Дело №346 - Лариса Капицына

– Извините, – виновато сказала она. – У меня очень мало времени. Мы опаздываем на детский праздник. – и счастливо оглядела ребенка и вытащила кулачок, который он засунул в рот.

– Я так и понял, – хмыкнул Вадик. – Вам наверное тяжело?

– Я не хочу ставить его, он неперменно влезет в лужу.

– Давайте я подержу.

– Нет-нет. Он не пойдет к чужому. Лучше возьмите сумку. Это вы мне звонили?

– Да.

– Давайте говорить на ходу. Мы действительно уже опаздываем.

Это была очень счастливая женщина. Хотя ей было очень неудобно, и ребенок был очень тяжелым и пачкал ботинками ее светлое пальто, и еще приходилось смотреть под ноги и обходить лужи, она не переставала улыбаться. Она улыбалась ровно до тех пор, пока Вадик не сказал, что хотел задать ей несколько вопросов по поводу ее мужа. Она сразу перестала улыбаться и остановилась.

– То есть как? – она посмотрела на него с тревогой. – Вы же сказали, что вас интересует Борис?

– Извините меня, я оговорился. По поводу вашего бывшего мужа.

– О, господи! – она двинулась дальше, облегченно вздыхая. – Я уж подумала, что вы насчет Лени…

Пожалуйста, не оговаривайтесь так больше. Развод был очень тяжелым, я думала это никогда не кончится, он так измучил меня, да и себя тоже. Это было ужасно.

– Кто тебя измучил? – спросил ребенок, глядя на ее щеку.

– Никто.

– Вы настояли на разводе?

Она продолжала идти так же быстро, но уже стала немного задыхаться.

– Да. Мне немного неловко обсуждать это с посторонним человеком. Но я думаю, вы бы не стали задавать такие вопросы из праздного любопытства?

– Конечно.

– Я встретила другого человека и подала на развод. И это было очень тяжело. Борис тянул до последнего, развод не давал, было много скандалов, разговоров, истерик, он даже ударил меня один раз…

– Кто тебя ударил? – это снова спросил ребенок.

– Никто меня не ударил.

– Ты сама сказала.

– Я пошутила.

– Ты говоришь про папу?

– Нет. Я говорю про другого человека. Ну, как тут можно разговаривать? – она обратилась к Вадику.

Они дошли до подержанной легковушки, и она наконец, запихнула ребенка на заднее сидение, потом выпрямилась, достала из кармана платок и вытерла лицо.

– Фу-у! – она снова улыбнулась. – Некторые никак не могут похудеть, но мне такая проблема не грозит.

– Пожалуй. – Вадик тоже улыбнулся.

Она всполошилась.

– Я забыла, о чем говорила…

– Что было много скандалов.

– Ах, да! – лицо ее снова стало грустным. – Он хотел удержать меня. Он очень любит сына. У нас и теперь еще происходят всякие разговоры на повышенных тонах. Каждый раз, когда он приходит за сыном, не может удержаться. А моего мужа просто ненавидит. Но я думаю, что постепенно все уляжется, и мы как нибудь научимся сосуществовать мирно.

– Вы не знаете, у него кто-нибудь есть?

– Что? – она посмотрела на Вадика с недоумением. – Что вы имеете в виду?

– Женщина, подруга. Называйте это как угодно.

Она задумалась.

– Довольно странный вопрос, по-моему.

– Почему? Он одинокий мужчина, рано или поздно такое случается, тем более что вы развелись…

– Полгода назад.

– Ну вот.

– Да нет, вы не подумайте, что я имею что-то против. Если говорить откровенно, я была бы даже рада. Но думаю, что у него никого нет.

– Почему?

– Я его хорошо знаю. Я ведь его жена. – и тут же рассмеялась и поправилась. – Бывшая, конечно бывшая, вот видите, я сама еще оговариваюсь. Нет. У него никого нет. Он весь живет этой проблемой, нашим разводом. Нашим сыном. Он вообще немного ограниченный человек, и ему свойственно утыкаться носом во что-нибудь одно. Я даже не представляю, о чем он может говорить с женщиной. Вы знаете почему мы развелись? Он очень скучный человек. Раньше я принимала его молчаливость, его замкнутость за мужскую сдержанность, а потом поняла, что ему просто нечего сказать. Я человек очень общительный, даже чересчур. А он домосед, ни друзей, ни увлечений, даже телевизор не любит. Я просто стала сходить с ним с ума. Даже ребенок ничего не изменил. Потом я встретила Леню и ушла к нему. Но, знаете, я бы все равно ушла. Мы слишком разные. Когда-нибудь он найдет себе кого-то. Он довольно красивый мужчина.

Но все равно, это должна быть очень непритязательная женщина или очень несчастная.

На заднем сидении захныкал ребенок, и она с сожалением развела руками.

– Простите, нужно ехать. Я ведь говорила, что времени у меня совсем немного.

Вадик открыл ей переднюю дверь, пока она пристегивала ребенка в дестком кресле.

– Спасибо.

Уже усаживаясь на водительское место, она задорно улыбнулась.

– Конечно, глупо спрашивать почему вы задаете такие вопросы. Вы ведь все равно не ответите?

– Вам, так и быть, скажу. Убита женщина, и мы проверяем всех, кто ее знал.

Ее лицо помрачнело, и она сразу заглушила мотор.

– Какой кошмар! Но при чем же здесь Боря?

– Надеюсь, что нипричем.

– А когда это было?

– В четверг.

– В четверг? – переспросила она. – В этот четверг?

– Да.

Она расслабленно засмеялась и откинулась на сидении.

– В таком случае наш разговор не имел никакого смысла. С четверга до вечера пятницы Борис был с сыном.

У нас такой договор. Два раза в месяц Борис забирает ребенка и отдает на следующий день.

– И вы доверяете?

– Он прекрасный отец, и мы с мужем можем немного побыть наедине, сами понимаете… – она посмотрела на него многозначительно. – Я ответила на все ваши вопросы?

– Да, спасибо. Будьте осторожнее на дороге.

– Непременно.

Глава 16

К девушке Федотова Мешков поехал в первой половине дня. Подъехав к красивым кованым воротам, усмехнулся. Ворота оказались открытыми настежь. По-видимому кто-то из хозяев собирался выезжать на машине. Из-за розовых кустов на Мешкова выпрыгнули два золотистых лабрадора и радостно забегали вокруг, беспардонно вылизали ему руки и лицо и умчались прочь. Мешков пошел по белой каменистой дорожке между розовыми кустами. Запах дождя смешивался с запахом красных и белых бутонов, кружил голову. «Черт побери! Умеют же жить люди! – подумал следователь, ощущая острую потребность остановиться, перестать думать о задушенной женщине, о мотивах, о показаниях, отыскать какую-нибудь уютную скамейку – она наверняка здесь была – ослабить узел галстука и посидеть в тишине.

Чем дальше он продвигался по дорожке, тем явственней слышались голоса. И голоса и слова, что они произносили, так не вязались со сказочными зарослями роз, с запахом дождя, что Мешков нахмурился.

– Снова явился по утро? Когда же ты угомонишься, сволочь?