Детдом - Екатерина Мурашова

– Два дня назад мне позвонила Леночка и сказала…

– Леночка? – удивилась Анжелика. Кажется, подобного наименования в обиходе подруг не существовало никогда. Лена или Ленка.

– Ну да, не наша Ленка, а ее дочь – Леночка-маленькая, – объяснила Любаша.

– Что с Ленкой?! – Анжелика привстала в кресле, схватившись за подлокотники. – Что с ней?! Почему ты не позвонила мне сразу?

Поймав удивленный взгляд подруги и уловив обвинение в своем тоне, Анжелика, смиряя себя, разжала кулаки и, сидя, выпрямилась на манер самой Любаши. («Так вот что означает ее обычная поза! – мелькнула неожиданная мысль. – Она просто многое вокруг не одобряет, но из воспитанности скрывает это.»). Но в чем дело? Во взрослом состоянии Анжелика никогда не позволяла себе ранжировать подруг и все рассуждения на тему «кто моя самая-пресамая, лучшая-прелучшая…» казались ей весьма инфантильными. Но практика, как известно, критерий истины. Мысль о том, что именно с Ленкой что-то случилось, а она узнает об этом опосредованно, через вторые руки, а главное, может быть, – поздно, поздно, поздно! – неожиданно бросила сдержанную и холодноватую Анжелику почти на грань истерики. Разумеется, ей удалось взять себя в руки.

– Вряд ли ты сможешь здесь что-нибудь сделать, – несколько отстраненно заметила Любаша. От нее, по-видимому, не укрылась Анжеликина борьба с собой, но одному богу было известно, как она ее истолковала. – Даже ты. Или кто-то другой. Хотя Леночка просила именно об этом…

– О чем же, черт побери? – в низком голосе Анжелики отчетливо послышались рыкающие нотки.

– Все дело в том, что Лена ушла из семьи.

– Ленка? Ушла от Демократа? Не может этого быть! – воскликнула Анжелика.

Из всех подруг именно Ленка всегда выступала апологетом прочного и единственного брака. Отрицала скоротечные романы и добрачные интриги. В конце концов, ее мужем стал скучноватый, но весьма положительный чиновник (Анджа с самого начала знакомства прозвала его Демократом. Постепенно кличка привилась.), не споро, но уверенно поднимающимся по карьерной лестнице. В начале, пока сама Ленка работала в милиции инспектором по делам несовершеннолетних, ее семейное счастье еще вызывало какие-то сомнения. Но Лена всегда готова была подстраиваться под мужа, и проделывала сие так весело и даже азартно, что это невольно воспринималось как игра и пробуждало невольную симпатию. Она пекла пирожки к приходу Демократа с работы и украшала салфеточками дом. Леночка-маленькая все детство проходила в пенных кружавчиках и напоминала молочный коктейль. Несмотря на весь прогресс материалов и бытовой техники, Ленка по-прежнему вручную крахмалила воротнички рубашек мужа и постельное белье. Они вместе отмечали семейные праздники (например, годовщину того дня, когда он сделал ей предложение), один раз в месяц обязательно посещали театр, и всегда ходили в гости всей семьей. Иногда Анжелику посещала мысль, что все это – затянувшаяся на много лет истерика, но она, конечно, держала ее при себе. Когда же Лена по настоянию мужа бросила работу в ментовке, родила второго ребенка и после декретного отпуска по протекции мужа устроилась на работу в мэрию, последние сомнения отпали и все приняли ситуацию как должное. Лена тщательно ухаживала за собой, выглядела моложе всех подруг (хотя самая лучшая фигура по-прежнему оставалась у Любаши) и недавно отремонтировала новую четырехкомнатную квартиру. Здесь Анжелику немного удивило то, что Ленка отказалась от оригинальных дизайнерских советов Насти Зоннершайн и заявила, ярко блеснув глазами: «Евроремонт, так евроремонт! Пусть будет как положено!» Демократ с годами располнел на сытных Ленкиных харчах, обрел осанистость и представительность, многократно описанную в литературе критического реализма.

– Как ты понимаешь, я и сама ужасно удивилась, – пожала плечами Любаша. – Особенно, если учитывать все обстоятельства. Леночка плакала, когда рассказывала. По ее словам выходит, что Ленка не просто сбежала, но еще и спуталась с каким-то человеком, намного моложе ее. Да к тому же этот человек, представь себе, кавказец!

– Не представляю совершенно! – искренне сказала Анжелика.

– Вот и я тоже представить не могла. Но факты, как ты знаешь, упрямая вещь.

– И что же там теперь? С Демократом все более-менее ясно. Он демонстративно сосет валидол и благородно скорбит, обманутый в лучших чувствах. Играет Каренина. Но что же Ленка? Дети?

– Ленка, как я поняла, живет со своим кавказцем в комнате, которую он снимает. У него, кажется, даже нет ленинградской прописки. Дети разделились. Леночка категорически осуждает мать, считает, что помимо всего прочего, она не только себя, но и их с отцом сделала посмешищем для окружающих. «Подумала бы о папиной карьере! А если уж так напоследок приперло, полечилась бы в поликлинике, уколы поделала. Лечат же кошек как-то, когда им неймется…» – это ее подлинные слова.

– Мерзавка! – скривилась Анжелика.

– Я знаю, что ты Леночку всегда недолюбливала, но, согласись, все это уж как-то действительно слишком. А она… что ж, максимализм молодости, кто из нас им не страдал? Ты вон сама до сих пор кашу с той тарелки подъедаешь, с Олегом-то…

– А что Вася?

– Васю мне лично жалко больше всех. И если я чего-то по большому счету не понимаю, так это то, как Ленка могла с ним решиться… Он, конечно, любит и отца и мать, и никак между ними выбрать не может. Демократ с Леночкой его, как я понимаю, настраивают против Ленки, но тут же еще учесть надо, что он сейчас подросток и весь из себя поперечный…

– Я поговорю с Ленкой! – решительно сказала Анжелика. – Но, может быть, там есть что-то такое, чего мы не знаем? Чего-то Леночка тебе не сказала? Может они там поссорились как-то или еще что?

– Зачем ей мне врать? – удивилась Любаша. – Ведь мы же всегда у Ленки можем узнать. Она как раз на то и напирала, что ничего, ровным счетом ничего не случилось! Просто вот так на ровном месте попрощалась и ушла… Знаешь, Анджа, в чем-то я тут с Леночкой согласна. И обидно мне. Это просто ужас что такое гормоны с бабами делают…

– Ага! – немедленно окрысилась Анжелика. – Вот мы все ровесницы. И с тобой гормоны ничего такого ужасного не сделали. И со мной тоже, хотя живем мы с тобой поодиночке уже черт знает сколько лет. И с Иркой ничего не сделали, несмотря на то, что Володя ее уже давно от водки импотент. И даже со Светкой, которая от природы сексуальнее, чем мы все, вместе взятые и помноженные на наше общее количество, тоже ничего такого особенного не произошло. А вот с Ленкой – р-р-раз и… крышу снесло! Тебе не кажется, что что-то здесь не сходится?

– Да я понимаю, что тут, конечно, что-то и из твоей области, – согласно вздохнула Любаша. – Но все равно ведь дикость, как ни крути, правда? Если ты, психолог, как-нибудь сумеешь разобраться, ты мне потом объясни, ладно? Я же, ты знаешь, никому болтать не стану…