Противники - Джон Гришэм

Через шесть недель после подачи иска Дэвид выбил компенсацию, в которую сам верил с трудом. «Цицеро пайп» согласилась выплатить каждому из его пяти клиентов общую сумму в 40 000 долларов. Кроме того, компания собиралась выплатить по 30 000 всем остальным трем десяткам работников без документов, в основном из Мексики и Гватемалы, которые получали по 200 долларов в неделю за восемьдесят часов работы.

Дурная слава, сопутствующая рассмотрению дела, распространилась еще больше после эпизода энергичного противостояния Оскара преступнику в целях защиты своей частной собственности и последующего ареста богатого владельца «Цицеро пайп». Слушание привлекло репортеров. Судья Арчер кратко описала суть дела таким образом, что ее слова разошлись на цитаты: она назвала работу в «Цицеро пайп» рабским трудом. Обрушилась на компанию, обругала ее юристов, которые, по мнению Дэвида, были весьма неплохими парнями, и продолжала свое эффектное выступление еще тридцать минут, пока репортеры упоенно записывали.

— Мистер Зинк, вы удовлетворены такой компенсацией? — спросила судья. Соглашение было подписано. Договоренность — достигнута неделю назад, осталось лишь решить вопрос о гонорарах адвоката.

— Да, ваша честь, — тихо ответил Дэвид. Трое юристов «Цицеро пайп» затаились, словно боялись поднять глаза.

— Я вижу, вы подали заявление о расчете гонорара адвоката, — заметила Неудержимая Сал, просматривая какие-то документы. — Пятьдесят восемь часов. С учетом того, чего вы добились и какие деньги заработали для этих сотрудников, я бы сказала, что ваше время не пропало даром.

— Спасибо, ваша честь, — произнес Дэвид, стоя у стола.

— Какова ваша ставка за час, мистер Зинк?

— Ваша честь, я предвидел этот вопрос, но на самом деле у меня нет почасовой ставки. Мои клиенты не могут позволить себе платить по часам.

Судья Арчер кивнула.

— В прошлом году вы выставляли кому-нибудь счет по часам?

— О, разумеется. До декабря прошлого года я был юристом в «Рогане Ротберге».

Судья рассмеялась в микрофон и воскликнула:

— О Боже! А мы еще говорим о специалистах по почасовой оплате. Сколько ваши услуги стоили тогда, мистер Зинк?

Дэвид, смущенно переминаясь с ноги на ногу, пожал плечами.

— Госпожа судья, в последний раз, когда я работал на почасовой основе, клиент платил пятьсот долларов в час.

— Значит, ваши услуги стоят пятьсот долларов в час. — Неудержимая Сал пару секунд что-то писала, потом объявила: — Округлим это до тридцати тысяч. Есть возражения, мистер Латтимор?

Главный юрисконсульт ответчика встал и задумался. Спорить не стоило, поскольку судья явно была в другом лагере. Его клиента и без того обобрали, так что значат еще 30 000? К тому же, если бы Латтимор и выразил недовольство таким гонораром, он знал, что Неудержимая Сал тут же спросит: «Скажите тогда, мистер Латтимор, по какой ставке работаете вы?»

— Звучит вполне логично, — заметил Латтимор.

— Хорошо. Я хочу, чтобы все выплаты завершились в течение тридцати дней. Заседание закрыто.

Покинув зал суда, Дэвид уделил внимание трем репортерам и терпеливо ответил на их вопросы. Закончив с ними, он поехал в квартиру Сои и Луин, где встретился со своими тремя бирманскими клиентами и сообщил им, что вскоре они получат чеки на 40 000 долларов каждый. В ходе перевода суть его сообщения несколько размылась, и Сои пришлось повторять все несколько раз, чтобы бирманцы поверили. Они смеялись и думали, что это шутка, но Дэвид не смеялся вместе с ними. Осознав, что все это правда, двое из трех заплакали. Третий был слишком потрясен. Дэвид пытался подчеркнуть, что они заработали эти деньги непосильным трудом, но и это перевели не вполне адекватно.

Дэвид не торопился. Он провел вдали от своей новорожденной дочери целых шесть часов — для него это был рекорд, но ведь она не собиралась никуда уходить. Он потягивал чай из крошечной чашечки, болтал с клиентами и светился от радости, доставленной ему его первой крупной победой. Дэвид взялся за дело, от которого отказалось бы большинство юристов. Его клиенты храбро вышли из тени нелегальной иммиграции, чтобы сразиться с несправедливостью, а уговорил их именно Дэвид. Три маленьких парнишки, за тысячи миль от дома попавшие в лапы огромной компании, имеющей множество могущественных друзей, которых ничто не удерживало от того, чтобы совершить еще большие злоупотребления, кроме молодого юриста и суда. Справедливость, несмотря на все ее недостатки и двусмысленность, восторжествовала самым впечатляющим образом.

Дэвид шел в офис, переполненный гордостью и ощущением успеха. Он надеялся впредь одержать еще много впечатляющих побед, но эта всегда будет занимать особое место. Никогда за все пять лет работы в крупной фирме Дэвид так не гордился тем, что он юрист.

В этот поздний час офис был пуст. Уолли уехал в отпуск, хотя периодически справлялся, как обстоят дела по крейоксу. Оскар на пару дней отлучился, и даже Рошель не знала, где он. Дэвид проверил сообщения на автоответчике и почту, пару минут походил вокруг стола, потом заскучал. Когда он запирал входную дверь, у здания остановилась патрульная машина. Друзья Оскара приглядывали за этим местом. Дэвид помахал двум полицейским и отправился домой.

Глава 32

Едва успев вернуться после долгих выходных в честь Дня труда, Уолли написал своей клиентке Айрис Клопек:

Дорогая Айрис!

Как вам известно, суд назначен на следующий месяц — на 17 октября, если быть точным, но об этом не стоит беспокоиться. За последний месяц я только и занимался тем, что проводил переговоры с юристами «Веррик», и мы добились весьма внушительной компенсации. Компания уже почти готова предложить сумму около 2 миллионов в качестве компенсации за преждевременную смерть вашего супруга Перси. Пока это неофициальное предложение, но мы ожидаем, что в ближайшие 15 дней получим письменное уведомление. Я знаю, что эта сумма значительно превышает 1 миллион, который я вам обещал, тем не менее мне нужно заручиться вашим согласием, что вы готовы принять это предложение, когда оно будет сделано официально. Я очень горжусь нашей маленькой «фирмой-бутиком». Мы подобны Давиду, сражавшемуся с Голиафом, и пока побеждаем.

Пожалуйста, подпишите приложенную форму; это уполномочит меня согласиться на заключение мирового соглашения. Отправьте эту форму по почте назад.

Искренне ваш,

Уоллис Т. Фигг, адвокат и поверенный в суде.

Он разослал подобные письма семи другим клиентам своего чудесного пула дел со смертельным исходом, а закончив, откинулся на спинку крутящегося кресла, положил разутые ноги на стол и опять задумался о деньгах. Однако его мечтания были прерваны сообщением Рошель:

— Опять звонит эта женщина. Пожалуйста, поговорите с ней. Она с ума меня сводит.

— Ладно, — ответил Уолли и уставился на телефон. Диана просто так не уйдет. На пути домой с озера Мичиган он затеял ссору и даже настолько раздул ее, что они начали оскорблять друг друга. В пылу битвы он объявил, что между ними все кончено, и два дня они не разговаривали. Потом Диана явилась к нему домой пьяная. Он уступил и разрешил ей поспать на диване. Ее вид взывал к сожалению и даже сочувствию, но при этом она каждые пять минут предлагала ему пуститься в какое-нибудь сексуальное приключение. Пока Уолли отказывался. Теперь Диана звонила постоянно и несколько раз приходила в офис. Но Уолли был настроен решительно. Ему стало очевидно, что его денег от крейокса не хватит и на три месяца, если рядом будет Диана.

Он взял трубку:

— Привет!

Она уже рыдала.

Ветреный холодный понедельник надолго запомнят в «Зелл энд Поттер» как Кровавый день труда. У них никто не отдыхал, они были профессионалы, а не труженики, но это не имело значения. Праздниками часто пренебрегали, как и выходными. Вход в здание открывали с утра, и к 8.00 коридоры уже кишели юристами, преследовавшими самые разные нехорошие лекарства и компании, которые их производили.

Иногда такое преследование не приносило никакой выгоды. Погоня вела в никуда. Колодец оставался сухим.

Первая бомба взорвалась в 9.00, когда доктор Джулиан Шмитцер, директор фирмы по медицинским исследованиям, настоял на встрече с Джерри Алисандросом, который очень спешил, но отказать не мог, особенно когда секретарь Шмитцера назвала дело срочным.

Доктор Шмитцер сделал головокружительную карьеру как кардиолог и исследователь в клинике «Майо» в Рочестере, штат Миннесота, а потом с больной женой направился в южную Флориду в поисках солнца. Проведя там пару месяцев, он заскучал. Случайно познакомился с Джерри Алисандросом. За первой встречей последовала вторая, и последние пять лет доктор Шмитцер курировал медицинские исследования в фирме, получая зарплату в размере одного миллиона долларов в год. И это было совершенно неудивительно, ибо прежде он строил свою карьеру на том, что постоянно писал обо всех пороках крупных фармацевтических компаний.