Нашествие Даньчжинов - Эдуард Маципуло

Монах все еще сидел у его ног в оцепенении.

– Найдите Чхину, – сказал старик. – Без Чхины не умру. Чхина поможет умереть.

Когда я ощутил тяжесть алюминиевой трубы на своем плече, монстр развернулся в своем ложе так, чтобы видеть меня.

– Так что ты там болтал о монстрах? Ты, кажется, счи

– Не хочется говорить на эту тему, – ответил я как можно сдержанней, чтобы, во-первых, не разозлить его и, во-вторых, не дать ему повод заподозрить меня в капитуляции. – По крайней мере сейчас.

– Хвост поджал? Боишься сказать в глаза, что думаешь

– Бесполезный разговор, ни один монстр еще не признал, что он монстр, даже если ему доказывали с помощью неопровержимых фактов.

– Так все-таки я монстр? – Ман Умпф коротко рассмеялся.

Вдова с зонтиком взобралась на верхушку завала из поваленных непогодой деревьев, застрявших в ветвях камней, мусора, ила. Она принялась корректировать наше продвижение по осклизлым ветвям.

– А здесь надо особенно осторожней! – выкрикнула она. Билли, словно дожидался этих слов, – соскользнул с громким воплем в дыру между ветвями, бросив носилки на произвол судьбы.

Ман Умпф вывалился из носилок, и на него посыпались коробки, пакеты, консервные банки. Момент был подходящий, чтобы броситься на монстра, но испуганные репортеры опять вцепились в меня. И все мы провалились в мешанину ветвей с крупными кожистыми листьями, похожими на куски наждачной бумаги.

Потом взбешенный монстр таскал Билли за мокрые лохмы.

– Ты намеренно упал? Хотел меня убить?

Несчастный Билли клялся христианскими святынями, что ничего подобного у него в голове не было и не будет. Монстр с чувством произнес что-то на своем таинственном языке; наверное, выругался. Затем все пленники под присмотром сердитой и усталой вдовы собирали рассыпанный груз.

И вот Ман Умпф снова принялся за меня, попивая ароматнейший кофе из термоса.

– Ну, слушаю. Что во мне от монстра, мистер монстролог? Не стесняйся, не съем. Ты же понял – ты мне нужен. Так что пользуйся случаем, отведи душу.

У него было лицо больного человека. Похоже, он держался только силой волы. И еще тратится на треп? Или для него это не треп?

Я скупо рассказал о самых распространенных типах монстров и добавил:

– Теперь сам можешь довольно точно определить свой тип.

– Каким образом?

– От кого ты в восторге – от Франкенштейна, допустим, Фантомаса, Дракулы, Кинг-Конга и так далее, – того бессознательно и сознательно копируешь. Ничего нового ты, по-видимому, не представляешь.

– А по-твоему, к какому типу я отношусь?

– Ясно одно, ты не гений с обратным знаком. Ты не способен создать принципиально новые антиидеи и мифы. По-видимому, тебя кто-то вооружил супертехникой и методами прикладной психологии. С какой-то целью…

В его прозрачно-голубых глазах в обрамлении нездоровых век вспыхнула ненависть.

– Продолжай, что же ты? – произнес он через силу. – Ну!

Билли копошился где-то под ногами, сотрясая пружинистые мокрые ветви. Он протестующе выстанывал-вскрикивал почти при каждом моем слове. Мексиканец шептал за моей спиной:

– Остановись, парень…

У монстра был острый слух.

– Работай, работай, индеец, не суйся. – И мне:

– Продолжай, Пхунг, или как тебя там. Ты все еще не сказал, какой именно я монстр. Ты все время увиливаешь от ответа! Не зли меня.

– Судя по твоим действиям… и той легкости, с какой убиваешь… – Я смотрел ему в глаза. Я на самом деле опасался говорить начистоту. – Ты заряжен какой-то целью, Ман Умпф. Ты функция, доведенная до абсурда. Твой мозг порабощен одной доминантой. Короче говоря, ты человекомонстр низшего разряда.

– Если ты меня так хорошо классифицировал, то к чему болтовня о Кинг-Конге и Фантомасе? Что ты выпытывал?

Все вокруг присмирели, даже вдова. Слышен был только шум воды. Несколько бледный улиток приклеились к бурому голенищу на ноге монстра и беспорядочно шевелили антеннами.

– Ну? – рявкнул монстр.

– Мне хотелось знать, каким ты себя мыслишь, – ответил я, ощущая расползающийся по спине холодок. – Ведь не низшим же разрядом? Как минимум – суперпаразитом, зверомонстром, королем преступлений?

Он посбивал щелчком улиток.

– Король преступлений – это кто? Фантомас? Ну да, о нем снова начали писать, и новые фильмы пошли. Ты думаешь, я похож на Фантомаса?

– У вас есть общее, – сказал я. – Мания жестокости. Ты, как и он, нападаешь на тех, кто заведомо слабее тебя, – чтобы остаться безнаказанным.

– Что ты болтаешь? – неприязненно проговорил он. – На заведомо слабых?

– Ты использовал технику и оружие, которые тебя делали всесильным и невидимым. Ты был уверен, что возмездия не будет, что законы человеческие бессильны…

– Но сейчас у меня нет того оружия!

– У тебя в руках другое оружие, у нас – ничего. Даже мачете побоялся нам оставить.

Он испепелял меня взглядом, я всей кожей ощутил потоки его больной энергии. Он вдруг вытащил из-за спины двуствольный охотничий карабин и бросил его мне. Я поймал его в воздухе и мгновенно передернул затвор. По звуку было ясно – в магазине карабина нет патронов.

Монстр криво улыбнулся.

– Неужели сможешь выстрелить? Ты, раб, у которого смел только язык, выбалтывающий желания!

– Ты копируешь Фантомаса и в этом. – Я отшвырнул карабин. – Примитивные штучки садиста. Придумать что-нибудь новое ты не можешь.

Он подошел к карабину, не поленился, поднял его и вылил из стволов воду.

– Ты не смог в меня выстрелить. А я смогу.

Он целился мне в лицо, держа карабин в вытянутой руке, как пистолет. Оба глубоких зрачка прыгали перед моими глазами. Верхний под крупнокалиберную разрывную, нижний – под малокалиберную целевую. Страх ударил меня в мозг, сбил замки с дверей преисподней, и на волю вырвался мой коллективный предок. В ужасе и ярости он принялся топтать уверенность разума в том, что выстрела не будет. «Конструкция магазина мне доподлинно знакома, – упирался я. – И ошибки не может быть – он пуст!» Но предок хотел бухнуться на колени перед господином и завопить: «Пощады!» Я напрягся и заткнул его; все это, конечно, читалось на моем лице. Монстр усмехнулся.

– Поживи немного. – И пошел к носилкам.

Я с трудом одолел немоту мышц, сел на изувеченную сапогами толстую ветвь. И тут ко мне бросились репортеры – не затем, чтобы взять интервью. Взбешенный Анри ударил по моей шее, и я, как кукла-вертяшка, опрокинулся под ветвь. Меня принялись заталкивать ногами еще глубже.

– Он мог и всех нас! – шептал в ярости Билли. – Из-за тебя!

– Только о себе, каналья, думаешь! – рычал такой утонченный с виду французик.

Тут же знакомо задыхался астматик, пытаясь достать меня кованой подошвой сапога. И мексиканец Орландо что-то вышептывал в гневе.