Шпага императора - Вячеслав Коротин

Чтобы разрушить каре, необходимы либо пехота, либо артиллерия. А вот ни того, ни другого в данный момент мы ввести в бой не могли. Поляки уходили недобитыми…

Правда, молчавшая некоторое время наша батарея теперь снова ожила и уже не боялась зацепить огнём свои войска, но несколько орудий в таком бою особо картину не изменили. Да и дистанция до врага была великовата…

Ладно, мы своё сделали. А решающие события развернулись всё-таки в центре и на правом фланге. О них я узнал позже, но расскажу сейчас.

Корпуса Раевского и Бороздина сдержали натиск противника. Выстояли. А потом подошла наша гвардия…

Лучшая в мире пехота, которую не вводили в дело с самого начала войны, наконец, получила возможность выплеснуть накопленную за несколько месяцев ярость. Может быть, наполеоновские ворчуны и могли бы оказать сколь-нибудь серьёзное сопротивление надвигающимся колоннам Пятого корпуса, но только они. На всей планете. И то не наверняка.

Русская гвардия не то что размётывала – она просто испепеляла всё на своём пути, усачи с двуглавым орлом на кивере наступали непреклонно и неумолимо. Словно асфальтовый каток.

Остальные полки, разумеется, тоже присоединились к контрнаступлению, и вскоре бой кипел уже возле французских батарей. Самое время Наполеону двинуть резервы. «Гвардию в огонь!»

Фигушки!

Светлейший-таки послал в рейд корпуса Уварова и Платова. Но на этот раз вместе с конной артиллерией. В том числе с «экспериментальной» конно-ракетной батареей, которую умудрился организовать Засядько. Кстати, именно с её помощью удалось по-быстрому развалить каре, в которое свернулись два французских полка, попавшиеся на пути.

Ракета – это вам не прилетевшая незаметно, зашипевшая под ногами и рванувшая граната, это летящая конкретно в тебя смерть, и ты видишь дымный след этой смерти. И понимаешь, что сейчас траектория полёта данного снаряда упрётся непосредственно в тебя…

Девяносто девять мужчин из ста такого не выдержат – дрогнут. Если и не побегут, то строй сломают точно. А только этого ждали залихватские лейб-гусары, чтобы при поддержке своих елизаветградских коллег вломиться в поддавшиеся шеренги. Да и две роты обычной конной артиллерии здорово дали прикурить.

В общем, практически вся французская бригада досталась на саблю кавалеристам Уварова.

А вихорь-атаман Платов повёл свой корпус дальше, не останавливаясь. И врубился с ним во вражеские тылы.

Обоз взяли с ходу, расшвыряв во все стороны прикрывавших его немногочисленных солдат. Причём даже казаки, которые обычно в таких случаях начинали компенсировать все тяжести и лишения военной службы, воздержались от грабежа и продолжили атаку. К тому же сбрасывать со счетов гвардейских драгун и улан тоже не следовало. Да и два гусарских полка, практически вырубив под корень попавшуюся на пути неприятельскую пехотную бригаду, грозили подтянуться к основным силам…

Как позже описывали этот момент исторические хроники: «Наполеон улыбался…»

Типа, получив известия, что фронт твоей армии громит пехота противника, а в тыл зашла его кавалерия, полководец «разулыбается».

Врут, конечно, жизнеописатели главного гения Франции и вообще всех времён и народов – поступил он как любой нормальный и опасающийся за свою судьбу человек: под эскортом гвардейской кавалерии немедленно отбыл в Ржев.

Старая и Средняя гвардии очень качественно прикрыли бегство своего идола: даже наша конная артиллерия не смогла разрушить вставший на пути корпусов Уварова и Платова строй. Картечь и гранаты выкашивали вражеских солдат десятками и сотнями, но шеренги французской пехоты чуть ли не мгновенно смыкались, и русским кавалеристам не предоставлялось ни единого шанса врубиться в ощетинившиеся штыками ряды противника.

Корсиканец унёс ноги.

За ним медленно отползали недобитые остатки Великой армии.

С Бородинского поля ушло не более сорока тысяч европейских «завоевателей», нашей армией взято сто пушек и двадцать восемь знамён. Уничтожена почти вся наполеоновская кавалерия…

Это был разгром! Это была ВИКТОРИЯ, равной которой, наверное, не имелось в истории русской армии!! Во всяком случае в битвах с армиями европейскими. Да, Котляревский бил персов ещё эффектней, Суворов турок – тоже, но так эффектно и эффективно поиметь «сборную Европы»… Браво, Михаил Илларионович!

…Вся армия ликовала, обнимались солдаты, получив известие о разгроме Наполеона, офицеры вели себя аналогично… Шутка ли – в генеральном сражении наголову разбит сам Бонапарт! Нами разбит!! Тот, кто покорил всю Европу, наполучал здесь, под Москвой, таких люлей, что сбежал с поля боя!!!

А я сидел на влажной траве холма и не чувствовал… Ничего… Даже того, что постепенно пропитываются влагой от осенней земли рейтузы…

Пустота… Да: «Я это сделал!..» И что?

Причём умом понимал, что всё это интеллигентское рефлексирование, что всё было не зря, что вот он – результат… И всё равно: когда Настя сказала: «Скорее «Да!», чем «Нет!» – эмоций у меня в душе клокотало значительно больше, чем в данный момент.

И плевать на то, что уже кардинально изменилась история всей Европы, всего мира… Позже я, конечно, всё это осознаю, но не сейчас, сейчас – ПУСТОТА!

Идёт охота на волков…

После передислокации императора в Ржев Кутузов, само собой, поспешил наполнить всё пространство между Москвой и Смоленском партизанскими отрядами. Две трети нашей лёгкой кавалерии ушло на вражеские коммуникации.

Без моих хлопцев такое мероприятие, разумеется, обойтись не могло. Единственное, что я успел для своего отряда выторговать, так это возможность пойти с Давыдовым.

Но сначала необходимо было «затариться» в дальнюю дорогу…

Итак, теперь нужно сообразить, что нам необходимо в первую и во все прочие очереди. Причём не столько в боевом, сколько в бытовом смысле – ноябрь всё-таки, а мы идём в «автономку».

Сапожник, как водится, без сапог – полевая кухня во всех прочих операциях нам бы только мешала, но теперь… Да где же её взять? Свою «матушку», ротную святыню, нам никто не отдаст, да и просить о таком просто сверхнаглость. Придётся обходиться без неё, банальными костром и котелком. Или, если повезёт, стационарной печью в случайной избе, на что особо рассчитывать в каждый конкретный день не стоит.

У меня, конечно, имеется «индульгенция» за подписью самого Багратиона, где русским по белому предписывается выдавать по первому требованию всё, что моя душенька пожелает, но требовать у кого-либо отдать ту самую кухню будет кощунством. Ладно, обойдёмся.

Тёплая одежда, само собой, палатки. Провизия, недельный запас. Максимально калорийно, то бишь крупы, сало, сухари, мёд. От всевозможных свежих овощей пришлось отказаться – слишком велик объём продуктов по сравнению с энергией, которая в них «законсервирована». В качестве противоцинготного – хрен с нами.

Ну и планируется разнообразить рацион подножным кормом в виде какой-нибудь клюквы, охотничьих трофеев и трофеев боевых.

Медикаменты. Обычный набор антисептиков, подобия бинтов… Зараза! Ну вот почему так поздно соображаю? Понятно, что синтезировать аспирин у меня кишка тонка при данных возможностях, но «наварить» хотя бы салициловой кислоты из ивовой коры вполне бы мог, пусть и не очень чистой… А ведь погода «шепчет» весьма интенсивно, и наши грядущие ночлеги под практически открытым ноябрьским небом весьма и весьма чреваты простудами разных степеней тяжести.

Ёлки-палки! Может, вообще стоило остаться в Академии и не соваться в войска? Понятно, что пенициллина бы не «сочинил», но хоть какое-то подобие за полтора года создать было вполне возможно. И хроматографию в мировую науку внедрить на век раньше. А с её помощью получить хоть какой-то суррогат антибиотиков…

Так нет же, блин: «Пацанам нужны крутые тачки!» – нужно, чтобы всё сверкало и взрывалось! И чтобы ты сам, етиолапоть, впереди всей этой херни на белом коне…

Ладно уже… Что сделано, то сделано. Чего там ещё осталось? Боеприпасы? С этим проблем нет, динамита и артиллерийских гранат достаточно, только злоупотреблять минированием уже не стоит, да и минёров опытных имеется ровно «один штук» в лице Кречетова…

Пришёл к себе и весь вечер угробил на составление запросов и требований на выдачу. С утра отправился с солдатами получать то, что, согласно приказу князя, «немедленно» и «вне всякой очереди».

Щазз!

Наверное, это какой-то отдельный вид приматов: «гомо интендантикус». Или нечто вроде того. Причём на все времена. Когда в три тысячи хрензнаеткаком году командир звездолёта сделает внеплановую заявку на горючее, чтобы вывезти людей с планеты, которую вот-вот накроет некий апокалипсис, то его встретят дружелюбной улыбкой и разведёнными в стороны руками – «На данный момент нету!»

И ведь сам знает, что есть, и я знаю, что не может не быть, и он знает, что я знаю…