Нефритовый Грааль - Аманда Хемингуэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ваша жена? — в заключение спросил Побджой. — Боюсь, с ней нам тоже необходимо побеседовать. Когда вы ожидаете ее возвращения?
— Примерно через месяц, — ответил Майкл. — Она в Грузии.
Теперь настала очередь инспектора смутиться.
— Она актриса и уже некоторое время находится в туре. Вряд ли она сможет рассказать вам что-то полезное; она нечасто здесь бывает.
Побджой бросил на Майкла быстрый, тяжелый взгляд, удивительным образом лишенный всякого выражения.
— Понятно, — произнес инспектор таким тоном, что Майкл задумался, что именно ему понятно. — На данный момент у нас все, хотя нельзя исключать, что придется обратиться к вам еще.
Не поблагодарив и лишь коротко кивнув на прощание, Побджой удалился, оставив Майкла наедине с его размышлениями и смутным беспокойством.
* * *На улице сержант Хейл спросила:
— Итак, сэр, вы впрямь полагаете, что здесь что-то нечисто?
Инспектор пожал плечами.
— Возможно. — Он пока был явно не готов обсуждать данное дело. По дороге в деревню, где их ждала машина, инспектор сказал: — Встретимся в пабе примерно через час. Хочу немного осмотреться. Пообедайте.
Сержант отправилась в паб, а Побджой — вдоль Хай-стрит, как бы без всякой цели; заглянул в гастроном — купить сыра и незаметно понаблюдать за Лили Бэгот, которую он еще не опрашивал. Пока инспектор находился в магазине, заглянула Анни, по-дружески поприветствовала хозяйку, купила дюжину яиц. Побджой проследил, куда она отправилась, и несколькими минутами позже вошел в книжную лавку.
Пролистав том военной истории (сей предмет вызывал у него неподдельный интерес) и пробормотав приветствие, инспектор представился. Хозяйка лавки явно не принадлежала к тем, кто будет пересказывать досужие сплетни о Бэготах, а потому Побджой не стал попусту тратить время на попытки расспросить ее неофициально.
— А что не так? — удивилась Анни. — Конечно… конечно, гибель миссис Карлоу — несчастный случай. С чего бы кому-то вздумалось ей вредить?
— Вот это-то меня и занимает, — ответил инспектор. Почувствовав тень сомнения в тоне Анни, Побджой выдержал паузу: он хорошо знал цену молчанию в беседе с потенциальным свидетелем. Анни не отреагировала.
Она выглядит почти болезненно-хрупкой, думал инспектор: чувственные губы, спокойный мягкий взгляд, дымчатый ореол волос — нежное создание, чья душевная теплота выражена в чертах лица. И все же под этой мягкостью угадывалась сила — и, по-видимому, умение держать себя в руках.
— У меня создалось впечатление, что пожилую леди характеризовала изрядная резкость в общении, — заявил Побджой. — Насколько я могу судить, в финансовом плане от ее смерти никто не выигрывает, но она вполне могла нажить себе врагов.
— Да, она отличалась откровенностью.
— А значит, неминуемо кого-то расстраивала.
— Не особенно. Знаете, как всегда: люди делают скидку на возраст — старым и малым. Им прощают любые дерзости. Полагаю, Эффи пользовалась этим. Она всегда стремилась говорить то, что думает, и вроде бы никто особенно не возражал. И не то чтобы она была сплетницей или скандалисткой, вечно затевающей какие-нибудь склоки. Вообще-то большую часть времени она предпочитала проводить в уединении. До тех пор, пока…
— Пока не перебралась к миссис Бэгот? — подсказал Побджой.
— Это была временная мера. Лили недавно рассталась с мужем, и сейчас ей нужна поддержка. Эффи приехала, чтобы ей помочь.
— А как муж отреагировал на подобный шаг?
— Боюсь, тут я не смогу вам помочь. — Анни взглянула инспектору прямо в глаза. — Почему бы вам не спросить у него самого?
— Полагаю, что так и сделаю.
Задав еще несколько вопросов и больше не вытянув из Анни ничего интересного, Побджой расплатился за выбранную книгу по истории и — с некоторой неохотой — покинул лавку. Милая женщина, отметил он про себя: преступления редко сводили его с приятными представительницами противоположного пола. Сам Побджой недавно переехал из Гастингса, знаменитого развитой сетью торговли наркотиками со всеми вытекающими последствиями. Несколько лет назад распался его брак — рабочее напряжение слишком тяжким бременем легло на семейную жизнь. Переводу Побджоя на относительные задворки в Кроуфорд способствовал скандально известный провал на дежурстве — в сущности, по вине самонадеянного напарника: тот сфабриковал улики, что повлекло за собой нежелательные последствия и для инспектора. Здесь редко совершались серьезные преступления — иногда случались убийства на бытовой почве. Собратья по оружию лишь удивленно приподняли брови, когда он проявил интерес к делу гибели Эффи Карлоу; однако его считали талантливым следователем, даже несмотря на пятно в послужном списке, потому руководство дало Побджою карт-бланш на расследование. Инспектор и сам затруднялся определить, что ему казалось странным: пожалуй, сочетание каких-то тривиальных деталей, которые не желали вписываться в общую картину случившегося. Например, любопытное утверждение Лили Бэгот и ее дочери, что Эффи заперлась на чердаке и больше не появилась. А теперь еще и возможная враждебность со стороны Дейва Бэгота. Позвонив в контору, инспектор попросил навести справки об отце семейства. Две судимости за пьянство и учинение беспорядка, одна — за вождение в нетрезвом виде. Плюс дело о нанесении телесных повреждений, закрытое за недостаточностью улик. По крайней мере тут есть в чем покопаться, хотя успех отнюдь не гарантирован.
И ко всему прочему еще это анонимное письмо.
* * *В Торнхилле Эрик занялся совершенствованием английского на материале газет. Выполнив обычный объем работ в кафе, чужеземец попросил немного наличных вместо обеда: Бартелми удалось внушить ему, что питаться на стороне, когда останавливаешься в гостях, — грубейшее нарушение местных обычаев. Пока что Эрик спал под открытым небом лишь однажды: уютная кровать и непринужденная обстановка дома заманивали его внутрь. Вечерами они с Бартелми беседовали о поэзии, политике, ином мире, что прежде был Эрику родным; однако хозяин старательно избегал обсуждения снов Натана. Идея чтения газет принадлежала тоже Бартелми: однажды он привез из «Сейнбериз» в Кроуфорде целую охапку хорошей прессы. Читая одно из многочисленных газетных приложений, Эрик вдруг воскликнул что-то на своем наречии. Гувер (который наблюдал за гостем, словно учитель за талантливым учеником) навострил уши и отрывисто гавкнул.
— В чем дело? — поинтересовался Бартелми, выплыв из кухни.
— Вот. — Лицо Эрика залила бледность, смуглая кожа приобрела зеленоватый оттенок. Он указал на длинную статью, иллюстрированную двумя фотографиями. На одной были изображены Анни и Ровена Торн с листком бумаги в руках, на другой — «с особого разрешения „Сотбис“» — Грааль Лютого Торна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});