Альтернативная история - Йен Уотсон

— Ричард, пойдемте со мной. Всего на несколько минут! У меня есть для вас особый подарок. Обещаю не отрывать надолго от рождественского праздника.

Движимый любопытством, Мэнверинг последовал за ним. Министр нырнул в ближайший дверной проем, повернул направо, затем налево, после чего спустился по узкому лестничному пролету. Внизу путь им преградила массивная стальная дверь. Министр приложил ладонь к сенсорному экрану, раздался глухой щелчок, послышался скрежет механизмов, и дверь распахнулась. За ней виднелся еще один лестничный пролет, освещенный единственной лампой-прожектором. Прохладный воздух дул снизу вверх. В состоянии, близком к шоковому, Мэнверинг понял, что они оказались в одном из помещений системы бункеров, сетью опутавшей подземелье замка Уилтон.

Министр, поспешно двигаясь вперед, уже прикладывал руку к сенсорному экрану, открывая следующую дверь.

— Игрушки, Ричард, — произнес он. — Все это игрушки. Но они доставляют мне несказанное удовольствие. — Заметив выражение лица Мэнверинга, он добавил: — Успокойтесь, Ричард. Вы нервничаете больше, чем дети, напуганные бедным старым Гансом!

За дверью было темно. В помещении витал тяжелый сладковатый запах, природу которого Мэнверинг никак не мог определить. Его спутник мягко, но настойчиво подталкивал его вперед. Мэнверинг отступил назад, не желая двигаться дальше в темноту. Тогда министр протянул руку и щелкнул выключателем на стене, и в ту же секунду яркий свет, нестерпимо резанув глаза, вырвал помещение из мрака тьмы. Мэнверинг отметил, что оно оказалось очень просторным, с низкими бетонными потолками и стенами. Вдоль одной из них стоял «мерседес», чистый и сверкающий, а за ним виднелся личный «порш» министра. Мэнверинг заметил пару автомобилей — «фольксваген» и «форд». В дальнем углу, словно призрачное видение, сверкал белый «Ламборджини». Подземный гараж.

— Я сам высчитал кратчайший путь сюда, — сказал министр. Он подошел к «ламборджини» и медленно провел рукой по низкому широкому капоту. — Посмотрите на нее, Ричард. Можете сесть, — продолжил министр. — Разве она не красавица? Разве она не прекрасна?

— Да, безусловно, — ответил Мэнверинг.

— Она вам нравится?

Мэнверинг улыбнулся в ответ:

— Очень, сэр. А кому бы она не понравилась?

— Превосходно, — ответил министр. — Я очень рад. Ричард, я хочу сделать вам подарок. Теперь она ваша. Наслаждайтесь!

Мэнверинг в изумлении смотрел на министра. Тот снова заговорил:

— Ну же, Ричард! Не смотрите на меня так, словно увидели что-то невероятное. Это вам — документы, ключи. Все формальности соблюдены. — Смеясь, он схватил Мэнверинга за плечи и развернул его к машине. — Вы прекрасно работали на меня. Две Империи никого не забывают — ни хороших друзей, ни тех, кто им верно служит.

— Я глубоко вам признателен, сэр.

— Не надо этих слов. Меньше официоза, Ричард.

— Сэр?

Министр продолжал:

— Оставайтесь рядом со мной, Ричард. Оставайтесь рядом… Там, наверху, они не понимают. Но мы ведь понимаем… а? Сейчас трудные времена, и мы должны быть вместе, всегда рядом — Королевство и Рейх. По отдельности… нас могут уничтожить. — Он отвернулся, положил сжатые в кулаки руки на крышу автомобиля и вновь заговорил: — Дело в чем… Евреи, американцы… капитализм — все они должны быть скованы страхом. Разделенная Империя ни для кого не опасна. Ее ждет упадок!

— Я сделаю все, что от меня зависит, сэр. Мы все будет стараться, — ответил Мэнверинг.

— Я знаю, знаю, — пробормотал министр. — Но, Ричард, сегодня днем… я упражнялся в фехтовании на мечах. Ничтожные короткие мечи!

Мэнверинг задумался: «Я знаю, чем он удерживает меня. Как будто вижу этот механизм. Но мне не следует тешить себя мыслями, будто мне известна правда».

Министр запрокинул голову, словно пронзенный нестерпимой болью, и продолжил:

— Применение силы всегда можно оправдать. Так должно быть. Но Гесс…

Мэнверинг медленно произнес:

— Мы уже пытались ранее, сэр…

Министр с размаху ударил кулаком по крыше автомобиля, прерывая собеседника:

— Ричард, разве ты не видишь? Это не мы! Не в этот раз. Были задействованы его собственные люди… Бауман, фон Таден… Большего я не могу сказать. Сам он старый человек, у него нет прежнего веса и значимости. Эта идея, которую они хотят воплотить, — идея Гесса. Понимаешь? Это — жизненное пространство. Опять… Половины мира недостаточно. — Министр выпрямился. — Червь в яблоке вгрызается все глубже… — продолжил он. — Но через нас осуществляется связь, мы посредники. Наша роль велика. Ричард, будь моими глазами и ушами.

Мэнверинг хранил молчание, думая о книге, появившейся в его комнате. Министр снова сжал его руку в своих.

— Призраки, Ричард, — сказал он. — Еще никогда они не были так близко. Мы можем научить наших детей бояться темноты. Но… не в наше время. Не для нас. Есть жизнь, и есть надежда. Мы можем сделать так много…

Мэнверинг подумал: «Кажется, я выпил слишком много вина… какое странное состояние…» Словно огромной волной, его захлестнули уныние и безразличие. Он безропотно последовал за министром обратно в зал, через мрачные помещения бункера — туда, где в камине полыхал огонь, а на ветвях ели сверкали огоньки свечей. Мэнверинг услышал детское пение, заглушаемое гулом ветра, и заметил, что дети уже качаются от усталости, почти засыпая на ходу. Казалось, сам дом, утомленный веселым праздником, отходит ко сну. Она, конечно, тоже ушла. Он сидел в углу, не спеша пил вино и, размышляя, наблюдал, как министр переходит от одной группы гостей к другой, еще раз поздравляя и прощаясь. Постепенно зал опустел, только слуги неслышно двигались по комнате, прибирая и наводя порядок.

Его внутреннее «я» наконец задремало и затихло, как это обычно бывает в конце долгого утомительного дня. Усталость снизошла, подобно благословению. Мэнверинг осторожно поднялся с кресла и направился к двери. «Мне не следовало оставаться здесь», — подумал он, прежде чем его сознание отключилось.

Мэнверинг достал из кармана ключ, вставил его в замочную скважину и дважды повернул. «Теперь она будет ждать, — подумал он. — Как все те письма, что так и не были написаны, как те телефонные звонки, что так и не раздались в тишине комнаты». Он распахнул дверь.

— Что тебя задержало? — спросила она.

Он шагнул в комнату и спокойно закрыл за собой дверь. В камине потрескивали поленья, языки пламени весело плясали, перескакивая с одного из них на другое; шторы на окнах были задернуты. Она сидела у камина, босая, все еще в черном вечернем платье. На ковре около нее стояли бокалы и пепельница, полная окурков. Горела одна лампа; в мягком отсвете глаза девушки казались большими и темными.

Мэнверинг скользнул взглядом по книжной полке. Книга Гесслера стояла на том месте, куда он ее поставил.

— Как ты вошла? — поинтересовался он.

Она тихо рассмеялась:

— Рядом с дверью висел запасной ключ. Я забрала его, разве ты не заметил?

Он шагнул к ней и внимательно посмотрел на нее сверху вниз. «Появился новый фрагмент загадки, — подумал он. — Их слишком много, и все так сложно».

— Ты сердишься? — спросила она.

— Нет, — ответил он.

Она похлопала рукой по ковру и нежно добавила:

— Пожалуйста, Ричард, не злись.

Он не спеша сел рядом, не отрывая взгляда от лица девушки.

— Что-нибудь выпьешь? — спросила она.

Мэнверинг молчал. Не дождавшись ответа, она наполнила бокалы и повторила:

— Где ты был все это время? Я думала, ты давно поднялся наверх, в комнату.

— Я разговаривал с министром, — ответил он.

Она медленно чертила указательным пальцем по ковру, повторяя замысловатые узоры. Ее густые волосы золотистого цвета волной упали на плечо, обнажая нежные изгибы шеи.

— Я сожалею о том, что произошло, — сказала она. — Я была глупа. И еще слегка напугана.

Мэнверинг неторопливо отпил из бокала. Он чувствовал себя уставшим и обессилевшим, подобно старому автомобилю. Адское мучение — вновь размышлять в это время ночи.

— Что ты здесь делала? — спросил он.

Она подняла на него глаза, взгляд прямой и открытый.

— Просто сидела, — ответила она. — Слушала завывания ветра.

— Наверное, было не очень весело?

Она медленно покачала головой, не отрывая взгляда от его лица.

— Ты меня совсем не знаешь, — тихо проговорила она.

Он снова молчал.

— Ты не веришь в меня, ведь так? — задала она вопрос.

Он подумал: «Тебя необходимо понять. По сравнению с другими ты совершенно иная. Я недооценивал себя». Но вслух произнес:

— Нет.

Она поставила свой бокал на ковер, улыбнулась и забрала его бокал. Наклонившись к нему, она нежно обвила рукой его шею.