Водомерка - Линда Сауле
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так выглядят все старики, Сьюзан. Они несут на себе годы своей жизни – самый тяжкий груз.
– Но… Почему Слайго? Это не дает мне покоя.
– Что за странный вопрос! Разве человек выбирает, где ему умереть? Смерть застает там, где ее не ждешь. Человек может лететь в самолете, купаться в море, идти по улице, делать что угодно. Никто не знает, где она найдет тебя.
– Я не спорю с этим, ма. Я хочу знать, что он делал здесь. Что привело его сюда.
– Да что угодно. У нас что, мало достопримечательностей? Драмклифф, Страндхилл, Аббатство, бог мой, да просто гулять по нашим холмам – одно удовольствие. Брось заниматься ерундой и искать тайный смысл там, где его нет.
– Ты права, мы не выбираем, где нам умереть, – задумчиво произнесла Сьюзан. – Но мы выбираем, где нам быть. Он прибыл в Слайго, а затем сел в автобус и проехал семь километров до простой рыбацкой деревушки, в которой, кроме волн и статуи, и смотреть-то не на что. Что-то привело его сюда. Слайго был чем-то важен для него. Слайго… Слайго… Слайго… – Сьюзан будто толкнули, и она, очнувшись ото сна, резко поднялась на постели. В потемках комнаты было сложно ориентироваться. К тому же она не узнавала очертания предметов мебели. Наконец она догадалась. Спальня матери. Плотные занавеси, чтобы губительный свет не нанес ущерба коже, а мелатонин выработался в достаточном количестве. Ее мать серьезно относилась ко всем аспектам своей жизни, и всюду, куда дотягивалась ее холеная рука, чувствовался безупречный подход. Вот только Сьюзан – гадкий утенок, проблемная девочка, а теперь и женщина – так и не справилась со своими неприятностями, которые не заставить исчезнуть одним лишь усилием воли.
Дверь тихонько приоткрылась, и Астор в домашней одежде вошла в комнату.
– Ты так беспокойно спала…
– Мне снились какие-то обрывки, ничего не соображаю, голова как будто ватой обернута.
– Ты ударилась при падении.
– Киллиан в порядке?
– Недавно звонил, беспокоился. Сьюзан, тебе нужно взяться за свое здоровье, ты себя загубишь. У тебя нервное истощение.
– Хорошо, я начну пить витамины, обещаю. Только сейчас мне нужно на кладбище, там осталось кое-что важное.
– О чем ты говоришь?
– Голубой пакет. Тот же, что был у Питера Бергман-на, это он, я знаю.
– На улице ночь, куда ты собралась. Дождись завтрашнего дня. Что бы это ни было, с кладбища оно точно никуда не денется.
– Нет, – ожесточенно помотала головой Сьюзан. – Я должна позвонить Ирвину. Это вещественное доказательство, его нельзя там оставлять. Тем более в такой ветер. – Сьюзан сползла с постели, пошатнувшись. – Дай мне, пожалуйста, мой телефон.
– Сьюзан…
– Мама, дай телефон, – процедила девушка, стиснув зубы.
– Ладно, как скажешь, – подняв брови, Астор протянула ей сумочку, и Сьюзан схватила ее.
– Ирвин? Это я. Да, я в порядке… У матери. Сделай одолжение, езжай на кладбище, только не откладывай, езжай сейчас же. Что? Да! На могилу Питеру Бергманну кто-то положил цветы, обернутые голубым пакетом, точь-в-точь таким же, как на фото с камер наблюдения. Его пакетом, понимаешь? Кто-то знал его, пришел на могилу и положил туда пакет – как знак для нас, как вызов. Ты слышишь, бери ребят и езжайте. Позвони потом, я буду ждать!
Выпалив свою тираду на одном выдохе, Сьюзан отбросила трубку. Но едва ли отданное распоряжение принесло ей успокоение: руки дрожали, на лбу выступила испарина.
Только через час или два ей стало легче. Когда за окном стих ветер и его гулкие раскаты перестали тревожить наружные рамы, когда дом прекратил ходить ходуном и успокоились верхушки деревьев, царапающие небо в тщетной попытке унять небеса. Успокоилась и река, чье незримое присутствие мерным журчанием задавало ритм древнему городу.
Мать лежала рядом, сон одолел ее, и рука осталась лежать на одеяле. Но к Сьюзан сон не шел. Ее мозг бился в приступе лихорадки, пока она пыталась соединить все детали странной мозаики, меняющей свой рисунок всякий раз, когда она, казалось, вот-вот прочтет его.
Кто принес эти цветы? Тот, кто знал Питера Бергманна лично, или же это акт декларации какого-нибудь эксцентричного чудака. Алан? Писателям свойственны неординарные, провокационные поступки. Аманда, чтобы привлечь внимание к клубу, или молодая художница Сирша? Нет, все не то. Внутри ничего не откликалось. А может быть, она ошиблась и этот пакет – всего лишь самый обычный пакет из супермаркета, просто похожий на тот, что ей нужен.
Нужно ехать самой и все разузнать.
Шатаясь, она поднялась, схватила свою сумочку. Словно на автопилоте, вышла в коридор, как была, босиком, ощущая прохладные половицы. Темно, хоть глаз выколи, мать погасила свет везде, не оставив даже ночника. Руки Сьюзан бесцельно шарили по непривычно расположенным стенам в поисках выключателя. Проклятая темнота, глаза никак не привыкнут, еще и слабость.
Надо спуститься по лестнице, только бы не упасть! Сьюзан вцепилась в поручни и осторожно ступила на ковролин, жесткий, вытертый. Подвинула ступню, ощущая край ступени, одной, второй. Шаг за шагом, вниз. Почему она здесь, почему не вернется в постель и не ляжет спать? Что за неведомая сила тянет ее вниз?
Первый этаж, в окне виднеется ее машина. Она должна попасть на кладбище, нельзя оставаться здесь, пока Ирвин с помощниками собирают вещественные доказательства. Слава богу, внизу предметы обстановки обрели хоть какие-то очертания – в окна с улицы льется оранжевый свет уличного фонаря, и тихая, пустынная улица шепчет: «Оставайся внутри, где тепло и спокойно».
Сьюзан пошарила в сумочке. Ключей нет. Черт, видимо, мать пригнала машину, а ключи куда-то убрала, предчувствуя, что Сьюзан потянет на подвиги. Хоть бы не разбудить, пока она будет искать пальто или сумку матери.
Она нырнула под лестницу. Плотное нагромождение из пальто, курток, плащей, которые носила Астор. Верхняя одежда на все случаи жизни, чтобы создать нужный образ и отменно выглядеть при любой погоде.
Да где же ключи! Руки ощупывали карманы, один за другим. Но все они совершенно пусты: ни монетки, ни чека за парковку – ее мать аккуратистка, ни за что бы не оставила в карманах мусор или что-то лишнее. Тогда Сьюзан избрала другую тактику: нужно пошевелить вещи, в надежде, что где-то зазвенит. Она принялась дергать одежду, двигая туда-сюда, раскачивая все сильнее, входя в какой-то безумный раж, словно искала не ключи, а лекарство, способное спасти ей жизнь. Как вдруг одежда дернулась вся разом и рухнула, нанизанная на одно крепление, которое не выдержало такой осады.
Теперь, лежа на полу, куртки и плащи образовывали одну бесформенную массу, но она больше не интересовала Сьюзан. Девушка с удивлением смотрела
