Викиномика. Как массовое сотрудничество изменяет всё - Дон Тапскотт

Новые решения могут прийти из многих источников и в очень разных формах. Толковые компании понимают, что конкурентоспособность подразумевает новые решения во всех аспектах бизнеса. Инновации, помимо прочего, — это не просто продукт науки и изобретательства. Так же важны совместные разработки, с потребителями, производства на равных с партнёрами и оптимизация цепочек поставок (помимо других вещей).

В то же время развитие фундаментальной науки — единственный путь, который может гарантировать, что отрасль продолжит оставаться инновационной в долгосрочной перспективе. Представьте сельское хозяйство без органической химии, или медицину без микробиологии, или электронику, компьютеры и полупроводники без квантовой механики. Без новых открытий и развитие фундаментальной науки наш набор знаний лишается свежести. Если колодец знаний пересохнет, это же произойдёт и с инновациями.

До последнего времени компании брали на себя большую долю ответственности за развитие фундаментальной науки. Но, как описано в главе 4, они включились в слишком многие изобретательские проекты ради самих изобретений, в то время как их исследования и разработки текли со спокойной, «академической» скоростью.

Некоторые фундаментальные исследования принесли обществу и акционерам большие дивиденды: вспомните инвестиции DuPont в фундаментальную химию, приведшие к изобретению синтетической резины, или вложения в разработку транзистора в лабораториях Bell AT&T. Но многие из этих проектов не превратились в возможности для вывода на рынок новых продуктов или услуг мгновенно. Недостаток ясности в вопросе окупаемости инвестиций привел к драматическому спаду фундаментальной науки в корпоративных отделах исследований и разработок в конце 1980-х, что продолжалось до 1990-х годов.

Сегодня как никогда важно, что деятельность исследователей и разработчиков развивается быстро и эффективно и приносит понятный возврат на инвестиции. Новаторам всё ещё нужно лучше понять фундаментальные науки, однако их ключевые цели внутри компании не могут развить науку. Для этого они будут всё больше полагаться на сотрудничество с университетами и другими исследовательскими организациями, в то время как корпоративные исследовательские команды используют свои навыки и ресурсы для того, чтобы быстрее найти практическое применение. На деле, толковые компании рассматривают сотрудничество с университетами как быстрый и экономичный способ для определения и запуска прорывных решений.

Проблема для многих зрелых компаний состоит в том, что сам коммерческий успех их продуктов увеличивает зависимость от них. Радикальные изменения в возможностях продукта, лежащей в его основе архитектуре или связанных с этим бизнес-моделях могут «съесть» продажи или привести к дорогостоящим перестройкам стратегии и собственной инфраструктуры. Это похоже на то, как популярные и широко используемые продукты становятся консервативными, закостеневшими из-за врождённого стимула к созданию собственного успеха. В результате, как отметил профессор Клейтон Кристенсен[267] из Гарвардской школы бизнеса,[268] защищающие свои позиции игроки отрасли обычно не желают развивать или применять прорывные технологии.

Таким образом, успех порождает самодовольство. Отделы исследований и разработок часто прекращали изучение альтернативных технологий и направляли ресурсы на совершенствование компонентов, добавление новых функций или отладку архитектуры продукта. Эта стратегия следования по чётко определённому пути развития продукта может какое-то время приносить дивиденды. Однако самодовольство создаёт уязвимые моменты двух видов.

Первый связан с тем, что исследования, которые проводятся по чётко определённому пути развития продукта, редко приводят к созданию новых направлений в бизнесе или значимым изменениям в корпоративной стратегии. В то же время и новые направления в бизнесе, и периодические изменения в корпоративной стратегии требуются для того, чтобы сотрудники были в тонусе, а компания росла в долгосрочной перспективе.

Второй связан с тем, что направление узкого внимания на улучшение существующих продуктов неизбежно приведёт компанию к тому, что она не сможет определить прорывные решения, которые могут стать угрозой для самого продукта. В идеале, компании определяют такие инновации задолго до того, как последние выходят на рынок, что даёт им достаточно времени, чтобы повернуть потенциально смертельные разработки в сторону конкурентных преимуществ.

Проблема состоит в том, что исследования, требующиеся для обновления корпоративных стратегий и определения прорывных решений, являются также наиболее дорогими и рискованными. Дэвид Тенненхаус,[269] знаменитый технолог и бывший вице-президент корпоративной технологической группы Intel, считает, что эти затраты и риски лучше разделить с помощью новой открытой модели сотрудничества между игроками отрасли и университетами.[270]

Тенненхаус знает всё о выстраивании тесного сотрудничества между общественными и частными организациями, так как большую часть времени проработал в Агентстве перспективных решений Министерства обороны США.[271] Он принёс эти знания в Intel, где внедрил высокоэффективный подход к управлению партнёрством компании с университетами.

Тенненхаус определяет несколько причин роста актуальности университетских исследований. «Количество талантливых исследователей в сфере электроники и IT значительно выросло, и этот круг широко распределён, — говорит Тенненхаус. — Сейчас идеи приходят из ведущих университетов и их факультетов, а не из какой-либо одной отраслевой лаборатории, какой бы престижной она ни была».[272]

Ускорение технологических изменений и повышенная конкурентоспособность азиатских полупроводниковых компаний также держат Intel в тонусе. Тесное сотрудничество с ведущими университетами помогает Intel сохранять преимущество, в то же время распространяя расходы на исследования и разработки на более широкую исследовательскую экосистему. По словам Тенненхауса, мастерски используя университетские связи, компания получает доступ к результатам работы огромного исследовательского сообщества.

Весной 2001 года, например, компания Intel открыла лаборатории рядом с Калифорнийским университетом в Беркли[273] и Вашингтонским университетом в Сиэтле.[274] Позже было открыто ещё две лаборатории, близ Университета Карнеги-Меллон[275] и Кембриджского университета[276] в Великобритании. Intel выбрала тех руководителей интересующих её областей, которые имели большой опыт сотрудничества с бизнесом и чьи факультеты успешно сотрудничали друг с другом.

Каждая лаборатория насчитывает двадцать сотрудников Intel и двадцать университетских исследователей. «Они работают вместе, — говорит Тенненхаус, — и мгновенно обмениваются информацией о своих находках, не дожидаясь формальной презентации на конференциях или публикации в журналах». Каждая лаборатория фокусируется на отдельной проблеме — от вездесущих компьютеров до распределённого хранения.

Когда для исследования найдено многообещающее направление, Intel приводит в движение скоординированные усилия, включающие в себя дополнительные гранты ведущим университетским исследователям и запуск собственных проектов. В то же время Intel тесно взаимодействует со своей корпоративной группой новых разработок, чтобы определить подающие надежды стартапы в каждом новом секторе и инвестировать в них.

Ключ к успеху программы, в которую вовлечены люди и технологии вне границ конкретных учреждений, — в финансировании нескольких проектов одновременно. При той схеме, что реализует Intel, исследовательские команды работают параллельно, регулярно встречаясь для обмена результатами. Таким образом, как говорит Тенненхаус, «исследователи из разных институтов соревнуются друг с другом, а также работают вместе для достижения целей программы. Эти циклы соперничества и совмещения приводят к тому, что исследователи быстро перенимают лучшие идеи друг друга».

Спустя четыре года после основания первой исследовательской лаборатории, Intel Research развился быстрее, чем ожидалось, ускорив исследования в нескольких ключевых областях. К тому же пять стратегических исследовательских проектов в таких областях, как хранение полимеров, микроэлектромеханические системы (MEMS), оптическое переключение, недорогие радиочастота и ячеистая сеть, были переведены в разработку продуктов. «Лаборатории выдают сильные интеллектуальные результаты (как показано в докладах на ключевых конференциях), наши усилия в области сенсорных сетей в PlanetLab были широко одобрены, а наша вездесущая компьютерная команда признана одной из лучших», — говорит Тенненхаус.