Василий Мудрый - Николай Иванович Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из письма В.З. Коржа председателю Президиума Верховного Совета БССР В.И. Козлову: «Своей надписью на первом листе второго номера журнала «Полымя» за 1951 год Вы просили меня, Василий Иванович, дать свои замечания о Ваших воспоминаниях по поводу партизанской борьбы на Минщине, опубликованных в журналах № 2, 3, 4 и 12 под названием «Людзі асобага складу».
Название книги сталинское. В этой части у Вас все в порядке. Казалось бы, под этим названием и должно быть все по-сталински…
Но разрешите мне, Василий Иванович, задать Вам несколько вопросов. Что же заставляет Вас так врать на всю Белоруссию? Неужели Вы полагаете, что народ наш не научился различать правду от лжи?
Ко мне заходит очень много наших боевых друзей-партизан, рядовых и командиров, которые знают хорошо Вас и меня, и говорят прямо в глаза: «Сильно заврался Василий Иванович в своей книге, пользуясь своим служебным положением. Это нехорошо, вредно». Да, это так. Я их в душе поддерживаю и говорю, что вот такие люди сейчас делают больше вреда, чем пользы…
Для воспитания нашей молодежи в духе патриотизма нужна правда, потому что очень свежи еще следы нашествия немецко-фашистских захватчиков. Народ знает и помнит, что одни товарищи отсиживались, занимались только самоспасением, раскачивались очень медленно, а другие пошли честно, как настоящие патриоты, выполнять свой гражданский долг перед Родиной и громили врага, как только могли…
А может, для начала, вспомните, Василий Иванович, как наша вторая рота, командиром которой был В.Т. Меркуль, по оперативному распоряжению штаба нашего отряда в середине февраля 1942 года взяла вас, семь человек, из землянки и привезла в деревню Загалье Любанского района?
Дальновидность нашего штаба, стремление выручить из беды людей, членов партии вынуждали нас сделать это как можно быстрее, потому что смерть чекиста, товарища Горбачева заставила со всей серьезностью подумать о том, что и Вас в этой землянке снова могут накрыть немцы, как бы Вы там ни маскировались и ни «конспирировались»… А Вы, Василий Иванович, в это время были полностью оторваны от всего — и от населения, и от партизан. Это же не выдумка, а правда…
Наш партизанский отряд, отряд «Комарова», как его тогда называли, уже имел большую известность среди населения ряда районов и областей, а также среди партизан.
…А этот, теперь знаменитый, зимний рейд на санях (500 подвод)? Скажите прямо, Василий Иванович, разве он Вам принадлежит? Как Вы смеете присваивать боевые дела других?
Конечно, обсуждали мы этот план совместно на совещании всех командиров и комиссаров отрядов, но это же не по Вашей инициативе он был задуман и создан, и командование этим рейдом было возложено на «Комарова», что он полностью и выполнял. Ведь каждый партизан и население об этом знают.
Так какое же Вы имеете право, Василий Иванович, фальсифицировать историю боевых дел людей, преданных нашему делу до последней капли своей крови?
Вы, пользуясь своими служебным положением и поддержкой других (простите, у Вас получается, как у петуха с кукушкой: кукушка хвалит петуха за то, что петух хвалит кукушку), политически расстреливаете человека, давно уже Вами и Вам подобными морально убитого и выброшенного ни за что на задворки, того, который в борьбе с врагами советской власти сотни раз смотрел смерти в глаза и сделал в деле защиты социалистической Родины гораздо больше Вас! Простите за кажущуюся мою нескромность, но это — правда, об этом также знает народ…
Вы душевно обижаете не только меня, Вы обижаете тех боевых партизан, членов партии, комсомольцев и беспартийных, которыми я руководил — это около 15 тысяч человек. Из них много партизан 1941—1942 годов. Как первенцы партизанской борьбы, они же, прежде всего, Вас облагораживали как секретаря обкома. Вот почему они, видя неправду, при встрече с обидой так прямо и говорят.
Вы должны эту историческую и политическую ошибку исправить и сделать в своей книге все так, как оно было в действительности. Получится гораздо лучше, правдиво, и политическая роль Ваша как секретаря обкома будет на своем месте…
Ведь во время всего этого рейда, который дошел до деревень Новый Рожан, Большой Рожан и Малый Рожан Краснослободского района, мое постоянное место было на четвертой подводе от головы колонны, чтобы при внезапной встрече с врагом я мог правильно ориентироваться и развернуть свои силы…
А Вы, Василий Иванович, ехали где-то посредине этого длинного обоза. Вся ваша группа была на трех подводах. Забот у Вас в этом рейде было, можно сказать, очень мало. Ведь Вы ни во что не вмешивались. Вы тогда были как за большой каменной стеной — за «Комаровым» и за всем нашим отрядом, в первую очередь потому, что он был ведущим отрядом. Из-за страха, может, в душе Вы и переживали, потому что, по сути говоря, Вы тогда только учились, для Вас это были первые шаги.
Я Вас тогда абсолютно в этом не обвинял, а, наоборот, старался создать Вам авторитет как секретарю обкома. Я тогда знал, что это не так легко для Вас, потому что за моими плечами к тому времени было уже не меньше шести лет партизанской борьбы по тылам противника, и я знал и знаю, что тактика партизанской борьбы очень разнообразна, богата своими формами и примерами, и чтобы изучить ее хорошо, нужно побывать, как говорят, на коне и под конем, и не один раз.
Так что я себе большого геройства и тогда и сейчас, когда пишу вот это письмо, не приписываю. Я выполнял свой священный долг гражданина, члена партии, человека, подготовленного к этой борьбе, — и больше ничего…
Вас захлестывает стремление к славе? Так берите ее, свою, заслуженную славу!
Но зачем же Вы присваиваете себе славу других? Вы, пользуясь несправедливым оформлением многих партизанских дел в Белоруссии, поставили перед собою цель: войти в историю партизанской борьбы в Белоруссии. Не возражаю. Вы действительно должны в нее войти, но правдиво, не за счет других.
Так позвольте мне еще раз напомнить, кто же был основным виновником прекращения боевого рейда, который Вы теперь в своей книге так расхваливаете? В деревнях, которые я уже упоминал (Новый Рожан, Большой Рожан и Малый Рожан), был по плану наш исходный пункт, из которого мы
