Стрела времени - Майкл Крайтон

— Красиво, правда? — обратилась к нему Гомес.

Сьюзен, похоже, хорошо понимала, насколько он потрясен.

— Да, красиво, — ответил Крис.

Но на самом деле ему так не казалось, что-то в облике этого леса казалось ему зловещим. Он еще раз повернулся кругом, пытаясь понять, откуда возникло это отчетливое ощущение, что в окружающем его мире что-то сильно не так. Но он не мог уловить, что порождало это ощущение. Наконец, не выдержав, он обратился к Гомес.

— Что-то здесь не так?

Женщина рассмеялась.

— Ах, вот оно что. Прислушайтесь.

Крис на мгновение замер, прислушался. Он уловил щебет птиц, мягкий шелест слабого ветерка в кронах деревьях. Но это было все.

— Я ничего не слышу.

— Совершенно верно, — ответила Гомес. — Это производит колоссальное впечатление на некоторых людей, когда они впервые попадают сюда. Здесь нет никаких посторонних шумов ни радио с телевидением, ни самолетов, ни тракторов, ни катающихся взад-вперед автомобилей. В двадцатом веке мы настолько привыкли непрерывно слышать отовсюду различные звуки, что тишина кажется нам неестественной.

— Надеюсь, что вы правы. — По крайней мере, ощущение, которое он испытывал, было как раз таким. Он отвернулся от деревьев и посмотрел на тропинку: то тут, то там проглядывал освещенный пятнами солнечного света шрам, разрубавший лес. Во многих местах в раскисшей от воды земле зияли глубокие, фута на два, вмятины — следы множества лошадиных копыт.

«Это мир лошадей», — подумал Крис.

Ни одного механического звука, зато множество следов копыт.

Он набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Даже воздух казался другим. Он кружил голову, разливался по организму яркой волной, как будто в нем было гораздо больше кислорода, чем в привычной для Криса атмосфере.

Еще раз обернувшись, он обнаружил, что аппаратов не оказалось на месте. Гомес, похоже, это нисколько не тревожило.

— Где наши машины? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно.

— Уплыли.

— Уплыли?

— Когда машины полностью заряжены, они приобретают некоторую нестабильность. И стараются при первой возможности ускользнуть из реального момента. Поэтому мы их не видим.

— Но где же они? — продолжал расспрашивать Крис.

Женщина пожала плечами.

— Этого никто точно не знает. Может быть, они еще в какой-нибудь вселенной. Но, где бы они ни были, с ними все в порядке. Они всегда возвращаются.

Чтобы подкрепить свои слова, она извлекла свой керамический маячок и нажала кнопку ногтем большого пальца. Замелькали вспышки, и аппарат вновь оказался перед ними, все четыре клетки стояли точно так же, как несколько минут назад.

— Теперь эта штука будет здесь еще минуту, возможно, две, — пояснила Гомес. — Но в конечном счете она снова уплывет. И пусть себе. Лучше, если она не будет здесь торчать на дороге.

Крис кивнул Сьюзен, казалось, знала, о чем говорила. Но мысль о том, что аппараты плавают где-то во времени и пространстве, все равно вызывала у него определенное беспокойство. Эти машины были его обратным билетом домой, и ему совершенно не нравилось думать, что они существуют по каким-то собственным правилам и могут непредсказуемо исчезать. Он подумал: «А стал бы хоть кто-нибудь летать на самолете, пилот которого предупреждает, что его машина „нестабильна“?» Крис почувствовал прохладу на лбу и понял, что через мгновение весь покроется холодным потом.

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Крис, стараясь не провалиться в грязь, перебрался через тропинку. Оказавшись вновь на твердой почве, он попал в густые заросли каких-то растений, похожих на рододендрон. Они достигали ему до талии. Тут он снова оглянулся на Гомес.

— А есть в этом лесу что-нибудь такое, чего стоило бы опасаться?

— Только гадюк, — ответила она. — Они обычно сидят на нижних ветках деревьев, могут свалиться на плечи и укусить.

— Великолепно! — поразился он. — А они ядовитые?

— Очень.

— Смертельно?

— Не переживайте, они очень редки, — утешила Гомес.

Крис решил не задавать больше вопросов. Тем более что к тому времени он добрался до освещенного солнцем разрыва в листве. Посмотрев вниз, он увидел в двухстах футах под собою реку Дордонь, петлявшую по просторной долине. «Этот вид, — подумал он, — почти не отличается от того, к которому я привык за лето».

Но если река была той же самой, то все остальное в пейзаже было иным. Замок и город Кастельгард были совершенно целехонькими. Невдалеке от стен раскинулись возделанные поля; на некоторых из них прямо сейчас возились пахари.

Но тут его взгляд скользнул направо. Он рассматривал сверху обширный прямоугольник монастыря. И укрепленного мельничного моста. «Моего моста», — подумал он. Этот мост Крис изучал все лето…

И, к сожалению, мост очень сильно отличался от реконструкции, которую он сделал на компьютере.

Крис сразу же увидел, что в стремнине под мостом крутятся не три, а четыре водяных колеса. Да и сам мост не был единой конструкцией, как представлялось ему. Похоже, что он состоял по крайней мере из двух независимых одна от другой частей, напоминавших небольшие дома. Больший был каменным, а меньший — деревянным, и они явно были возведены в разное время. От каменного здания длинной непрерывной серой лентой поднимался дым. «Может быть, там действительно плавили сталь, — подумал он. — Если там есть мехи, приводимые в движение водой, то вполне может быть и настоящая доменная печь». Это объясняло и различный тип зданий. Ведь на мельницах никогда не разрешалось пользоваться открытым огнем — даже зажигать свечу. Именно поэтому мельницы работали только в дневные часы.

Он продолжал присматриваться к деталям и почувствовал, что ему становится легче.

Марек, стоя на той же самой тропинке, рассматривал деревню Кастельгард, и в нем продолжало постепенно нарастать удивление.

Он находился здесь.

От волнения у него чуть ли не кружилась голова, но он продолжал жадно всматриваться в окружающее, всем своим существом впитывая детали. Крестьяне, трудившиеся внизу, были одеты в залатанные шоссы и разноцветные — красные, синие, оранжевые и розовые — туники. Яркие одежды резко бросались в глаза на фоне темной земли. Большая часть полей была засеяна, ведь уже наступил апрель, и весенний сев ячменя, гороха, овса и бобов — так называемых «постных культур» — близился к завершению.

Марек внимательно смотрел, как распахивали новое поле; два вола тащили плуг с черным железным лемехом. За плугом возникала аккуратная борозда с двумя горками земли по сторонам. Присмотревшись, он с удовольствием разглядел над лемехом невысокий деревянный отвал. Такая конструкция была характерна именно для этого времени.