Их двое - Мария Зайцева

самозанятости нет. Налоги все это время не платила. Официально безработная. Нарисовать тебе диагноз, при котором опека над ребенком невозможна… И все. Никаких проблем. У меня был бы ребенок и Кристина… Сука… Ты во всем виновата! Ты и ебари твои! Но ничего… Ничего…

Он подается ко мне, неожиданно угрожающе, но я выставляю перед собой ружье.

- Стоять, сука. У меня рука не дрогнет. Ты на моей территории. Никакой закон не поможет. Тем более, в твоей ситуации сегодняшней.

Смотрю в его белые от злости глаза, в очередной раз поражаясь себе, идиотке слепой… Это как я так? Проморгала сумасшествие у мужика , с которым спала? Поделом мне мои нынешние страдания. Нельзя быть настолько беспечной и доверчивой.А я -то, дура, думала, что он тут появился извиняться. И , хоть и зла была сильно, но в то же время считала, что Женя свое уже получил по полной.

С работы его уволили, и Борюсик уверял, что никуда в нормальное место он точно не устроится. Квартиру в столице пришлось сдать банку, она была в ипотеке. Машину тоже поменял, смотрю, на нашу отечественную. И, вишенкой на торте, Кристина его ненаглядная нашла себе богатого мужика, за которого в этом году выходит замуж. Уже все таблоиды раззвонили, какая интересная невеста у стального короля. То есть, Женя для нее , я так понимаю, просто перевалочным пунктом был, жилеткой и решателем проблем. А теперь другой чувак проблемы все решает. А Женя… Женя оказался не у дел. И это для него, карьериста, нарцисса и выпендрежника, оказалось самым жутким наказанием. Еще хлеще, чем если б его парни побили, как хотели сразу, после того, как выяснили, кто сдал мое имя и адрес прессе.

Борюсик говорил, что тогда их удалось образумить только тренеру, который рявкнул, что, если продолжится скандал, то ни о какой Канаде речи не пойдет. И секс-скандал еще простят, тем более, что обвинения в изнасиловании реально все сняли. А та девка, которая везде звонила про свою горькую судьбу, сама оказалась под следствием за ложные обвинения и прочее, не помню, что там уже было в перечне у адвокатов Кота и Егеря.

Мимолетно вспоминается, уже, что характерно, без боли и слез, наше дикое путешествие по улицам Москвы сразу после нападения журналистов.

И то, как я потом сидела на диванчике в офисе хоккейного клуба и пила воду. И руки свои дрожащие помню.

Яростный рев Егеря, ледяное шипение Кота. Успокаивающий говор Борюсика.

И окончательный рык тренера:

- Все, хватит! Сидим на жопах ровно и ждем меня, блять!

И мы сидели. И ждали.

Парни обнимали меня с двух сторон, откровенно плюя на взгляды окружающих и гневное шипение Борюсика, чтоб пришли в себя уже и перестали нагнетать и компрометировать. Себя и меня.

Я же все никак не могла прийти в себя, цеплялась за них обоих. Словно единственные якоря в жизни. Да так оно, собственно, и было.Телефон трезвонил. Мои подруги, мама, все хотели меня. И еще были звонки с незнакомых номеров. Там меня тоже хотели.А я сидела и никак не могла осознать произошедшего. И не могла даже думать о том, что будет дальше. Пустота какая-то. Провал.

Тренер парней вернулся через час.

- Сидите? Идиоты, блять… - он прошел к себе за стол, тяжело опустился в кресло. – Черт… Я иногда ненавижу свою работу. И вас, дебилов, ненавижу…

- Борисыч… - начал Егерь, но тот перебил его:

- Что Борисыч? Оно мне надо? Надо? Ладно… - он оглядел нашу троицу, выдохнул, - ситуация такая: сейчас надо исчезнуть. И не как в прошлый раз. Вы, - тренер кивнул Егерю и Коту, - сегодня валите по месту контракта. Билеты заказаны, вас там встретят.

- То есть? А контракт? – удивленно спросил Кот, пока Егерь открывал рот, а я леденела от сказанного. Билеты… Заказаны…

- Все на месте подпишете. Оно лучше будет, шумихи меньше. Там до ваших дел никому никакого интереса… А вот если останетесь и начнете мстю тут мстить… То все проебете. А это невозможно. Я поручился.

- И бабки взял, - негромко добавил Борюсик, глядя в окно.

- И бабки, - тяжело кивнул тренер, метнув на моего друга жесткий взгляд, - не без этого.

- Мы не можем сейчас, - решительно заявил Егерь, и Кот, сдавленно хрипнув горлом, тут же закивал, поддерживая, - мы ее не оставим. Тем более в такой ситуации… И вообще…

- Идиоты, - спокойно диагностировал тренер, - как вы медосмотры проходите-то, особенно психиатра? Еще раз, для вас специально: ситуация критическая. Если останетесь, раздуют историю до небес. Ее – затаскают. Вас – затаскают, а я знаю,  вас на эмоции вывести – нехер делать. И все это знают, кому надо и не надо. Разок кому-нибудь морду набьете,  и все – финал карьеры. Даже в за занюханный зажопинск не пустят кататься, просидите на банке всю жизнь. Сейчас , пока волна не пошла, надо все четко сделать. Визы у вас есть, потому – нахуй из страны. Ее – пока нельзя, да и невозможно с вами. Сами понимаете, не  в один день все делается. И вообще… У вас сейчас основная задача – там закрепиться, показать себя. И потом делайте, что хотите. С визой ей помогу, решу все. Приедет через месяц к вам. Если захочет.

В этот момент все четверо посмотрели на бледную меня, кусающую губы и перемывающую в голове только два слова: билеты и сегодня.Билеты.Сегодня.Сегодня.Сегодня.

- Мася… - Кот аккуратно повернул  к себе за подбородок, Егерь тут же по-собственнически обвил лапами  за талию, - Мась… Скажи что-нибудь… Мы… Никуда не поедем… От тебя. Никуда.

- Идиот, бля… - раздался стон Борюсика от окна, но тренер перебил жестко:

- Не лезь.

А я смотрела в темные глаза Кота, отмечая в который раз про себя, что совсем он не смешливый, а очень даже наоборот. Жесткий такой. Серьезный.

- Мась… Ты не думай… Мы решим…

- Идиоты…

- Не лезь, я сказал!

-