Чужая жизнь - Валерий Геннадьевич Шмаев

семьдесят лет вперёд, организационные вопросы и мелкие, но крайне необходимые в нашей жизни подлянки. Посуетиться, конечно же, пришлось, но я почти всё успел сделать и даже с Шатуном свои действия согласовал, проорав через дорогу необходимую ему информацию.

* * *

Колонна егерей прибыла без четверти семь. То есть в восемнадцать часов сорок три минуты. Впереди катились четыре мотоцикла, два из них с пулемётами, а за ними неспешно шлёпал гусеницами бронетранспортёр ещё с двумя пулемётами, спереди и сзади, и с двумя торчащими чуть ли не по пояс над бортами пулемётчиками. Память услужливо подсказала: Sd.Kfz. 251, иначе в народе называемый «Ганомаг». Стандартная немецкая колесница на одно отделение пехоты и… Я от неожиданности даже захлопал глазами: хлыста антенны, прикреплённого к борту бронетранспортёра, не было.

Ещё два мотоцикла катились, чуть отстав от «ганомага», видимо, чтобы их пылью не закидывало. Хотя скорость была небольшая, но пыль всё равно за проехавшей колонной клубилась.

Замыкающие мотоциклы были один с пулемётом и только с водителем и пулемётчиком, а второй – только с водителем и без пулемёта. Вертлюг всего-навсего сиротливо торчал на передке коляски.

Понял я всё сразу: немцы приехали снимать секрет! Засадных егерей было семеро плюс пулемёт со всем их хозяйством. Как раз на полупустой бронетранспортёр и пару мотоциклов только с водителями. При этом, раз антенны на борту «ганомага» нет, то нет и самой рации, и радиста, и так необходимого мне санитара с его медицинской сумкой. И гауптштурмфюрера СС Густава Брандта в этой колонне тоже нет. Нечего ему здесь делать.

Вот что такое не везёт и как с ним бороться? Не воткнись Яковенко со своими спутниками в полицаев, мы сегодня вечером втихую бы из посёлка уплыли, и махать красным флагом гауптштурмфюреру СС нам бы не пришлось. Зато теперь начнётся испанская коррида в карельских лесах. Взбешённый, как бык, Густав Брандт, которого мы со Степаном периодически колем в задницу зубочисткой, здорово похожей на шпажонку испанского тореадора, будет гонять нас по местной арене до посинения. Своего или нашего – это уж как пойдёт. Теперь угробить нас для Брандта вопрос принципа, а гауптштурмфюрер СС со своими волкодавами ни разу не бедное парнокопытное животное, замотанное до полусмерти шустрым испанским кабальеро. Мне со всеми моими спутниками до этого кабальеро как до луны, и бегать от егерей мы долго не сможем. Придётся прятаться. Если успеем.

Я тут же покрылся холодным потом. Неужели егеря следы Ристо уже нашли? Впрочем, думать об этом мне было некогда – передние мотоциклисты добрались до построенной мною инсталляции и от неожиданности сгрудились прямо напротив секрета. Только первый мотоцикл прокатился немного дальше, а водитель «ганомага» чуть было не наехал на резко затормозивший четвёртый мотоцикл. А посмотреть егерям было на что.

Порванных чуть ли не напополам жаканами немцев трогать я не стал. От оружия только освободил. Даже документы у них в карманах в залитый кровью хлам превратились, а одну зажигалку Степан метрах в пяти от немца нашёл. В смысле тот блин, что от неё остался. Она сквозь своего хозяина проскочила, препятствия не заметив.

Васю Никонова мы с дороги убрали, уложив в землянке, и тёмно-бурая клякса запёкшейся крови видна была очень хорошо, а вот оставшиеся четверо егерей в чём мать родила расположились на бруствере окопа на животе ногами к дороге. То есть головы с руками и верхней частью туловища у них свисали в окоп, а заднепроходными отверстиями они встречали приехавших сослуживцев.

Пулемёт я разместил на своей стороне дороги, но немного сместил его в сторону деревни. Вторым номером к Степану отправил красноармейца Уздова – нечего мальчишку под пули подставлять, а сам с артиллеристами, Рябым и Никодимычем расположился дальше по дороге.

Сигналом к открытию огня у нас был мой выстрел, поэтому долго размазывать кашу по тарелке я не стал – лучшего момента дождаться было просто нереально. Выбрав ближайшего к себе водилу колёсного тарантаса, я нажал на курок автомата. Последовавшие за моей очередью залп из винтовок и пулемётная очередь фактически прекратили существование моторизированной группы немцев. Только передний мотоциклист сразу сообразил, что его камрады уже на пути в Валгаллу[10]. Или куда там сдохших эсэсовцев принимают?

Сидящий за рулём немец резко нажал на газ, благо разворачиваться ему необходимости не было. Сидел бы на околице деревни один политрук, там бы ему конец и пришёл. Пулемёт в коляске и истерически настроенные фрицы – это аргументы смертельно опасные, а раненый Яковенко ни в каком месте не пулемётный дзот, но эсэсовцы даже трёх десятков метров проехать не смогли.

Слитный залп двух немецких карабинов и скрежет кувырнувшегося на обочину мотоцикла даже я услышал. Секунд через несколько послышался ещё один выстрел из такого же карабина. Всё. О сдристнувших с места боя эсэсовцах можно не беспокоиться – в Валгаллу их однозначно не примут.

Перед началом всего этого представления я жёстко проинструктировал красноармейцев, чтобы они поперёд батек даже нос свой не высовывали. То есть огонь они могли открыть только с моего прямого приказа и приказа Шатуна. Так что поучаствовать большей части бойцов было не суждено. Судя по меткости попаданий, стреляли по немцам только местные.

Находящийся прямо рядом со мной Никодимыч с неимоверной точностью ссаживал пулемётчиков. Двое точно были его – первый у заднего пулемёта бронетранспортёра, второй в коляске последнего мотоцикла. Это я своими глазами видел. Второго водилу снял без команды подключившийся к всеобщему веселью Рябой. Я потом глянул, его пуля точно под срез каски угодила.

Стёпка стрелял по «Ганомагу». По водителю и переднему пассажиру. Мы с ним прикинули, что пули кого-нибудь в смотровой щели броневика обязательно найдут. В крайнем случае вывалит полтора десятка патронов по двигателю и колёсам, а приехал бронетранспортёр с открытыми по летней погоде передними бронезаслонками. Так что у водилы и сидящего спереди унтер-офицера не было ни единого шанса на продолжение этой жизни.

Сгрудившимися перед секретом мотоциклистами занимался Шатун со своими охотниками, что тоже оказалось для егерей смертельным вариантом. Эти карельские Робин Гуды сделали по два выстрела, и кто-то из них три. Немцы даже сообразить ничего не успели, не то что открыть ответный огонь – стреляли-то местные им практически в спину. Егеря же мою инсталляцию разглядывали, но современное искусство двадцать первого века им не зашло. Зато хорошо зашли пули из разнообразного оружия, выпущенные натруженными руками местных рыбаков и охотников.

Переднего пулемётчика в «ганомаге» тоже кто-то из местных браконьеров завалил – немца в нашу