Радио Судьбы - Дмитрий Сафонов

Ваня застыл на месте. Что-то изменилось... Что-то произошло. – А... а?..

Николай рывком поднялся с земли. Теперь он уже твердо стоял на ногах, не качался и не чувствовал БОЛИ. Все оказалось просто: ему стоило только подчиниться, и боль мгновенно прошла, будто ее кто-то выключил.

Он ощерился: широко, показав отличные белые зубы.

– Ну что, паренек? Ты думаешь, я не знаю, зачем ты сюда пришел? Прекрасно знаю. Ты пришел помешать. Так ведь? – Он покачал головой. – Дебил!

Это новое слово... оно хлестнуло Ваню, как плетью. Сомнений больше не оставалось. «Дебил» – это очень далеко от «рыцаря». Скорее даже прямо противоположное.

– Зачем? Что ты можешь понимать в этом? Зачем ты хочешь помешать?

– А... а... – Ваня попятился.

– Что «папа»? Хватит гундосить! Ты даже говорить толком не умеешь. Кто дал тебе право вмешиваться? А?

Он медленно сплел пальцы, вывернул ладони наружу, суставы громко хрустнули. Николай сжал кулаки и двинулся на сына.

– Сейчас я наконец сделаю то, что давно уже должен был сделать. Поучу тебя уму-разуму...

Ваня не дрогнул. Он испугался, но не дрогнул. У любого нормального человека от таких мгновенных метаморфоз давно бы уже поехала крыша, но Ванина психика была надежно защищена наивной верой в простые причинно-следственные связи.

И сейчас он видел только то, что видел. Отец внезапно изменился. Это... Это очень походило на колдовство – то самое злое колдовство, про которое ему не раз читала мама. Ваня обожал страшные сказки. Главным образом потому, что там все хорошо заканчивалось. Спящие красавицы просыпались, чудовища превращались в прекрасных принцев, а Кощей неизменно погибал, стоило только переломить иглу, на конце которой помещалась его жизнь. Правда, для этого нужно было достать иглу из яйца, а яйцо – вытащить из утки, утку – из зайца, зайца – из сундука, сундук – снять с дуба, а дуб – по крайней мере найти на острове Буяне. Но разве не для этого существуют «рыцари»? А для чего же они еще нужны? Только для подвигов.

А вот для чего нужны «дебилы», Ваня пока не знал. Но этот вопрос его не сильно-то и беспокоил.

Он смешно подпрыгнул на месте, белое рыхлое тело задрожало каждой складкой. Ваня поднес руки к лицу: правую чуть впереди левой.

Затем он нахмурился. Брови поползли вверх и сложились домиком. Он немного подумал и еще раз нелепо подпрыгнул, становясь другим боком. Теперь левая рука была впереди.

Это оказалось непросто: правильно встать. Он не раз видел по телевизору, как дерутся дядьки в больших варежках, надетых на руки. Это было смешно и грустно одновременно. Смешно потому, что дядьки надевали варежки, хотя были в одних трусах: поди разбери, то ли они мерзнут, то ли нет? Конечно, смешно. Он ни разу не видел, чтобы зимой на улице люди ходили именно так: в трусах и варежках. А грустно потому, что они дрались, получали синяки и шишки, а иногда даже у кого-то из носа текла кровь.

Конечно, на нем не было варежек, да и зачем они летом? Но сейчас ему предстояло драться – со злым волшебником, поселившимся в его заколдованном отце. И... Может, это его расколдует.

Он еще раз подпрыгнул и выставил кулаки.

Николай неторопливым шагом подошел к нему и презрительно усмехнулся:

– Дебил он и есть дебил!

Все произошло очень быстро. Настолько быстро, что Ваня ничего не успел заметить. Правый кулак отца неожиданно взметнулся вверх, пролетел между его растопыренными руками и с размаху вонзился в нос. Сначала Ваня услышал звучное шмяканье, будто кто-то наступил на спелый помидор, затем раздался сочный хруст, и в голове все взорвалось алым. Он покачнулся и упал в сухую траву. В голове загудело, закружилось, на мгновение перед глазами мелькнуло знакомое золотое сияние, такое доброе и теплое, но его тут же заволокла темная пелена.

Ваня дернул ногами и замер.

То же время. Москва. Строгино.

Сержик быстро нашел нужный сайт, посвященный военной тематике. Информация о старинном передатчике давно уже перестала быть тайной.

Он скопировал содержание страницы на рабочий стол, закрыл окно поисковой машины, свернул программу электронной почты «Outlook Express» и принялся за подсчеты.

В последнем письме его просили оценить мощность сигнала. Немножко некорректный термин. Скорее всего, речь идет о напряженности электромагнитного поля, создаваемого передатчиком. Хотя нет... Наверное, все же имеется в виду интенсивность излучения на расстоянии шесть километров. Откуда могло взяться это расстояние?

Так. Если предположить, что письмо каким-то неведомым образом отправил именно Ваня (а в этом Сержик уже почти не сомневался, для сомнений он оставил один процент... ну, два), то что это могло означать?

Ваня находится в Юркине. Что лежит в радиусе шести километров от Юркина? Он мысленно представил себе карту Калужской области, которую изучил вдоль и поперек (еще в то самое время, когда они с отцом собирались сплавляться по Оке от Калуги до самых Бронцев на резиновой лодке) и понял, что... Ничего. Ровным счетом ничего. Леса. До Бронец отдачи было около четырех километров, до Ферзикова – столько же. Но это по карте, по прямой. А ведь дороги и тропинки не идут по прямой. По дороге всегда получается больше. Это же вам не самая первая железная дорога от Петербурга до Москвы, которую император спроектировал очень просто – провел линию по линейке, соединив две столицы. А сигнал-то от передатчика идет именно по прямой. Если бы Ваню интересовала мощность сигнала в Ферзикове, то он бы наверняка сумел вычислить точное расстояние.

– Конечно, сумел бы. Ведь он как-то отправляет мне письма и даже картинку. А это – задачка посложнее.

Нет, расстояние было определено точно. Именно шесть километров. Именно шесть...

Что же это может быть? Сержик понял, что без карты ему не обойтись. Бумажная карта лежала у отца в машине, но... Не зря же у него под рукой компьютер с емкостью жесткого диска восемьдесят гигабайт.

Он нашел программу с картой европейской части России, открыл нужную страницу. Подвел курсор к обозначению «Юркино (нежил.)» и поставил там жирную точку.

Что-то было не так. В самой задаче содержалась подсказка. Она была где-то рядом, но... Сержик пока не мог ее уловить.

Ничего, ответ придет сам собой. Из книг по психологии (а он их прочитал не менее двух центнеров и усвоил около пяти гигабайт полезной и не очень информации) Сержик знал, что подсознание – необычайно мощная штука. По сути, сознание и подсознание – две стороны одной медали. Или две части айсберга: видимая, возвышающаяся над водой, и невидимая, спрятанная под толщей океанской воды. Да, сравнение с айсбергом будет точнее – хотя бы потому, что его подводная часть всегда больше.

И то и другое – суть мышление. То есть – восприятие, усвоение и осознание полученной информации. Только сознание подчиняется императивному импульсу (проще говоря, приказу), а подсознание работает само по себе, всегда, даже в те моменты, когда мозг, казалось бы, должен отдыхать. Все очень просто: на входе – разрозненные карточки с названиями химических элементов, а на выходе – периодическая система. А между ними – спокойный, глубокий сон на мягкой подушке. Спокойной ночи, Дмитрий Иванович! С добрым утром, всемирный гений Менделеев!

Он вернулся к своей задаче. Интенсивность излучения на расстоянии шесть километров. Задачка для десятого класса. Нет, скорее, для первого курса технического вуза. Или второго? Он не помнил. В своей безудержной погоне за знаниями он давно уже потерял общепринятые ориентиры. Для него было важно другое: это он прочитал год назад, и вычисления никакой сложности не представляли.

Интенсивность электромагнитного излучения убывает в обратной экспоненциальной зависимости. В показателе экспоненты фигурируют толщина слоя, коэффициент сопротивления среды и длина волны.

У него все это есть. Коэффициент сопротивления воздуха– табличная величина, и незачем делать поправку на температуру, отклонения будут весьма незначительны. Длина волны обратно пропорциональна частоте, а несущую частоту Ваня ему указал... Ваня...

Он опять замер, повторяя про себя эту безумную фразу. «Ваня указал несущую частоту передатчика ПЛ-2 образца 1969 года...» Да Ваня не знает толком, что такое передатчик, не говоря уж о несущей частоте.

Сержик почесал в затылке. В конце концов... В конце концов, вопрос стоит очень просто: веришь ли ты в происходящее или нет?

Тут, конечно, можно долго растекаться «мыслию по древу». Например, считаешь ли ты возможным то, чего в принципе быть не может? И далее: а может ли на самом деле быть такое, что кажется невозможным в принципе? Отсюда – еще один маленький шажок. Совсем малюсенький, крохотный, и ты уже забрался в глубинные вопросы философии. Что есть критерий истины? И что есть сама истина?

Еще один рывок в сторону – в самое начало семнадцатого столетия, и вот он вам, ответ, вложенный Шекспиром в уста Гамлета: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам...» Вот это уж – ответ на века. По сути, постулат, утверждающий бесконечность процесса Познания... И если уж...