Дороги и Тропы (СИ) - Ларина Виктория

Когда двое жрецов в песочных рясах с вышитой золотом руной "нефез" почти подбежали к дверям кабинета мастера Гайдиара, их встретил странный человек в странных одеждах явно нездешнего покроя. Смерив их скучающим взглядом ярко-синих глаз, он сказал:

— Мастер Гайдиар очень занят. Вряд ли он вас примет.

— Для нас он сделает исключение, — прошипел один из них, — а вам придется подождать.

— Да пожалуйста, я не претендую, — улыбнулся синеглазый и демонстративно уселся на подоконник.

"Песочный" дернул дверь раз, другой — она не пожелала открываться. Когда же жрец догадался, что она открывается в другую сторону, служители Времени Всемогущего увидели за ней нечто, совершенно им не понравившееся.

— Поздно, тьма их раздери, — ругнулся один.

— Связи порваны, она больше не наша, — уныло подтвердил второй.

— Это ваших рук дело? — Первый жрец резко обернулся к сидящему на подоконнике посетителю и никого не увидел.

— Ну что вы, разве я могу? — Синеглазый обнаружился рядом с распахнутой дверью, с удовольствием полюбовался на очередной нежный поцелуй. — Это судьба. Перед ней, знаете ли, даже боги бессильны.

Он развел руками, показывая, что в данной ситуации ничего уже не сделаешь, и… исчез.

Один из жрецов возмущенно хлопнул дверью, развернулся и почти бегом отправился восвояси. Второй же оглянулся в поисках исчезнувшего собеседника.

— Ну, попадись ты мне еще, — прорычал он, обращаясь, почему-то, к потолку, и последовал за своим коллегой. На потолке, расправив крылья, сидела большая синяя бабочка. Минуту назад она выпорхнула в раскрытую дверь кабинета и понятия не имела, за что этот смешной человек так на нее обозлился.

— Что мы делаем… — Тайри все-таки удалось отстраниться. Совсем чуть-чуть.

Ваюмн притворно нахмурился. Ему совершенно не хотелось прерывать то, чем он секунду назад занимался.

— На моей памяти — а она, знаешь ли, долгая — это всегда называлось поцелуем. У тебя иные сведения?

— Мы ниспровергаем основы и попираем устои. — Тайри тяжко вздохнула. — Мы оба сумасшедшие, Гай…

— Именно! А также нагло нарушаем неписанные законы, моя леди.

— Желаете немедленно прекратить, мастер?

— Ни в коем случае… — Тратить и далее время на слова он не счел возможным. Равно как и выпускать из объятий свою леди. — Это будет преступно вдвойне.

— Почему это?

Мастер не ответил, ведь так чудесно было обнимать ту, что все еще оставалась его ученицей, чувствовать восхитительное тепло ее тела, нежные прикосновения ее рук и целовать, не отрываясь… А слова — это всего лишь слова. Можно ведь обойтись и без них, особенно, если впервые за всю свою бессмысленно долгую жизнь обнимаешь любимую женщину… Кто придумал эти перевязи с кинжалами и прочие жесткие ремни? Так мешают, как и многое другое, но торопиться ни к чему. Именно в этом спешить мастер не хотел, будут еще дни и ночи — для всего свой черед. А сейчас можно просто прижать ее к себе, зарыться носом в распустившиеся волосы, пахнущие горькими травами и жасмином, и забыть обо всем на свете.

**** **** ****

Тайри давным-давно вернулась домой, а мастер Гайдиар, кое-как приведя в порядок мысли, зажег светильники и принялся за подробный отчет о путешествии на остров Глид. Следовало не упустить ни единой детали. И чем дальше ваюмн обдумывал их поход, тем сильнее убеждался, что нет ничего неважного, малейшие подробности могут пригодиться его величеству, которому одному под силу разобраться с происходящим на острове. Мастер до сих пор не мог отделаться от ужаса, который овладел им во время "прорыва", когда Время пыталось отобрать у него Тайри. А если бы она вообще была где-то одна? Если бы его не оказалось рядом? Ведь можно потерять ее навсегда. Конечно, все хорошо, что хорошо кончается, только ведь он так и не рассказал ей, что собирался. Но сделать это просто необходимо. Он будет честен с ней, иначе нельзя. Возможно, после этого разговора его счастье закончится. В любом случае, только Тайри решать, остаться ли на расстоянии или же быть вместе с ним до последнего дня в этом мире. Сейчас ваюмну совершенно не хотелось думать о висящем над ним долге, о поисках, о том, что он — последний, кого дожидается целый народ. Думать не хотелось еще и потому, что мастер Гайдиар чувствовал: никуда ему от своего пути не спрятаться. Что назначено свыше — исполнится. А раз так, можно и нужно думать о насущном и важном, иначе все зайдет слишком далеко… Хотя куда уж дальше. Они с Тайри почти что преступники, и безумно счастливы. Как же хочется, чтобы счастье длилось как можно дольше…

Мастер и не заметил, что ночь кончилась. Глядя на нежное серо-розовое небо, ваюмн подумал, что одну маленькую, но бесспорную победу он-таки одержал. Обставить жрецов в песочных рясах, опередить тех, кто был с самим Временем "на ты", хоть на долю мгновения и не отдать им самое дорогое на свете — чем не повод для радости? Откуда взялись на это силы, каким образом ему удалось все сделать правильно — мастер Троп понятия не имел. Ничего подобного раньше он за собой не замечал. Осознание новых возможностей разбудило любопытство, и наставник осторожно потянулся чарами к нити, что связывала его с ученицей. Тайри спала, и снилось ей что-то тревожное, возможно, даже страшное. Интересно, что может напугать его отважную девочку? Нет, не нужно кошмаров, пусть сны будут теплыми и ласковыми, хотя бы сейчас, успеет еще насмотреться… Мастер мысленно обнял ее, отогнал прочь все тяжелые и мрачные видения и с неохотой отпустил чары. Надо было идти домой и тоже попытаться уснуть. Если он явится на доклад к императору со слипающимися глазами, это, скорее всего, истолкуют превратно. Где-то тут была склянка со снадобьем от мастера Эйтана…

**** **** ****

Сколько ни откладывай тяжелое дело, а оно никуда не денется. Вот и разговор с ученицей неумолимо приближался, а мастер, в сотый раз пытаясь собрать свои мысли в мало-мальски стройный рассказ, в сотый раз отступался. Оставался последний способ, который никогда его не подводил. Когда легкое перо бежало по бумаге, все складывалось само собой. Что ж, так даже проще. Ученице придется прочитать его исповедь. Ваюмн тяжко вздохнул, положил перед собой стопку листов бумаги и углубился в собственное прошлое, переливая его в четкие ровные строчки.

"О боги всех миров, скажите, как в несколько фраз или в несколько страниц уместить жизнь? Пусть уже далекую, отступившую на второй план, но все еще властно держащую руку на пульсе у меня теперешнего? Возможно ли рассказать не только о себе — о целой обширной стране? О мире, странном, но любимом, покинутом вовсе не по собственной воле. А ведь не все из моего народа ушли. Еще тогда, на первых шагах Долгого пути, говорили, что нашлось немало желающих остаться. Их называли предателями, ослушниками, еретиками… А, может быть, предатели — это мы, решившиеся на исход, бросившие родные города и могилы предков на произвол судьбы. Ведь нас никто не гнал из собственного мира, не было ни войны, ни мора, ни голода. Просто было слово Предстоящих, имеющее для большинства из нас силу закона… Но — обо всем по порядку.

Наш народ — Оргре — жил на обширном архипелаге, цепью протянувшемся в теплых широтах благословенного океана. Его так и называли — Драгоценный Пояс мира. Земли были богаты, на островах добывали всё: и железо, и медь, и самоцветные камни, и горючее каменное масло, и целебные воды. На плодородных полях собирали по два урожая в год, болезни и бедствия долгое время обходили нашу страну стороной. Как полагали многие поколения моих соотечественников, так было потому, что наш народ жил всегда под благодатной рукой Предстоящих. Они никогда не скрывали от людей, что не являются ни детьми Творца, ни прочими наивысшими сущностями. Подмастерья младших подмастерьев, вызвавшиеся оберегать и направлять избранный народ, который должен был сохранить знания и понести их дальше, только и всего. Но это откровение затерялось и почти забылось за многие века, ему просто перестали придавать значение. Да, скорее всего, Творец где-то есть, а Предстоящие — вот они, помогают, охраняют, исцеляют, любой может увидеть их. Да-да, представь себе, они охотно являлись в свои храмы, почти все. Наиболее почитались Семеро Светлых и Трое Темных. Хотя, какие они, в сущности, Темные — просто наименее понятные и редко поминаемые всуе, отвечающие за воздаяние, посмертие и время. Вполне естественно, что люди не мыслили своей жизни без внимания этих существ и прислушивались к каждому их слову. Что мы знали о том, как живут другие народы и страны на огромном материке по ту сторону океана, на холодных приполярных островах? Только то, что нам позволяли узнать, как я теперь думаю. Приходили диковинные корабли с товаром, сходили на берег купцы и моряки, но я не помню, чтобы кто-то их расспрашивал о жизни за океаном или просился увезти их с наших благословенных островов. Здесь — просвещенный мир, там — варвары, погрязшие в междоусобицах. Здесь — покой и радость, там — дикие леса, стихийные бедствия и болезни. Здесь — настоящие заступники перед лицом Творца, а там — придуманные боги и примитивные суеверия, то есть ничего истинного. Это знал с пеленок любой житель нашей страны, и у него мысли не возникало, что может быть иначе. Поэтому, когда всё началось, никому и в голову не пришло возражать или, хотя бы, разузнать, в чем причина. Настоящая причина.