Нефритовый Грааль - Аманда Хемингуэй

— Я же говорил, что она похожа на ведьму, — вставил Майкл.

Натан поспешил к Бэготам. Дверь открыла Лили и пригласила мальчика войти. Она не плакала, а скорее была чем-то напугана.

— Она думает, что папа вернется, — объяснила Хейзл, — Она испугана. Не думаю, что ей так уж нравилась прабабушка; ведь та сама ее не любила — да и вообще никого. Зато она оберегала нас. А теперь некому будет нас защитить…

— Ну, есть полиция, — предположил Натан. Хейзл скорчила гримасу. — Моя мама поможет… А что касается твоей прабабушки… Ты, случайно, не собираешься сказать «Я же предупреждала»?

— Я же предупреждала.

Друзья поднялись в комнату Хейзл. Натан вернул подковы. Девочка села на кровать и принялась поглаживать пальцем грубый металл.

— Слишком поздно, — сказала она. — Нельзя было брать их. Она тоже нуждалась в защите железа. Что-то ее подстерегло…

Хейзл ни словом не обмолвилась ни о лице, что видела в плошке, ни о появившейся следом голове. Все это было слишком преувеличенно, слишком неестественно; не какие-то нашептанные чары, а реальность оказалась невероятной. Хейзл отвергала мысли о ней и тем более не желала обсуждать, но та переполняла разум, распихивая по закуткам остальные мысли. Девочка пыталась убедить себя, что смерть Эффи и впрямь была случайной, однако это оказалось нелегко: в голову лезли предположения одно другого страшнее. Трудно удерживать исчезающую реальность одними краешками разума. В конце концов Хейзл включила музыку — вероятно, восточную, со звенящим струнным инструментом (ситар, по предположению Хейзл); за неимением имбирного пива пришлось довольствоваться «колой»; ребята почти не разговаривали. И все же она была рада, что Натан рядом.

Когда он ушел, Хейзл снова отправилась на чердак. Сломанный замок так и не починили, потому дверь была прикрыта неплотно. Девочка чувствовала, что комнату нужно закрыть, что чердак должен запираться на замок, но не знала, что с этим делать. Бесполезно сейчас подходить с подобными просьбами к матери. С тех пор, как они взломали дверь (с помощью мускулистого соседа), внутри все оставалось по-прежнему. Травы и пузырьки на столе, запах — теперь едва различимый, чужой для чердака — запах открытого пространства, запах реки; и черепки разбитой плошки на полу. Хейзл не стала их поднимать, не желая ни к чему прикасаться. Она быстро и рассеянно покидала в специально захваченную спортивную сумку все, что находилось на столе; пузырьки позвякивали, когда девочка несла их вниз по лестнице. Она намеревалась все выбросить, но оказалось, что мать разговаривает с кем-то на кухне, а Хейзл вовсе не хотелось объяснять, что она собирается отправить в помойное ведро. В итоге она спрятала сумку под кровать и там забыла.

Позже Лили принялась рассуждать о возрасте Эффи (неизменном «темном пятне»), о том, как она, должно быть, поскользнулась и какая это трагедия для человека еще довольно крепкого и на диво здравомыслящего. Хейзл, подавленная унынием и непреходящим чувством собственной вины, не проронила ни слова.

До Дома-на-Реке следователи добрались лишь к среде. Открыв дверь, Майкл обнаружил на пороге инспектора из отдела угрозыска и сержанта полиции; вежливо представившись и предъявив предписание, они попросили его ответить на несколько вопросов.

Женщина-сержант была темнокожая, коренастая, шести футов ростом; инспектор — почти так же высок, но намного худее, с узким внимательным лицом — смуглым и бледным одновременно, тяжелым взглядом и молчаливым ртом. Его звали Побджой. Имя ему совсем не шло. Инспектор за обоих отказался от кофе тоном человека, который делает это из принципиальных соображений.

— Если я не ошибаюсь, следствие назначено на следующую неделю. Мне сказали, что мое присутствие не требуется.

— Все верно, сэр. Нам только нужны показания человека, нашедшего тело. Мы всего лишь хотели бы уточнить кое-какие мелкие детали.

Майкл изучающе глянул на офицера в штатском, оценив значительность его положения.

— Неужели ее смерть вызывает какие-то подозрения?

— А вы полагаете, что для этого есть основания?

— Ну… нет, — отозвался Майкл, слегка сбитый с толку. — Пожилая женщина, совершающая прогулку по берегу реки, возможно, после наступления темноты, падает в воду, тонет… Несчастный случай, не более.

— А что заставляет вас думать, что она гуляла после наступления темноты? — спросил инспектор.

— Полагаю, больший шанс оступиться. Если только у нее не было проблем со зрением.

— У нее было отменное зрение.

— Возможно, у нее закружилась голова, — продолжал рассуждать Майкл. — Должно быть, она немного пережила свой век. Насколько мне известно, она была прабабушкой.

— Вскрытие подтвердило, что она была необычайно крепка для своего возраста, — сообщил инспектор; и как-то неопределенно добавил: — Каков бы он ни был.

— А вы не знаете?

— Дата ее рождения не значится ни в каких документах, и родственники, по-видимому, также затрудняются ее назвать. Вы видели, чтобы она совершала регулярные прогулки по берегу? Живя здесь, вы должны знать каждого, кто ходит этой дорогой.

— Не совсем так, — ответил Майкл. — Наша полоса вдоль реки — частная собственность. Люди ходят вот там — выше по течению; тропинка не очень хорошая, так что ею пользуются не столь часто, как можно ожидать. Несколько раз я видел того старикана с собаками, но что-то не припомню, чтобы мне встречалась миссис Карлоу. В деревне видел, но не у реки. А к чему это вы клоните, инспектор?

Побджой не собирался ничем делиться.

— Я просто пытаюсь установить факты. Леди отличалась отменным здоровьем и ясностью рассудка. Она также имела репутацию особы чрезвычайно прямолинейной. Мы подумали, что если у нее было обыкновение прогуливаться берегом реки, то вы могли бы об этом знать; в противном случае маловероятно, чтобы она вдруг решила пуститься в подобное путешествие. Вы же сами сказали, что той тропинкой ходят нечасто. Да и собаки у нее не было.

— Она упала или ее столкнули? — спросил Майкл. — Такова ваша мысль?

— Следов насилия нет, — отрезал Побджой. — Тем не менее, если вы видели, как кто-то посещал интересующую нас местность за несколько дней до обнаружения тела, нам бы хотелось об этом знать.

— Кто-то, кто бы вел себя подозрительно? Не думаю.

Инспектор заставил Майкла вспомнить каждую, даже самую незначительную встречу на последней неделе. Почтальон, курьер с пачкой книг, доставка из супермаркета «Сейнбериз» в Кроуфорде, пара мальчишек, рыбачивших без разрешения, еще один собаковод…