Фледлунд - Соня Фрейм

итоге осталась только досада, потому что Эрик ушел, а Киран пристал к ней с вопросами. Она заметила, что он изменился. От прошлой безмятежности почти ничего не осталось. Теперь он выглядел порядком раздраженным, даже съязвил пару раз. И его взгляд стал другим. В нем проглядывало что-то ожесточенное и незнакомое. Все вокруг оказалось не тем, чем было изначально.

Хоровод иллюзий ускорялся, и Ханна не понимала, что реально. Она? Ребекка в ней? Эрик, походящий на обещание настоящей любви? Этот город, по водам которого неслись микрочастицы Морфея, и их всех размывало в странных фантазиях? Возможно, это просто долгий сон разума, а на самом деле все они лежат в своих кроватях и не хотят открывать глаза.

* * *

Вечером ей пришло сообщение.

«Привет, прости, что убежал. Надо было к сестре ехать. Встретимся на выходных?»

Руки, держащие телефон, тут же взмокли от волнения.

Он не забыл о ней. Когда, вообще, мужчина был так настойчив с ней? Все связи Ханны были короткими компромиссами с такими же проблемными людьми, как она сама.

«Только не в „Кардинале“», – отбила она, а затем чертыхнулась.

Можно было подумать, она выделывалась.

«Повторяться – не мой стиль. Тебе же главное, чтоб без кучи народа?» – пришло в ответ.

Хорошо, что он это понял. Эрик сказал, что заедет за ней в субботу днем.

В день их встречи Ханна надела свою лучшую одежду, хотя все, что она носила, было однотонным и минималистичным. Украшать себя у нее никогда не получалось. Собственное лицо ей казалось каким-то прозрачным и раскрывшимся, как бутон цветка. Глаза словно стали больше, губы ярче, но она не пользовалась косметикой.

Эрик встретил ее, как обычно скупо усмехнувшись. Затем чуть приобнял и открыл дверь автомобиля.

– Мы поедем в наш особняк. Но не волнуйся, папочки там не будет. Зато покажу тебе кое-что красивое, – сообщил он, выезжая на шоссе к городу.

Едва верилось, что их встречи не оборвались. Оставалось только кивнуть, так она боялась сболтнуть лишнего. Всю дорогу они молчали, и, как уже выяснилось, у них получалось делать это в унисон. Мимо проносились голые деревья и сырые, желтые поля. Небо тянулось за ними следом, и это был первый весенний день.

Ворота огромного дома в три этажа раскрылись по сигналу, они заехали на парковку. Ханна не знала, как себя вести, поэтому постоянно ждала от Эрика какого-то знака.

– Пошли! – рассмеялся он, заметив, как она топчет гравий на месте.

Он наскоро показал ей часть дома: мраморный холл и гостиную, обставленные в громоздком, мрачноватом стиле. Все выглядело необитаемым. Их путь лежал по полупрозрачному коридору, соединявшему дом с каким-то другим помещением. Стоило Эрику открыть дверь, как на них дохнуло влажным теплом. Это оказался зимний сад.

– Давай пальто, – мягко сказал он.

Аккуратно он принял ее верхнюю одежду, пока Ханна завороженно оглядывала джунгли вокруг. Застекленное многоугольное здание напоминало зеркальную игрушку. Растения росли даже под крышей в специальных подвесных горшках и оплетали столбы. Вдалеке журчала вода. Закрыв глаза, можно было подумать, что она где-то в тропиках.

– Настоящее лекарство от фледлундской серости… Похоже на тайное убежище, – заметила она.

Эрик кивнул, он выглядел умиротворенным.

– Это оно и есть. Когда мне невмоготу, сижу тут весь день. Дом построил отец, а этот сад вырастила мать. Теперь ты можешь понять, кто есть кто в моей семье.

Он повел ее дальше, и тяжелые зеленые листья с легким шорохом смыкались за их спинами. В глубине сада стояли кресла и тележка с экзотическими фруктами и красиво сервированными морепродуктами.

Ханна задержала дыхание, не веря, что это все устроено специально для нее.

– А еще тут есть оранжерея. – Эрик прошел в соседнее ромбовидное помещение, засаженное экзотическими цветами.

Отодвинув длинные ветви какого-то растения, он вдруг замер, а следом и Ханна. Они оказались здесь не одни. Спиной к ним стояла невысокая женщина в белоснежном брючном костюме и увлеченно разглядывала орхидеи. Она легко обернулась на звук шагов, и по ее лицу пробежала тонкая улыбка.

– Окаа-сан…[18] – вырвалось у Эрика.

– Самолет отменили, – извиняющимся тоном сказала она и добавила что-то на японском. Затем ее взгляд ушел за спину сына, и, подслеповато щурясь, она спросила: – Ребекка-сан?

– Это не Ребекка, – оборвал Эрик.

– Простите, – безмятежно улыбнулась женщина и надела висящие на цепочке очки «Миу-Миу». – Не вижу дальше носа. Издалека показалось…

– Мое имя Ханна, – заторможенно произнесла девушка, почему-то ощущая, как сердце в груди становится тяжелым.

– Зови меня Сумире, – произнесла та.

Как она могла спутать Лейнц с ней? Даже с крашеной головой Ханна и близко не походила на своего донора. Не была же она настолько близорукой. Привкус нереальности происходящего снова накатил как тошнота.

Эрик с Сумире перешли на японский, и женщина что-то объясняла с легкой досадой на лице. Мать и сын оказались очень похожи. В лицах обоих мелькало что-то лунное, нервное, и свою белозубую улыбку-полумесяц он тоже унаследовал от нее. Перейдя на японский, Эрик невероятно изменился. Ханна не раз замечала, как другой язык преобразует мимику, интонации, а иногда даже мышление, и японский словно слегка укротил Эрика. Присущая ему резкость вдруг пропала, и он зазвучал тихо и деликатно.

– Я не знала, что он «забронировал» мой садик, – мешая английский с немецким, пояснила Сумире.

Лучезарность в ее глазах казалась вполне искренней. Она походила на самодостаточную женщину со вкусом к жизни. Возраст не угадывался, но азиатская моложавость могла быть обманчивой.

– Извините, что вторглась, – звонко рассмеялась она. – Пойду тогда в дом, почитаю. До завтра никуда не лечу. Я так рада видеть тебя в гостях, Ханна.

Сумире чуть сжала ее запястье и выскользнула из оранжереи. Некоторое время они слушали ее удаляющуюся поступь, затем Эрик прыснул.

– Черт, неловко вышло. Чувствую себя как школьник, устроивший свидание в закрытой комнате, когда родители рядом смотрят телевизор.

Ханна только переводила взгляд и улыбалась. Что его мать, что он сейчас выдавали фразы, осмыслить которые требовалось время.

«Значит… это свидание? Полноценное? Он действительно хочет видеть меня?»

Эрик как ни в чем не бывало приглашающе указал в сторону кресел:

– Устраивайся. Попросил прислугу приготовить все заранее.

Чтобы скрыть собственное смущение, она спросила:

– Твоя мать не знает, что Ребекка…

– …умерла? – осведомился Эрик, даже ухом не поведя. – Нет. Сестра знает. А родителям это незачем.

В который раз он уже упоминал свою сестру, и отношения с ней явно были ближе, чем с родителями. Очень хотелось посмотреть на ту, кому так повезло с братом.

Они заняли кресла и неторопливо принялись за деликатесы.