы всё стояли на том же месте. Я первая увидела верховых, и едва не вскрикнула от облегчения: все были на месте, и отряд возглавлял правитель. Однако, бросаться на шею спешившемуся Кайрону не посмела, только коротко коснулась его плеча.

— Вы целы, Ваше Величество?

— Да. Мортис, едем. Мы упокоили эрдунга на дне озера, но энергии встревожены, и лучше бы нам поскорее добраться до пристанища магов.

Я думала, он не станет подсаживать меня на Заката, но Кайрн привычно сжал мою талию.

— Ваше Величество… — прошептала я, пытаясь встретиться с ним взглядом, но мужчина уже отошёл к своему коню.

— Поторопимся, — сказал он.

Разговор был важен, но добраться целыми до места ночёвки было важнее. Я молча глядела на Кайрона, который тихо беседовал с Мортисом, но потом мы пустили лошадей галопом, чтобы ближе к полуночи въехать за защитные стены поселения магов.

Но и тогда времени для личных бесед не было. Мне было приказано не выходить из комнаты, где предстояло ночевать, и я старалась не показывать расстройства и страха. Поговорила с местными магами, поблагодарила слугу за принесённый ужин, и, сняв плащ, и почистив от грязи его и сапоги, села ждать Кайрона.

Время тянулось медленно, и на сердце было тяжело. Да, слова правителя кого-то другого оттолкнули бы, ведь не всякая желала так полно и прочно принадлежать мужчине, но только не я. Мне, всю жизнь топчущей свои грёзы ради великой цели, именно в этот миг стало понятно: вот она, настоящая, чистая, магией благословлённая мечта. Моя любовь к нему, и его любовь ко мне. Пусть такая — упрямая, гордая, но всё равно самая лучшая для нас обоих. И я знала, что должна сделать.

В дверь постучали, и спустя пару мгновений вошёл Мортис.

— Что, нет аппетита? — сказал он.

— Ты не знаешь, где Кайрн?

— Там, за домом, небольшое озеро есть. Иди к нему.

— Он велел здесь ждать.

— Ну и свали всё на меня. Скажи, я тебя выпроводил.

Глаза его были печальными и понимающими, словно он знал что-то, что не хотел мне говорить.

— Кайрн не ранен? — спросила я, подходя.

— Нет. Магия бережёт его, хотя, изначально всё было по-другому. Он ведь недоношенным родился, слабым. Думали, не выживет, но вон какой мужик вымахал! Кайрн — боец. И ты тоже. Поэтому он так на тебя сердится — знает, как это тяжело. А ещё он признал в тебе родную душу, которую так долго искал. — Он коснулся моего плеча. — Иди, Ива. Я же вижу, тебе многое ему хочется сказать.

Я крепко пожала его руку и выскочила в коридор, быстро спустилась по лестнице, и вскóре, миновав сад, вышла к озеру. Кайрн смотрела на воду, плечи его были опущены, но расслабленно мужчина не выглядел. Я старалась шагать тихо, но он всё равно услышал и обернулся.

Я молча встала напротив него. Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, ничего не говоря, но надолго меня не хватило.

— Кайрн, я хочу тебе сказать кое-что важное. — Подняла руку, мягко погладив его по щеке, и он повторил моё движение. — Ты не неволишь меня, и ни к чему не принуждаешь. Я хочу быть рядом с тобой всю вечность отпущенной нам судьбы.

Я шагнула ближе, обнимая его за плечи, и, приподнявшись на носках, поцеловала мужчину. Тепло дрожало под веками, и открывать глаза было страшно. Но Кайрн уже подхватил мою нежность, прижал к себе, и ответил на поцелуй с прежней ласковой жадностью. Касание за касанием дрожали во мраке дыхания обретённого желания, и глубоко внутри груди я чувствовала болезненную горечь, прерываемую лишь трепетом подвластного сердца.

— Я люблю тебя, — прошептала я, когда поцелуй прервался. — Люблю, Кайрн! Прости за то, что делаю глупости. Они не назло, поверь. Они — вопреки! Но сейчас я поняла, что наши чувства гораздо важнее всех предсказаний, потому что настоящее — истинно, а будущее всегда можно исправить.

Кайрн едва заметно улыбнулся, хотя глаза оставались грустными. Он прижал руку к груди, и через мгновение достал на ладони искрящийся лиловый шар. Я раскрыла кисть, и тотчас розовые змейки опутали эту тёплую магию, увлекли энергии в сияющей пляске.

— Возьми, — тихо сказал, склоняясь к моему лицу, мужчина. — Пусть сила моего сердца всегда будет с тобой.

Сморгнув горячие капли, я приняла мощь его магии, и, когда прижала шар к солнечному сплетению, он тотчас юркнул внутрь меня, охватывая каждый волосок на теле нежной щекоткой.

— Моя Ива.

— Мой…

Я не закончила, потому что Кайрн поцеловал меня, прижимая к себе ещё крепче, чем прежде. И так, сплетя дыхания, мы и стояли, наслаждаясь вкусом друг друга, глубиной страсти, и той близостью, что может родиться только в искренности. А потом лунный луч упал на воды озера, и своим отблеском породил искры ночной магии. Птицы подхватили ветер со вкусом мёда, понесли трелями вглубь гор. Кайрн запустил руки в мои волосы, которые я и не думала приводить в порядок.

— Солнышко, — сказал он хрипло. — Моя. Кем бы я был, если бы не обрёл тебя?

— Собой, — ответила я тихо. — Хорошим человеком, сильным и справедливым.

— Но не любимым. Ты знаешь, что сделала