Любовь ювелирной огранки (СИ) - "Julia Candore"

Он морщился, будто в него силой влили свежевыжатый лимонный сок, а потом заставили жевать кожуру.

Он раздраженно притопывал ногой, и весь его облик как бы намекал:

«Дамочка, я от вас смертельно устал. Катитесь в закат».

И когда Юлиана, наконец, удалилась с наполовину исписанной тетрадью, Ли Тэ Ри опрокинул в себя какую-то горячительную дрянь (то ли для храбрости, то ли от отчаяния), взял курс в Вековечному Клёну и беспрепятственно проник за черту, разделяющую зиму и лето.

Юлиана была приятно поражена, возомнив, что метаморф всё-таки подпал под ее обаяние. Как бы ни так.

Ли Тэ Ри шагнул к древесному стволу, глухо откашлялся в кулак и постучал этим кулаком по коре, словно где-то там таилась дверь в здравомыслие.

— Извиняюсь за вторжение, — нарочито громко уведомил он. — Но дело в том, что ваша вторая половина решила, будто ей можно мне докучать.

— Эй, вы что себе позволяете? — вскинулась на гостя Юлиана, осознав, что пахнет жареным. — Киприан высшее существо! По нему нельзя стучать.

— Вот что, уважаемое высшее существо, — с нажимом произнес эльф, хмурясь на Юлиану в пылу благородной ненависти. — Не могли бы вы взять свою женщину и увести ее отсюда с глаз долой, пока она меня окончательно не допекла?

Его манера общения подкупала: прямолинейная, слегка фамильярная, умеренно дерзкая. Киприан был бы рад познакомиться с ним поближе, найти точки соприкосновения, заручиться союзничеством. Но как-нибудь при других обстоятельствах, без раздражающих факторов под носом.

Клён принял просьбу к сведению. По его необъятной огненной кроне точно порыв ветра прокатился. Она зашуршала, заколыхалась — и начала ронять листья один за другим.

Кленовый лист опустился эльфу на макушку, и он сообразил, что пора убираться. Вышел за пределы круга, отступил к одному из своих барсов, да там и замер. Юлиана чуть ли не в истерике уговаривала дерево передумать.

— Постой, ты не так всё понял! — пыталась докричаться она до Клёна.

Она кое-чего не учла: высшие существа всегда понимают всё предельно правильно.

Глава 35. Ремонт мгновений

Вековечный Клён сбросил листву, избавился от коры и превратился в человека, впитав всё своё праздничное сияние. Он расправил полы чёрного, как ночь, плаща, чинно поклонился эльфу и обратил к Юлиане взгляд, слегка затуманенный ревностью.

Она попятилась, лихорадочно прикидывая в уме, какое объяснение устроит этого ревнивца.

— Киприан, я… Ой!

Объяснение толком не придумалось, а Юлиану уже сгребли в охапку, собственническим жестом взвалили на плечо и понесли прочь от ледяного дворца. Эффективный метод перевоспитания непокорных девиц.

Глядя вслед удаляющейся парочке, Ли Тэ Ри коварно ухмыльнулся. Высшие существа мыслят одинаково. Когда-нибудь он проделает с Пелагеей то же самое. А повод? Повод всегда найдется.

— Эй, погоди! Зачем же так грубо? — возмущалась Юлиана, болтаясь головой вниз и делая попытки выпрямиться. На ее пятую точку нежно падали снежинки. Под ногами Киприана скрипел свежий снег. — Эй, я к тебе обращаюсь, чурбан ты неотёсанный! — гаркнула она. — Может, уже поставишь меня на землю? Что за варварские обычаи, в конце концов?!

Киприан резко остановился где-то посреди заснеженной полуночи.

— Странные вещи происходят, — сказал он. Его голос перекатывался, как волны древнего океана. Этим голосом будто бы говорили разом и горы, и пустыни, и глубоководные желоба. — Отвратительно ведешь себя ты, а стыдно почему-то мне. И нет, я не стану тебя опускать, потому что ты испугаешься.

— Испугаюсь чего? — присмирела Юлиана.

— Ты ведь еще никогда не видела меня в гневе. В настоящем гневе. Поверь, лучше тебе и не видеть. Просто подожди, пока я не успокоюсь. Это скоро пройдет.

Киприан умолк и возобновил шаг. Между лопаток у Юлианы пробежал холодок. Сердце заколотилось где-то в горле, блокируя приток воздуха к лёгким. И мысли в голову полезли отнюдь не радужные. Что же получается? Ее тащит на плече мрачный, выведенный из себя парень в кленовом венке. И творится с ним какая-то лютая пурга, раз ему и в лицо взглянуть нельзя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Юлиана как-то упустила из виду факт, что она имеет дело с созданием, которое может запросто оставить от нее мокрое место. Но карты легли иначе: от Юлианы не собирались избавляться, ее продолжали любить, хотя, если начистоту, порой любить в ней было совершенно нечего. И глагол «убить» представлялся в такие моменты куда более уместным руководством к действию.

Правда, Киприан не был сторонником столь радикальных мер. Пока юная специалистка-естествоиспытательница чуть ли не круглосуточно занималась тем, что испытывала его терпение, он рос над собой — во всех известных миру смыслах. Обращался деревом, когда вредность Юлианы зашкаливала, и демонстрировал поистине безграничное самообладание.

Когда терпение испытывают, а оно никак не кончается, наверное, это и есть любовь.

Киприан терпеливо дотащил свою «специалистку» до хижины Вершителя и бережно сгрузил на крыльцо. Юлиана с содроганием подняла взгляд: ничего инфернального в её своенравном средстве передвижения не прослеживалось. Разве что радужка в глазах была медовая, как прозрачный янтарь. Чуть светлее обыкновенного.

— Ты как? Отлегло?

— Отлегло, — подтвердил тот. — Но чтобы больше не смела к чужим мужчинам клеиться.

— Я не клеилась. Я материал собирала, — надула губы Юлиана.

— Сказки не рассказывай.

Им обоим жуть как хотелось прокричаться, но оба почему-то бранились шёпотом. Словно боялись, что от их воплей лавина сойдёт.

Их обступал притихший лес. Из мрака, настоявшегося в густой чаще, на них не мигая таращились чьи-то глаза, десятки заинтересованных безымянных глаз. Ветки ёлок отяжелели под весом снега. Юлиана и Киприан увлеченно буравили друг друга взглядом, в упор не замечая перемен, которые произошли с избушкой.

А потом Юлиану легонько стукнуло отворившейся дверью, и на пороге возникла Эсфирь. Она не изменяла себе: при первой же возможности облачилась в кроваво-красное сари, перетянутое на поясе тугой охристой лентой. Подол уже кто-то успел порвать и запачкать.

В протоколах по делу фигурировали Кекс и Пирог. Деятельно сопя, эти два маленьких злоумышленника выбежали из гостиной, мохнатыми шариками прошмыгнули мимо и ускакали в лесную тьму — гулять.

— Так вот, кто у меня на крыльце топчется! — проницательно улыбнулась Эсфирь. Смуглая, чернобровая, она особенно экзотично смотрелась в окружении дремучей зимы. — Будете мёрзнуть или всё-таки войдёте?

Юлиана без единого приветственного слова неучтиво нырнула за дверь. Вынырнула под сноп света, льющегося из прихожей. И сделала большие глаза.

— Что это у тебя за вывеска? Ты род деятельности сменила?

Киприан тоже метнулся за дверь и прочитал:

— «Ремонт часов, минут, мгновений». Оригинально!

Эсфирь флегматично пожала плечами и сообщила, что провела некоторое перепрофилирование.

— Тяжелая это работа — чужими судьбами управлять, — призналась она. — Ломать, устраивать… Нет. Лучше я буду ремонтировать упущенные мгновения, давая людям возможность исправить то, о чем они сожалеют. Плата? Платой могут стать чьи-нибудь светлые мечты, капля созидательной энергии… Ох, вы всё-таки проходите внутрь, а?

Светлые мечты Юлианы воплотились только что, стоило ей за порог ступить.

— Ва-а-ах! — выдала она с шальной улыбкой. — Киприан, от роли дома можешь быть свободен. Хочу жить здесь.

Заполучив в свое распоряжение чуть больше свободного времени, Эсфирь произвела повторный магический ремонт. На сей раз никаких вам деревенских мотивов, ситцевых занавесок и узоров в горошек, от которых сводит скулы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На всём в доме лежал отпечаток изысканной роскоши и того безукоризненного шика, у которого не бывает срока годности. Пахло древесиной на свежем спиле. Бук, ель, сосна — качество отделки сомнений не вызывало. Приглушенный свет маленьких круглых ламп, встроенных в потолок, наводил Юлиану на мысли о славном будущем: вот теперь-то она заживёт!