Семь дней - Деон Мейер

В этой стране непросто.

Чтобы не сбиться с курса, лучше думать о деле. Он вспомнил, что говорил Генри ван Эден: «Я заметил, какое у нее сделалось расстроенное лицо, и спросил, что случилось. Она ответила: да ничего, просто ей докучает один русский».

И еще подруга Слут, Сэм Гроблер, сказала: «На Ханнеке западали все мужчины». Гриссел нисколько в этом не сомневался. Достаточно взглянуть на снимки. Ханнеке Слут — воплощенная чувственность!

Макар Котко где-то познакомился со Слут. «Запал на нее», как выразилась Гроблер, и стал названивать по телефону. Но он оказался не в ее вкусе, и она ему отказала. А может?.. Если вспомнить о вибраторе, о порнофильмах, о ее томной чувственности, о которой рассказывал Рох… К тому же она наверняка знала о связях Котко с организованной преступностью. Может быть, решила рискнуть?

Нет. Гриссел мысленно сравнил пожилого русского с мелкими зубками и зализанными назад волосами и Эгана Роха. Нет, не может быть!

Возможно, после того, как Слут отказала Котко, он решил ее убить…

Открыла бы она ему дверь своей квартиры?

Вот в чем вопрос.

Может быть, и открыла бы. Если Котко представлял для нее… или для «Силберстейн Ламарк»… какую-то ценность.

На Руланд-стрит его вывел из раздумий звонок Ньяти.

— Бенни, с тобой в Йобург летит Скелет.

Гриссел сразу все понял. Что ж, так даже лучше. Учитывая обстоятельства, гораздо политкорректнее будет послать чернокожего детектива.

Собрался он быстро, потому что чистых вещей осталось совсем немного. С прошлой недели он не был в прачечной, потому что сутками пропадал на работе или у Алексы. Вся жизнь наперекосяк… Как же ему теперь быть?

Бенни вынул из шкафа помятый чемодан, который он терпеть не мог. Сразу вспоминалось что-то плохое. Именно с этим чемоданом Анна выставила его из дома. Подумать только, в единственном чемодане умещались все его вещи! Тогда для него настали самые темные времена: он пил десять лет подряд. В одночасье стал бездомным. Без руля, без ветрил, без надежды. Он остался один.

И все же выкарабкался.

Посмотрите на него сейчас! Он по-прежнему крепко стоит на ногах.

Гриссел уложил в чемодан оставшееся чистое белье. Надел новую куртку. Нельзя же опозорить сослуживцев в провинции Гаутенг!

Потом он позвонил Алексе. Надо ее известить.

— Что с вами не так? — спросил Купидон у Ханнеса Прёйса.

Они сидели в крохотном кабинетике — самом маленьком, какой сумел найти Купидон, на старых стульях. Прёйс сидел спиной к двери, Купидон всего в полуметре от него, придвинувшись как можно ближе к адвокату.

— Со мной не так?! — возмутился Прёйс, впрочем довольно вяло. От вчерашней надменности не осталось и следа.

— Да, с вами. Капитан Гриссел задал вам конкретный вопрос насчет коммунистов. Вчера я спрашивал вас о том же самом и вы вместе с вашими подчиненными в один голос твердили, что знать не знаете никаких коммунистов. Что, мать вашу, считаете себя самыми умными? Думали, тупые копы не найдут Котко?

— А вот ругаться совершенно не обязательно!

— Подумать только, он еще указывает, как мне можно говорить, а как нет! А кто лгал мне в глаза? Лгал, хотя прекрасно помнил, что его сотрудница убита, заколота огромным клинком! И он еще изображает высоконравственную личность! У вас совесть есть? Или вы меняете ее на лицензию юриста?

— Котко не коммунист.

— Давайте, защищайтесь. Получше ничего придумать не можете?

Прёйс беспомощно всплеснул руками:

— Да не коммунист он! Он бизнесмен! Капиталист…

— Вы мне противны! Быстро говорите, где познакомились Котко и Слут!

— В Йоханнесбурге.

— Когда?

— 17 декабря. В пятницу.

— Продолжайте.

— Мы с Ханнеке присутствовали на совещании в «Ингцебо» в Йоханнесбурге. После совещания устроили прием — в Сандтоне, в «Рэдиссон Блу».

— Это отель?

— Да.

— Кого еще пригласили на прием?

— Представителей всех заинтересованных сторон — «Ингцебо», «Гарьеп», Южно-Африканского торгового банка, консультантов из других юридических фирм…

— Ясно. Что дальше?

— Там же был и Котко. В компании с несколькими политиками.

— Какими политиками?

— В основном из Молодежной лиги АНК. Я запомнил Эдвина Балойи. И еще нескольких человек…

— Понятно. Дальше!

— Котко увидел Ханнеке. Подошел и заговорил с ней. И…

— Почему?

Прёйс пожал плечами:

— А вы как думаете? Ханнеке была красивой женщиной.

— Значит, ему просто захотелось познакомиться с красивой женщиной?

— Так все это выглядело со стороны.

— А вы где были?

— Стоял рядом с Ханнеке.

— И что дальше?

— Когда Котко услышал, чем она занимается, то сразу изъявил желание приобрести пакет акций «Гарьеп» для своего клиента. Он спросил, не поможем ли мы ему провести сделку.

— И вы, очевидно, ответили: да, конечно.

— Капитан, подобные услуги — наш хлеб. Мы помогаем заключать контракты.

— Кто был его клиентом?

— «Магаданзолото». Русская добывающая компания.

— Когда вы выяснили, что Котко — русский?

— В тот же вечер.

— В Йоханнесбурге?

— В Сандтоне.

— Какая разница?

Прёйс не ответил.

— А когда вы узнали, что он связан с криминалом?

— Мы провели проверку; компания ЗИК оказалась чистой.

— А «Магадан»?

— Против мистера Арсения Егорова выдвинуты обвинения, но они пока не доказаны.

— Ясно. Значит, он для вас — «мистер» Егоров. Кстати, когда вы узнали, что против него выдвинуты обвинения?

— В понедельник.

— А точнее?

— 20 декабря.

— Ханнеке Слут говорила вам, что Котко звонил ей в субботу?

— Да.

— И в понедельник?

— Да.

— Что он ей сказал?

— Он собирался в Кейптаун и хотел пригласить ее поужинать.

— Что она ответила?

— Сказала, что занята. Готовится к переезду на новую квартиру. А на Рождество уезжает к родителям.

— Все это она передала вам?

— Да. Она подозревала, что Котко… влекут к ней не только коммерческие интересы.

— Коммерческие интересы, на хер… И что дальше?

— Дальше мы пригласили его к нам. Переговоры прошли в среду, 22 декабря.

— В котором часу?

— Утром. С десяти до двенадцати.

— Несмотря на то что вы уже знали о его связях с криминалитетом?

Прёйс едва заметно кивнул.

— И Котко к вам приехал?

— Да.

— Что дальше?

— Он предложил, чтобы мы представляли интересы ЗИК в приобретении пакета акций «Гарьеп минералз». Мы приняли предложение и обсудили структуру расходов.

— И сколько по результатам сделки перепадало вам?

Прёйс отвел глаза в сторону.

— Сколько? Ну?

— Пятнадцать, — нехотя ответил юрист.

— Миллионов?

— Да.

— Боже правый! Вы знали, что в тот день Котко звонил ей три раза, днем и вечером?

— Да.

— То есть фактически преследовал ее.

— Да.

— И даже не заикнулись об этом, когда мы вас спрашивали! Потому что по-прежнему помогаете Котко купить акции и боитесь, что не получите свои пятнадцать миллионов! Нет, вы скорее позволите убийце разгуливать на свободе, чем расстанетесь хоть с одним центом! Вы не представляете, до чего вы мне противны! Котко был в Кейптауне 18 января — в тот день, когда погибла Слут?

Прёйс поджал губы и отвел глаза в сторону.

Купидон понял, каким будет ответ.

44

Выйдя из крошечного кабинета для допросов, Купидон позвонил Грисселу:

— Бенни, ты где?

— На шоссе N1, еду на работу.

— Котко был в Кейптауне 18-го, в тот день, когда убили Слут. Он приезжал и в «Силберстейн», вел с ними переговоры. В первой половине дня он виделся со Слут. Они взялись провести для него сделку. И похоже, он здорово запал на нее.

— Господи! — воскликнул Гриссел.

— Бенни, Котко — тот, кого мы ищем!

— Но какой у него мотив?

— Месть. Она ему отказала. Не захотела с ним трахнуться.

— А как же орудие убийства? Зачем он положил его на пол? Что он хотел у нее отобрать? Вчера ты спросил: «А что у нее было?»

— Может, он просто хотел убедиться, что она умерла…

— Учитывая наше положение, нам понадобится больше серьезных улик.

— Понимаю. Ладно. Не волнуйся, я разберусь. И загляни, когда приедешь.