Острие лезвия, ветер и любовь (СИ) - Галицына Варвара

— О чём это ты? — удивился человек.

— Да не важно, — Сули закусила губу. — Видела тебя с Анариэль? Как она тебе?

— Хороший собеседник? — и нахмурился, будто спрашивая, подойдёт ли подруге такой ответ. Та громко и зло цыкнула.

— А если правду?

— Ох, Сули, боюсь, ты ещё слишком молода для таких разговоров, — засмеялся мужчина, снова потрепав темноволосую по голове. Этот жест уже откровенно раздражал.

— Я тебе не младший братик! — воскликнула девушка и зло оттолкнула руку. Боромир растерялся.

— Прости, я не думал, что тебе не нравится. Больше не буду, — Сули поджала губы. — А Анариэль, раз тебе так интересно… она хорошая. Добрая. Милая, — человек легко улыбнулся. — Я рад, что познакомился с ней.

— И потому позвал её с собой? Я говорила, выучить историю и рассказывать, а не следовать ей!

Сули отвернулась смахнув новые слёзы. Не хватало ещё, чтобы Боромир их увидел, но гондорец был куда внимательней, чем оборотень надеялась. Вот только понял он всё немного иначе.

— Я помню, ты говорила, что Анариэль была твоей подругой в детстве. Ты так переживаешь за неё? — мужчина хмыкнул. — Но неужели ты подумала, что я такой эгоист? Я не собирался заставлять Ани отказываться от своего народа, — он коснулся правого плеча оборотня, вызывая неприятный зуд; Сули сделала шаг вперёд. — Волчонок, хватит. Неужели ты за меня не рада? В такое тёмное время мне удалось встретить, как ты там говорила, — он задумчиво поскреб бороду, — истинную! Влюбился. Всю жизнь я избегал этого, находя покой в битве. Никогда не думал, что после стольких лет, я полюблю бессмертную, — ей стоило лишь обернуться, чтобы увидеть улыбку на губах мужчины. Едва заметную, но такую настоящую. Счастливую. Он говорил тихо и спокойно и от того голос казался только слаще. Особенно когда он произносил имя эльфийки: — Анариэль сама захотела отправиться в Гондор. Я не просил её. Объявила мне об этом несколько дней назад. И, да, прости, что я не рассказывал тебе прежде обо всём сам, — он облизнул пересохшие губы, не увидев, как дрогнули плечи подруги. — Боялся, что именно так ты и отреагируешь, — усмехнулся. — Забавно, ведь почти такой же диалог у нас случился, когда я узнал, что ты оборотень. Что ж, признаю, ты была права — иногда лучше сладкая ложь, чем горькая правда, — Сули упрямо молчала, обняв саму себя за плечи, а гондорец ждал, что она вот-вот обернётся и скажет, что-нибудь вроде: «ты что же, сравнил лекантропию с горькой правдой?!» Но девушка упрямо молчала. — Я пытался убедить Ани остаться, и до сих пор пытаюсь. Её сестра хочет отправиться за Море, а я и говорю, чтобы она поплыла с ней. Там безопасно, — Боромир грустно засмеялся, — но в этой женщине упрямства даже больше чем в тебе. Сули, — девушка не ответила, и человек тяжело вздохнул, а после подошёл в подруге, — посмотри же ты на меня.

И оборотень обернулась. Заплаканная. Потерянная и злая.

Гори оно всё огнем Светильников, — пронеслось в голове.

Девушка обняла гондорца за широкие плечи, чуть приподнялась и прильнула своими губами к его, обветренным и в то же время нежным. Борода стала, кажется, ещё куда более колючей — она и раньше не была мягкой, но теперь, будто нарочно царапала лицо девушки, преследуя какой-то свой, тайный умысел. Сули не хотелось сейчас думать о мотивах чрезмерно колючей бороды, вместо этого она ловила этот миг, впитывала его в себя без остатка, наслаждалась тем, как громко бьётся сердце Боромира, как его горячая кожа ласкает руки, скользящие по шее мужчины, а жёсткие волосы рассыпаются сквозь пальцы. Этот миг замер для оборотня и превратился в целое тысячелетие.

Она не сдержала стон; Боромир схватил её за плечи и отстранил от себя.

— Ты… что ты творишь? — запнулся человек. Темноволосая и сама не знала ответа на этот вопрос и потому глупо повисла в руках гондорца. Ей вдруг стал так спокойно и — так глупо! — так легко.

Боромир смотрел на подругу растерянно и даже напугано. Смотрел на своего маленького волчонка. Почти что сестру. Поцелуй был приятен (очень приятен), но не вызвал должных чувств: он не ощутил и толики того, что почувствовал бы к возлюбленной или любовнице. Не то и не так. А Сули видела эти мысли пробегающие в его глазах, от чего на душе становилось горше.

— Прости, — она высвободилась из рук мужчины, отойдя от него на пару шагов. — Не знаю, что на меня нашло. Минутное помутнение. Извини. Я не должна была делать такое. О, Эру, — девушка прикрыла лицо руками не в силах больше смотреть на гондорца.

— Всё хорошо, — неуверенно кивнул тот, сократил расстояние что возникло между ними и неуверенно — неловко — обнял оборотня за плечи. — Сули, я…

— Ничего, Боромир, — остановила его девушка, — это был порыв. Я не прошу от тебя ничего. Просто порыв.

Задумавшись, человек снова кивнул и повёл подругу прямо по тропинке.

Просто порыв, — повторила она про себя. — Осталось только в это поверить.

Глава 18. О соулмейтах

Год 2953 Третьей эпохи

Ещё десять лет осталось ей до круглой даты. Всего лишь десять лет и Сули уже будет пол тысячелетия. Событие важное, никто и не спорит, но другое, ещё более важное, происходило прямо сейчас — ровно за десять лет до её пятисотлетия.

Эльфийский город огласил долгий звонкий и пронзительно громкий крик. Крик не ужаса, не страха и не отчаяния. Нет. То был крик новой жизни. Так поведал миру о своём рождении маленький мальчик-оборотень.

— Голосом он пошёл явно не в мать, — усмехнулся седобородый волшебник. Гэндальф поправил сползшую на глаза шляпу и посмотрел на Элронда. Владыка Раздола, напрочь забыв про окончившийся с час назад Белый Совет, прежде нервно мерил комнату шагами, но теперь, услышав огласивший долину детский вопль, замер. — Что ж, поздравляю с рождением внука.

— Благодарю, — растерянно пробормотал эльф.

— Чего же ты стоишь? — воскликнул маг и Элронд удивленно, будто и не понимая прозвучавших слов, уставился на него. — Иди же к дочери! А я пока тут посижу. Может, позже, тоже подойду, — и вытащил кисет с табаком. — Старый Тоби, лучше табака и не сыщешь, — но слова его некому было слушать.

В покои Сули Элронду едва удалось протолкнуться. Кроме присланных воспитаннице целителей здесь были Элладан и Элрохир, что сидели по одну сторону на кровати девушки, и Арвен — эльфийка неуверенно топталась в дверях. На руках у молодой мамы лежал крохотный свёрток. Рыжий пушок торчал на лысой голове, а глаза были крепко зажмурены. Малыш кричал, рассказывая всем о своём появлении на этом свете.

Удивительно, как такой кроха смог весь город поднять на уши, — подумал Элронд и подошёл к кровати с противоположной от сыновей стороны.

— Сули, — окликнул он воспитанницу. Та вздрогнула и подняла голову, будто только узнав владыку, улыбнулась.

— Папа, — прошептала она. — Это мой Кайи. Смотри, — и с той же лучезарной улыбкой поглядела на малыша. Тот был закутан в эльфийское одеяльце, личико только да и было видно. Такое крохотное, красное и не по-детски серьезное. Мальчик приоткрыл глазки и посмотрел на эльфа. Серо-голубые. Такие большие и светлые.

— Привет, Кайи, — улыбнулся мальчику Элрохир, и малыш теперь сосредоточенно глядел на него. — Я твой дядя, — улыбнулся эльф с какой-то доселе неизвестной ему гордостью. — Вот подрастешь, и я научу тебя, как обращаться с мечом.

— А я как сидеть на коне, — подхватил его брат-близнец. — Будешь лучшим ривенделльский всадником. Помчишься быстрее ветра.

— Хочешь подержать его? — вдруг спросила Сули, и Элронд не сразу осознал, что задала этот вопрос она именно ему, а поняв несмело — растерянно — кивнул и протянул руки к мальчику. Тот громко засопел и вскрикнул, покинув материнские руки, но не заплакал.

— Здравствуй, Кайи, — прошептал эльф. Он чуть покачал малыша, а на ум, как назло, не пришло ни одной песни, чтобы спеть. А так хотелось.

Элронд лихорадочно перебирал в голове слова, пытаясь уцепиться хоть за одно, вспомнить хоть строчку, хоть одну единственную строчку любой песни. Или просто мелодию. Но все они будто разбежались и попрятались по самым дальним уголкам памяти старого эльфа. Он нервно сглотнул, и вдруг зазвучала песня. То пела Арвен, шаг за шагом подступая к кровати названной сестры. Она пела, но владыка молчал: всё не мог вспомнить слова. Такая знакомая и некогда любимая песня вдруг напрочь вылетела из головы под внимательным взглядом этого малыша. Запел Элладан. Элрохир. Элронд молчал.