Новая цель. Как объединить бережливое производство, шесть сигм и теорию ограничений - Джефф Кокс

—Да, хорошо. Скажите мне откровенно, что вы думаете, — присталь­но посмотрел на собеседника Уэйн.

— Боюсь, сэр, что пятидесятипроцентное улучшение на самом деле означает только одно: участок теперь способен производить сборку в те­чение четырех, а не восьми минут. Но это совершенно не значит, что уча­сток и в самом деле работает с такой скоростью или Оуктон отгружает больше продукции, чем прежде, и делает это быстрее.

— Стоп, а почему нет? Откуда вы это знаете?

— За последние месяцы я несколько раз проходил по этому участку и заметил, что ребята совершенно не выкладываются на работе. Иногда у работников второй смены вообще нет работы.

— Как это возможно? Мы же сбалансировали линию! У них должно быть достаточно работы для того, чтобы постоянно ею заниматься!

— Видите ли, сэр, если вы посмотрите на ситуацию с точки зрения участка сборки, то что вы увидите? Я вам скажу — «Годзиллу». Ее про­изводственный цикл в среднем составляет сто двадцать минут. Но это среднее значение.

— Да, я знаю. Процесс может занимать от пятидесяти пяти минут до двадцати трех часов. Программный модуль WING4-L должен справлять­ся с этими сложностями.

— Видите ли, здесь совершенно неважно, есть ли у нас все эти про­граммы. Мы знаем, что иногда «Годзилла» не получает нужных материа­лов в нужное время. Мы знаем, что часть времени она простаивает, так как материалы либо еще не поступили, либо присутствуют в количестве, недостаточном для заполнения агрегата. Мы знаем, что если «Годзилла» загружается меньше чем наполовину, то она и работает в половину своей возможной мощности.

— Да, да, да, я все это знаю. Все это связано с высокой вариабельно­стью. Не все идет так гладко, как нам бы хотелось. Но мы решили, что лучше заставить автоклав — то есть «Годзиллу» — работать с тем, что есть, а не ждать, то есть простаивать.

— Да, вы с Куртом приняли такое решение. Но заслонка автоклава за­крывается — и проходит в среднем два часа до того, как ее можно снова открыть. А если вы открываете заслонку прежде времени...

— Да, я знаю. Вся партия продукта идет в мусор, — сказал Уэйн.

— Вы смотрите на этапы, предшествующие работе «Годзиллы», и ра­ботаете над тем, чтобы сэкономить на них по десять минут, — продол­жал Джейро. — Вы оцениваете работу, которая производится после «Год­зиллы» вплоть до отдела отгрузки, — там вы тоже можете сэкономить, скажем, двадцать минут. Но между этими этапами существует еще один, который занимает два часа.

— Пеппс, вы думаете, что я об этом не знаю?

— Знаете, но экономите минутку здесь, минутку там. В чем смысл все­го этого?

— В итоге все эти улучшения приведут к изменению положения ве­щей! — настаивал Уэйн. — Со временем ситуация изменится!

— Но не в этом году.

Уэйн с шумом выдохнул.

— Вы правы, Пеппс, не в этом году. А у вас есть какие-нибудь конструк­тивные предложения?

— Думаю, что могу вам кое-что предложить. Если мы собираемся вне­дрять все эти инструменты LSS, так почему бы не внедрить их там, где это действительно имеет значение? Например, применительно к «Годзилле»?

Мы рассматривали «Годзиллу» как цель в рамках LSS. Помимо сокра­щения штата загрузчиков мы не нашли других источников потерь, кото­рые оправдывали бы прилагаемые усилия, — то есть ничего, что можно было бы сделать в рамках имеющегося бюджета.

Прямо сейчас основные работы по LSS идут в отделе отгрузки. Курт рассказывал мне о новой машине для более быстрой упаковки палет, которую он собирается купить. И так как процессы упаковки пойдут быстрее, отгрузке потребуется не пять, а четыре с половиной рабочих. Я не понимаю, как можно отказаться от половинки рабочего, но, видимо, Курт считает, что каким-то образом сможет сэкономить на этом деньги. Но в чем смысл более быстрой упаковки палет? Они просто раньше по­ступят на погрузочную платформу и будут там стоять до конца дня, пока за ними не приедет грузовик. До его приезда может пройти несколько часов. Так для чего заниматься ускорением работ, когда мы не можем бы­стрее отгружать палеты?

В конце концов, и я повторяю — в конце концов, мы устраним и эти потери. Не знаю как и не знаю когда. Но когда-нибудь мы решим эту про­блему, отгрузка будет готова работать больше.

Джейро закончил свою речь.

Внезапно Уэйн рассмеялся — он смеялся над самим собой,

—Да уж... К этому времени, Пеппс, у нас могут появиться транспорте­ры наподобие тех, которые показывают в фантастических фильмах типа «Звездного пути», и мы будем перебрасывать палеты сразу на склад кли­ента!

Джейро усмехнулся и откусил кусок сэндвича.

— Хорошо, — вернулся к теме разговора Уэйн, — но если сбор палет не является хорошей целью для LSS, то что же вы считаете достойной целью?

— Ну, к примеру, тот бардак, который случился сегодня, — когда на­шим ребятам пришлось остановить процесс в «Годзилле» для того, чтобы запустить другой. Предотвращение подобных ситуаций лично для меня возглавляет любой список приоритетов.

— Согласен. Это было крайне неприятно. Мы потеряли некоторое ко­личество ценного материала.

— Потери материала, разумеется, плохи сами по себе, — согласился Джейро,— но еще хуже то, что мы потеряли время работы «Годзиллы». Мерфи Магуайер часто говорил: теряя рабочее время «Годзиллы», вы те­ряете рабочее время всей компании и каждого из нас.

— То же самое можно сказать в отношении любых потерь.

— Прошу прощения, но здесь мы сталкиваемся с совершенно необыч­ной ситуацией. «Годзилла» — единственный элемент производственно­го оборудования, который круглосуточно работает семь дней в неделю. Понимаете, что это значит? Это значит, что если вы теряете хотя бы один из двадцати четырех часов, то уже не сможете его наверстать, так как в сутках невозможно выкроить лишний час. В неделе нельзя найти лишний день. Если вы не успеваете что-то доделать на этой неделе, вам придется сделать это на следующей. А все, что вы наметили на будущую неделю, отодвигается еще дальше. Так продолжается от месяца к ме­сяцу. ..

— Но только если вас зовут не адмирал Джонс, — возразил Уэйн. — В этом случае ваша поставка будет сделана вовремя — а все остальные заказы сместятся на более поздний срок.

— Что ж, мой обеденный перерыв подошел к концу. — Джейро встал и положил рядом с Уэйном половинку сэндвича с цыпленком. — Вот, это для вас.

— Нет, спасибо, не стоит...

— Вы должны подкрепиться, — сказал ему Джейро. — Кроме того, это отличный копченый цыпленок. Вы же боретесь с потерями — так не дай­те ему пропасть.

* * *

Сара сразу же узнала характерный звук двигателя Porsche, подъехав­шего к ее дому Бормоча с досадой что-то себе под нос, она сбросила одея­ло, накинула купальный халат и спустилась в прихожую как раз к тому моменту, когда тишину дома нарушил звук дверного звонка. Разумеется, когда она открыла дверь, на пороге стоял Виктор.

— Да? — вместо приветствия требовательно спросила она.

— Я могу войти?

— Хочу тебе прямо сказать, что сейчас я не в настроении.

— Не волнуйся. Сегодня головную боль буду изображать я.

Оно отошла от двери, оставив ее открытой. Войдя в дом, Виктор за­крыл ее за собой.

Он был все еще одет в офисный костюм, однако галстук уже отсутство­вал, а верхние пуговицы сорочки были расстегнуты. Включив свет в го­стиной и плюхнувшись в кресло, Сара вдруг заметила, что лицо Виктора было пепельного цвета, и сам он выглядел потрясенным.

— Что случилось? Ты попал в аварию? —тревожно спросила она.

Лицо Виктора исказила гримаса, он покачал головой.

— Хуже, Сара.

— Что случилось?

— Мы потеряем манчестерский контракт.

Сара изумленно открыла рот, не в состоянии сказать что-то вразуми­тельное.

— Нет! Я думала, что ты уладил с ними все проблемы.

—Я тоже так думал, — сказал Виктор. — Но они все равно отказались. Я беседовал с ними по телефону несколько часов, но без какого-либо ре­зультата. Официальное объявление будет сделано завтра утром. А скоро грянет и другая буря... Слушай, я не хочу быть навязчивым в столь позд­ний час, но есть ли у тебя в доме что-нибудь выпить?

— Ты знаешь, где стоит выпивка. Выбери сам что хочешь, — ответила она, беспомощно опустив руки.

Он направился к кухне. Сара услышала, как в стакане зазвенел лед. Через минуту Виктор вернулся, держа в руке стакан с водкой и клюквен­ным сиропом.

— Ты сказал, что скоро грянет еще одна буря?

Он кивнул и сделал глоток.

— Сегодня у меня был ужин с Брехманом. Он тоже, мягко говоря, не рад работать с нами. Боюсь, что скоро мы потеряем и этого клиента. — Виктор поднял стакан. — Беда не приходит одна.

Сара закрыла глаза.

— Виктор, но почему?..

— Потому что мы слишком дороги и слишком медленно работаем! — Он сорвался на крик, но затем взял себя в руки и продолжил более спо­койным тоном: — В сущности, все претензии сводятся именно к этому. Я помню, что ты меня предупреждала об этом, и ты была права. Молодец! Но есть кое-что еще, чего я никак не ожидал. Они сомневаются в надеж­ности наших выводов. Они скептически относятся к качеству наших ра­бот. Для меня это самое страшное, что могло произойти.