Ангелы Ойкумены - Генри Олди

Доктор встретила пациента босиком. Маэстро замялся на пороге. Наверное, надо снять сапоги?

– Сапоги снимать не нужно: покрытие самоочищается. Проходите в кабинет. И нет, я не читаю ваши мысли.

– Знаю, – буркнул Диего. – У меня на лице всё написано.

Он сел в кресло:

– Мне все говорят про лицо. Вы телепат?

– Да, Диего-сан. Но без вашего позволения я не начну сеанс.

– Надо сказать «да» три раза? И мы взлетим?

– Я не понимаю, о чем вы.

Кресло зашевелилось, подстраиваясь под сидящего. Маэстро вздрогнул. Тысяча чертей! Ты, эскалонский варвар! Когда уже ты привыкнешь к чудесам прогресса? И знал ведь, сиживал в своевольных креслах… Почему ты избегаешь смотреть сеньоре Танидзаки в лицо? Платье, прическа, изящные босые ступни…

– Вы доктор, в смысле – врач? Или в смысле – ученая степень?

Дурацкий вопрос. Грубая, недостойная формулировка. Маэстро рискнул взглянуть на лицо женщины. Высокий, даже чрезмерно высокий лоб. Бровей, считай, нет, отчего лоб и кажется больше обычного. Темные, чуть раскосые глаза. Припухшие веки. На губах – тень улыбки, едва заметный намек. Сколько ей лет? Тридцать? Сорок? Пятьдесят?! Жители Ойкумены обманчивы на вид. Встреть Диего сеньору (сеньориту?) Танидзаки в Эскалоне – не дал бы ей больше тридцати…

– Я – все сразу. И врач, и доктор пси-медицины.

– Будете взламывать мне голову?

– Нет, – намек превратился в полноценную улыбку. – Хотя вы делаете все возможное, чтобы мне этого захотелось. Диего-сан, вы когда-нибудь брились у парикмахера?

– У цирюльника? Разумеется.

– Что он предлагал вам после бритья?

– Он доставал флакон с фиалковой водой и предлагал освежиться.

– Считайте меня цирюльницей. Я освежу ваши воспоминания.

– Психир?

Слово Диего не понравилось. Хищное, кусачее словцо.

– Это еще что за зверь?

– Это не зверь. Это человек.

– Наемный убийца?

– Врач-телепат.

– Всего лишь сокращение, – профессор Штильнер ринулся на подмогу Яффе. – Психический хирург. Пси-хирург – психир.

– Как д.т. к/б.? – съязвил Диего, с трудом выговорив языколомное сочетание букв.

Штильнер смутился:

– В целом, да. Обзовут, и живи теперь…

– Что же ваш психир делает? Потрошит людям головы?

Коллант торчал на Хиззаце пятый день. Верней, три колланта: «группе прикрытия» Яффе велел быть под рукой. Все равно с Хиззаца стартовать, а эскорт, как выяснилось, отнюдь не лишний. Однако выход в большое тело откладывался. Зверея от безделья, оттаскивая себя за уши от эскалонских новостей, Диего решил выбить клин клином – и отправился на кладбище Сум-Мат Тхай. Мар Яффе похода не одобрил, но и отговаривать не стал. Наверняка рассчитал до десятой доли процента, куда пошлет его маэстро, вздумай гематр ставить ему препоны.

Дни слились в серое пятно: от зари до зари, от заката до заката. Диего спрашивали – он отвечал. Зазвали на дружескую попойку: коллант Пробуса проставлялся спасителям. Маэстро сидел за столом, пил. Произнес тост, чествуя коллег. Вскоре ушел спать. Во сне разговаривал с Карни; не запомнил, о чем. Они летели, ехали, брели пешком по космосу: вдвоем, без колланта. Кто-то заступал им путь. Ангел? Дьявол? Легион звездных бесов? Удалось ли прорваться? Спастись бегством? Он просыпался и не знал, чем дело кончилось, и не хотел знать. Нырял в вирт, в далекую войну, глотал репортаж за репортажем – и тут же забывал все увиденное и прочитанное.

Жизнь превратилась в мутную грезу без начала и конца. Сумерки души́. Лимб, где ду́ши, не заслужившие ни рая, ни ада, ожидают решения Вышнего суда. В редкие моменты просветления Диего обнаруживал, что Яффе со Штильнером отсутствуют. Эти двое что-то обсуждали, планировали, обдумывали. Их планы, вне сомнений, включали в себя Диего Пераля.

Диего Пералю было все равно.

– Потрошит? Скорее, лечит.

– Вы шутите?

– Вправляет мозги на место, если вам так угодно.

– Если я разнесу себе череп из пистолета, он соберет мои мозги обратно? Склеит, слепит? Я буду как новенький?

– Телепаты работают не с веществом мозга. Их объект – память, эмоции, переживания. Заново склеить ваш мозг после выстрела не сумеет самый лучший пси-хирург.

Диего кивнул:

– Это хорошо. Это очень хорошо. Потому что если ваш психир залезет ко мне в голову, я пущу себе пулю в лоб.

– Вы хоть дослушайте, что вам предлагают!

– Вы намерены запустить ко мне в голову мозгоправа. Вы хотите, чтобы он там все перекроил. Я правильно понял?

– Боже мой! – Штильнер схватился за голову, словно это в нее намеревался залезть зловещий психир, причем сию же минуту. – Ну кто, скажите на милость, кто внушил вам такую чушь?!

– Вы.

– Моя вина, – внезапно произнес Яффе. – Психир – расхожий термин. Краткий, звучный, привычный. Сеньору Пералю не нужен пси-хирург. Ему нужен пси-терапевт. Никакого оперативного вмешательства, только корректировка. Маленькая аккуратная корректировка. Мы ведь об этом с вами говорили, профессор?

– Ну да!

– И воспользовались словом, привычным для нас обоих. Сказали «психир», подразумевая пси-терапевта. Мы опростоволосились. Впредь следует придерживаться точных терминов, даже когда оба собеседника прекрасно понимают, о чем идет речь. Появляется третий – и конфуза не избежать.

«Опростоволосились», «конфуз» – и это говорит гематр?! Впрочем, маэстро успел привыкнуть к маскам мар Яффе. Сеньор полковник менял их по ситуации с ловкостью записного паяца.

– Хирург, терапевт… Какая, по большому счету, разница?! Я благодарен вам, сеньоры. – Диего раскланялся с мрачной иронией. – Мои многострадальные мозги не станут кромсать. Их вымоют, выкрутят и развесят сушиться на солнышке. Благодарю за заботу, но шли бы вы к черту, а?

– Разуй уши! – взорвался Штильнер, переходя все границы приличий. – Сопляк! Паникер! Напридумывал себе страшилок – и сам в них поверил!

– Позвольте мне, – Яффе шагнул ближе, навис над маэстро. – Сеньор Пераль, квалифицированный телепат мог бы вторгнуться в ваш мозг без вашего ведома. Вы бы ничего не заметили.

– Это законно?

– Нет. Это многих останавливало?

– Нет.

– Я хочу, чтобы вы доверяли мне. У нас с вами общая цель: воскрешение вашей женщины, – Яффе так и сказал: «вашей женщины». – Мотивы разные, но цель – одна. Если вы откажетесь от сеанса пси-терапии, я не пойду против вашей воли.

– Как вторжение в мой мозг поможет вернуть Карни?

– А мы о чем толкуем? – громыхнул профессор. – Уперся, как осел: ах, мозги, мои бедные мозги! Откуда у вас мозги, голубчик?!