Вольный стрелок - Ольга Миленина

— О, разумеется! — Я закивала бурно, вовремя спохватившись, потому что даже шея заболела от такой эмоциональной реакции. — Мне так жаль, что я упустила возможность здесь учиться — сейчас, конечно, уже поздно… Но… если бы вам было интересно, может быть, мы сделали бы с вами интервью? Знаете, у нас в субботнем и воскресном номерах обычно печатаются большие интервью с самыми разными людьми. И если бы вы вспомнили какие-то. интересные истории, связанные с факультетом, — чтобы это не только реклама университету, но живой, захватывающий материал, — мы могли бы…

Мне совершенно не нужно было это интервью — но зато мне нужна была ее помощь. Очень нужна. А ради этого можно было бы потом сделать такой материал. И я отвлеклась даже от истинной цели своего прихода, представляя себе, что надо будет у нее спросить, чтобы это было читабельно.

Я училась тут, пусть и на другом факультете и на вечернем, — и местные байки про казусы, имевшие место в ходе практики студентов-переводчиков в «Интуристе», я слышала. Про то, как впервые оказавшись один на один с иностранцами, студенты забывали напрочь весь свой словарный запас, как путали слова, говоря совсем не то, что хотели сказать. Как сообщали любопытным туристам наспех придуманные данные о том или ином историческом памятнике.

И еще я слышала, что в восьмидесятых немногочисленные счастливчики, которых отправляли на стажировки в Штаты и Великобританию, набирали с собой батоны сухой колбасы и увесистые шматки сала — дабы экономить валютные стипендии. И что во времена светлого социалистического прошлого некоторые из стажировщиков оставались на Западе, я тоже была в курсе. Так что если бы она честно обо всем этом рассказала…

Хотя захочет она или нет — это не имело значения. Когда у журналиста есть информация, которую ему надо вставить в материал, он ее и так может вставить, даже если собеседник об этом рассуждать не желает. «Я слышала, что отправляющиеся на заграничную стажировку студенты везли с собой килограммы колбасы в целях экономии — и нередко случались трагедии, когда на таможне в, скажем, Англии у них обнаруживали эту колбасу и изымали как не подлежащую ввозу» — вставить такую мою реплику, и все дела. И другие в том же духе — про то, как выгоняли из института тех, кто осмелился провести ночь с иностранкой.

Так что материал и в самом деле мог получиться интересным. Не совсем в духе моих обычных материалов-расследований, но все же.

— Вы знаете, я посоветуюсь с ректором. — Моя собеседница, кажется, смутилась от перспективы прочитать свои слова в газете. — Но вообще это было бы замечательно. Для престижа университета и нашего факультета в частности. Может быть, вы оставите телефон и я вам позвоню — завтра. вас устроит, в любое удобное для вас время?

Я усмехнулась про себя. Времена, может быть, и поменялись, равно как и отношение к газетам, но во многих людях — не беру бизнесменов, политиков и спортсменов, об обычных людях речь, в рекламе не нуждающихся, — желание засветиться в прессе все еще сильно. И с помощью журналистской корочки можно решать многие вопросы — не почти все, как раньше, но многие. По крайней мере если бы у меня были брат или сестра, которые собирались поступать в это самое заведение, — думаю, я смогла бы договориться с этой деканшей и обменять пространное интервью на некоторую благосклонность к конкретному абитуриенту.

Но у меня не было ни сестры, ни брата — и соответственно поступать они никуда не собирались. И мне было нужно от нее совсем другое. О чем пора было упомянуть — коль скоро она так и не поинтересовалась за десять — пятнадцать минут разговора, зачем я здесь. Хотя, наверное, могла бы уж догадаться, что если ни с того ни с сего к ней в кабинет приходит корреспондент газеты и начинает петь дифирамбы ее учебному заведению — так, значит, у него есть какая-то цель, и это явно не интервью. Но она, похоже, слишком увлеклась разговором — или, скорее всего, была чересчур наивна, предполагая, что такая тема может заинтересовать популярнейшую в стране газету.

— Да, кстати, Полина Михайловна, — у меня к вам был один вопрос. — Я мило так улыбалась, демонстрируя, что то, что я хочу спросить, — это мелочь, пустяк. — Я ведь, в общем, здесь оказалась по-другому поводу — это потом уже сообразила, какую замечательную статью можно написать, а приехала за другим. Я девушку одну искала — она у вас учится. Фамилии не знаю — только имя, Ирина.

Зато фотография есть…

Я выложила перед ней стандартный снимок размером десять на пятнадцать.

С которого улыбалась высокомерно эффектная черноволосая девица в вечернем платье.

— Дело в том, что она работала моделью, давно еще, и наш фотограф ее снял — а тут начальство увидело снимок, потребовало фотоочерк, а у него ни фамилии, ни координат. Только знает, что она у вас учится…

Я не слишком готова была к этому разговору, поэтому несла какую-то ахинею. Вообще-то фотоочерк, посвященный модели, подходит для журнала, но не для газеты, да и в любом случае ни один журнал просто так, ради нее самой, ее снимки печатать не будет, никому ее личность не интересна, будь она хоть суперзнаменитостью. Которой ту, кого я искала, назвать было никак нельзя. Ну разве что «Плей-бой» мог ею заинтересоваться — да и то если бы жив был Улитин и проплатил бы появление в журнале снимков своей любовницы в стиле ню. Но деканша только кивала понимающе — в журналистских тонкостях она явно не разбиралась.

— Вот я и приехала. Спрашиваю студентов внизу, никто не знает — а потом вспомнила, сколько раз хотела о вашем университете написать, решила, что раз уж здесь оказалась, зайду к вам, попробую договориться. И насчет девушки уточню, заодно… — продолжала тараторить я, мило улыбаясь, ожидая от нее какой угодно реакции. Вплоть до фразы, что студентки должны учиться, а не работать, так что она мне ничем помочь не может. Вплоть до более конкретного отказа — если она сообразит что все разговоры об интервью были просто приманкой, и ее возмутит моя не слишком хорошо замаскированная хитрость. А вдобавок я совершенно не была уверена, что она учится здесь, — это могла быть ошибка. Означающая, что я зря потеряла полдня — и осталась в том же тупике, в котором была.

— Вы знаете, Юлия… — Моя собеседница замялась, и я напряглась немного, продолжая тем не менее улыбаться. Как бы говоря, что это очень мелкая просьба и не стоит ее воспринимать как нечто глобальное — и уж тем более не стоит мне отказывать. Мне, так уважающей Иняз, его деканов и преподавателей, так стремящейся рассказать об этих замечательных людях всей стране. — Знаете, лицо мне кажется знакомым. Но… Я ведь декан только с осени, до этого была завкафедрой французского — а девочка, возможно, на английском учится или испанском. У меня пять курсов, столько лиц, сами понимаете…

— О, конечно, я вас понимаю! — воскликнула, сообразив, чем вызвана ее заминка. — Конечно! Может быть, вы мне подскажете, кто знает, — я схожу, и…

— Нет, нет, подождите — я сама узнаю! — Видно, перспектива дать интервью ее окрылила, так что она встала поспешно, даже вскочила, делая шаг к двери. — Да, вы меня подождите у секретаря — понимаете, здесь столько документов, печатей, у нас не принято оставлять никого в кабинете в свое отсутствие. Хотя нет, нет — вы же не студент, вы лучше посидите здесь, а я быстро, я сейчас…

Ей, кажется, стало неудобно — хотя я вполне могла подождать ее за дверью, я не обидчива.

— Может быть, чай или кофе? — Похоже, она пыталась загладить промах, опасаясь, что я оскорбилась. А может, ей требовалось время, чтобы выяснить насчет девицы, — и не хотелось, чтобы я сидела тут праздно и смотрела на часы, и думала, что плох тот декан, который не знает в лицо всех своих студентов, и вряд ли она заслуживает того, чтобы у нее брали интервью. — Я скажу секретарю, вам сделают — а я быстро…

— Не стоит! — ответила без колебаний, не доверяя тому кофе, который сделает ее секретарша, — наверняка ведь растворимый, который я ненавижу. И уж тем более не желая чаю. — Спасибо, но ничего не надо…

Мне показалось, что она уже меня не услышала. Что, не дождавшись моих последних слов, закрыла за собой дверь, оставляя меня наедине с моими мыслями — и надеждой на то, что план все-таки сработает. И мне повезет — на пустом месте.

Просто потому, что после нескольких неудачных встреч мне обязательно должно повезти…

…Яшка застал меня в ванне. Я буквально полчаса как туда легла, решив, что надо позволить себе расслабиться, что я это заслужила. Все-таки такая суета была последние дни, бесконечные звонки и встречи по поводу Улитина. И целых два материала сделала — интервью с борцом и статью о том, как у нас снимают кино.

Так всегда бывает — ищешь фактуру для одного материала, попутно находишь что-то другое. И в общем, мне надо было немного отдохнуть — тем более после пары приятных часов в японском ресторане, изысканной еды, фантастических пирожных и порции сакэ.