Каникулы в Чернолесье - Александр Альбертович Егоров

по привычке пригладил свои отросшие волосы (тоже мокрые, как после купания). Не веря самому себе, ощупал шею и грудь с зажившими шрамами. Он чувствовал каждый свой мускул. И еще очень приятно было, что на пальцах нет когтей.

Он улыбнулся. Даже рассмеялся. Подпрыгнул, повалился на спину и немножко покатался по траве, совсем как волчонок. Но быстро бросил это развлечение: взрослые люди так не делают.

Он снова был человеком. Молодым, здоровым и сильным. И еще ему жутко хотелось есть.

Вдали все еще помигивали фонари на мачтах. Черепичная крыша усадьбы виднелась из-за забора. Калитка так и осталась приоткрытой.

Вик наморщил лоб.

Он не мог точно вспомнить, как он оказался здесь. Почему уснул прямо на холодной земле и что ему снилось. Помнил только гигантскую луну в небе и серебристый туман. Что-то случилось здесь этой ночью, что-то очень важное. Но почти полностью стерлось из памяти.

Хотя нет. Кое-что он помнил.

«Дорога открыта, мой Зигфрид», – вспомнил он. Поглядел на небо и снова улыбнулся.

Он знал, что может вернуться домой. Он был счастлив. Но сейчас его дом – здесь.

По мокрой от росы тропинке он пошел обратно к усадьбе. Идти босиком было не так уж легко, но такие мелочи его больше не огорчали. Калитка скрипнула, и он оказался в просторном дворе Германа. За углом дома виднелся красный пикап, и Вик вспомнил что-то недавнее, не очень приятное… нервно сглотнул слюну и тут же забыл.

В раскрытом окне второго этажа приветственно закаркал ворон. Вик помахал ему рукой. Там же, в окне, показался и лесник Герман. Но тот ничего не сказал, только вскинул густые брови, покачал головой и скрылся снова.

Дверь дома распахнулась, как если бы кто-то хотел ее выбить ногой. Сергей, тоже встрепанный и ошалевший от радости, сбежал со ступенек и бросился навстречу Вику. Ухватил его за шею и как будто даже попытался повалить, по своему нелепому русскому обычаю, и вот странно: на этот раз Вик не сопротивлялся. Но и падать не стал. Просто очень неумело обнял Сергея и похлопал по спине.

Если бы кто-то еще мог видеть наших друзей в эту минуту, он, скорее всего, пожал бы плечами и деликатно отвернулся. Разве что успел бы заметить, что один из двоих почему-то выглядит очень виноватым. Но затем, посмотрев на другого, решил бы, что тот на него вовсе не обижается. И никогда обижаться не будет.

– Мы можем снова быть друзьями, – сказал Вик своим прежним хрипловатым голосом, и Сергей был счастлив его слышать.

– Ты чертова псина, – отвечал он со смехом. – Ты где гулял? Ты что, сбежать от нас хотел?

– Я не мог бежать. Я хотел уйти.

– Мы вернулись, а тебя нет, – не слушал его Сергей. – Знаешь, как я испугался?

– Не надо бояться. Я буду с тобой. Пока все не кончится.

Нет, от радости Сергей даже не задумывался над его словами (а зря!)

– Надо было тебя на цепь посадить, – говорил он. – Или в прицепе запереть. Вот погоди, вечером в сауну пойдем. Там тебе дед покажет, кто в лесу главный…

– Я посмотрю, – согласился Вик.

Оставалась только одна важная проблема, которую нужно было решить прямо сейчас. И не случайно самый мудрый из этой компании вспомнил об этом раньше других.

– Жр-рать? – спросил ворон со своего подоконника, и друзья синхронно облизнулись. Пусть они и сделались – теперь уже надолго – самыми обыкновенными мальчишками, но испытывали волчий голод.

Эпилог

Тетя Элла

Утром тетя Элла решила помыть окна в коттедже. Это решение далось ей нелегко. После двух недель на курорте она, кажется, порядком забыла, как это делается.

Но навести чистоту было просто необходимо. Стекла их дома покрылись пылью и даже, кажется, какой-то цветочной пыльцой. Яблони в ее крохотном саду давно отцвели, и осыпавшиеся лепестки только добавили хаоса.

Можно было, конечно, вызвать уборщицу из специальной клининговой фирмы. Но тетя Элла любила экономию еще больше, чем порядок. Можно было попросить дочку помочь по хозяйству. Но Вероника с утра еще не выходила из своей комнаты на чердачном этаже. Что поделаешь: бедная девочка натерпелась такого страху во время обратного рейса, что испытала нервный срыв. К слову сказать, помимо подросткового психолога для дочки, тетя Элла собиралась в ближайшие дни посетить и адвоката. Она твердо решила отсудить у негодной авиакомпании приличную сумму, и дело, кажется, складывалось в тетину пользу.

Нацепив фартук и вооружившись губками и щетками, тетя Элла распахнула раму, взгромоздилась на подоконник и принялась намыливать стекло специальной пеной.

Работа спорилась. Кажется, тетя Элла даже начала насвистывать какую-то не вполне уместную танцевальную мелодию (в Чайланде она посетила несколько дискотек для взрослых, а также караоке).

В это время внизу скрипнула калитка. Тетя Элла взялась за раму и высунулась на улицу, чтобы посмотреть, кто же к ним пришел – уж не психолог ли?

Но нет. На садовой дорожке стояли два рослых парня и весьма нахально смотрели снизу вверх прямо на нее, Эллу. И еще подталкивали друг друга локтями и посмеивались. Близорукая тетя Элла не слишком четко видела их лица – но как минимум одного из них она узнала. А узнав, чуть не выронила из рук флакон с моющим средством.

– Доброе утро, тетя! – окликнул ее Сергей.

– Здравствуй, дорогой племянник, – вежливо ответила она. А что оставалось делать?

Она спустилась с подоконника на пол и уселась на подоконник. Подхватила со стола очки, которые сейчас были как никогда полезны. С нахальным Сергеем все было ясно, но теперь ей хотелось получше рассмотреть его спутника.

Это был давно не стриженый светловолосый подросток, и его лохматый вид остро напомнил тете Элле детство на низких ветреных землях у самого Балтийского моря. Эти воспоминания были не лишены приятности. «Сейчас в городе таких сорванцов и не встретишь», – невольно подумала тетя Элла.

Ей было очень любопытно, кого же привел к ним домой ее племянник. Но правила хорошего тона не позволяли ей прямо спросить об этом.

– Подождите внизу, молодые люди, – велела тетя Элла. – Сейчас я спущусь и открою дверь.

– Можешь не трудиться, мама, – донеслось с лестницы. – Я их встречу…

Вероника пробежала вниз по ступенькам и распахнула наружную дверь. Тете Элле осталось только изумленно наблюдать из окна за тем, как ее любимая дочка (в весьма легкомысленном утреннем платье) выбегает навстречу этим двум парням. И бросается на шею своему кузену, чего с ней не случалось еще никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах.