Миссия Припять - Анастасия Котова

ни в коем случае на тебя не давлю. Никто на тебя не давит. Понимаешь, в жизни всякие ситуации бывают, но то, что произошло сегодня, сейчас, с тобой, это действительно величайшее чудо. Я подарила тебе дополнительные годы жизни. Ты все равно умрешь, как и все, увы, я не в силах подарить тебе бессмертие. – Тут во взгляде ожившей девушки снова заблестели слезы. – Но ты проживешь достойную жизнь.

– Спасибо…

Следователь озадаченно почесал голову.

– Ну дела…

– Вы меня теперь отпустите? – Настя в упор посмотрела на милиционеров.

Милиционеры переглянулись между собой.

– И что мы будем с ней делать?

– Простить и отпустить. – Девушка усмехнулась.

– Ну-у… – молодые мужчины развели руками.

– И ведь у нас нет статьи, чтобы ее задержать! – несчастный следователь едва не плакал. – И мы даже не думали, что подобное вообще может когда-либо случиться!..

– Мелкое хулиганство? – второй милиционер подмигнул.

– Ты называешь это мелким хулиганством? Витя! Это ни черта не мелкое хулиганство! Это хуже!..

– Вы все-таки святую инквизицию позовите, – парировала Анастасия, – облегчите жизнь и себе, и мне.

– Помолчи, девушка! – цыкнул на нее следователь. – Тебя пока никто не спрашивает!

Настя пожала плечами и устремила взгляд куда-то вверх. На абсолютно белоснежном потолке проявились первые черные пятна. Через считанные секунды штукатурка покрылась гнилью словно после сезона проливных дождей. Со стен посыпалась краска, накрывая идеальный чистый пол строительным мусором. Молодые люди в милицейской форме не заметили резких перемен, продолжая спорить между собой. Анастасия нахмурилась – ее преследователи растворились подобно видению, и на их место пришли былые пустота и гробовая тишина.

Медсанчасть №126 (МСЧ 126)

Я перевела дух. Повторное перемещение прошло в очередной раз по маслу. В пустующем морге царит гробовая тишина, прерывая лишь редкими падающими с потолка каплями воды. Под ногами хрустит стекло из выбитых кем-то окон. Нужно воспользоваться кратковременной паузой, вытянуть вперед замерзшие от недолгого пребывания на морозе руки и призвать свой Дар. Мрак уже пустил свои длинные, похожие на сигаретный дым, отростки по промерзшему от зимнего холода полу, поглощая плитку и мелкие трещинки. Через считанные секунды небольшое помещение проглотила чернота.

Стены выровнялись, стали белее и чище. Каменные кладки, оклеенные плиткой и заваленные мусором, выглядели как ровненькие. Срач на голых столешницах вмиг исчез. Порошки, странные жидкости растворились в клубах сигаретного дыма, мрачноватых всполохах Дара, что возвращал жизнь в давно заброшенное помещение, заставлял его вдохнуть полной грудью, расцвести, как в былые времена и ждать тех, кто вынужден был уйти.

Мрак вырвался из здания, потек быстрыми ручейками из мелких щелей окон, заполонил поросшие сухой травой и припорошенные снегом тропинки, пробрался до главного больничного корпуса и поглотил его, хищно облизнувшись. Начатое когда-то дело нужно доводить до конца – медсанчасть каждый раз провожала меня зияющими пустотой окнами и вывеской с отсутствующими буквами. Через мгновение все изменилось: стекла вернулись на законные места, вывеска на крыше горела разноцветными переливающимися фонариками (и это несмотря на отсутствие электричества в городе!), а главный вход заманивал чистотой и только что окрашенным небольшим забором.

Я с гордостью, задрав подбородок, посмотрела на дело своих рук, и, развернувшись, направилась было в другую часть первого микрорайона, как откуда ни возьмись выскочили высокие мужички в старой потрепанной военной униформе и схватили меня за локти. Потащили в сторону ближайшей заброшки, где их уже дожидался коренастый мужчина в строгом, деловом, костюме, с тростью, что сжимали крепкие пальцы, среди которых блестело широкое серебряное кольцо, и с туго завязанным галстуком. Это оказался Геббельс, для нынешних обитателей Иван Сысоев, новый директор Зоны Отчуждения. Но внешне Пауль выглядел все таким же жалким человечишкой, прихрамывающим калекой и ярым поклонником нетрадиционных отношений. Хотя раньше был семьянином, имел семью и маленьких детей.

Неужели смерть способна так сильно повлиять на человека?..

– Ну вот мы снова встретились, моя любимая и дорогая женушка, – с издевкой в голосе произнес Геббельс, подходя все ближе. А когда приблизился, схватил за подбородок и заглянул мне в глаза. – Я следил за тобой с самого первого твоего дня появления в Зоне. Видел твоего нового хахаля… Кстати, как он относится к тому, что его любовница – пособница бывшего нациста, а?

– Что ты хочешь? – прошипела я в ответ.

– То же самое, дорогая, то же самое! Ну, разве что ты бы могла отловить то существо из реактора, но это навряд ли тебе удастся. Это существо очень умное и хитрое, так что, ограничимся твоими способностями…

– Я не собираюсь оживлять твоих псов!..

– А куда ты денешься, hure! – начал шипеть и Геббельс. – Я ведь все могу рассказать твоему хахалю, и он точно от тебя отвернется!

– Зря стараешься. Он уже все знает.

– Врешь.

– Думай как знаешь. Оправдываться не собираюсь!

– Ладно. Отлично. Просто gut! – под конец Пауль разнервничался, отошел в сторону и щелкнул пальцами. Двое крепких парней вышли вперед. – Проучите эту дешевку, чтобы она поняла, с кем разговаривает! – и указал на меня.

Ни слова не говоря, они нанесли мне первый удар по животу. Острая боль пронзила все тело. Я согнулась, перед глазами все помутнело. Удар, еще удар, затем еще удар. Изо рта потекла обильная кровь, окрасив губы и подбородок в бордовый цвет. Я сжала зубы и решила терпеть до конца. Если мне суждено умереть здесь и сейчас, то я, в принципе, к этому давно готова. Моя судьба напоминала наносимые нацистами точные удары ниже грудной клетки. Мне повезло, что один из них не раздел меня перед своим хозяином и не поимел, хотя по их лицам это вполне можно было предположить. Да и Геббельсу подобное неинтересно – он желает только своего дружка, пусть и давно умершего.

– Ладно, хватит! Aufhören! – повторил Йозеф, когда дружки его не услышали, продолжали наносить мне удары. Я все еще держалась, хотя чувствовала, как последнее мгновение ускользает, превращаясь в размытую реальность. – С нее и этого хватит. Если ты еще не поняла, с кем ты связалась, моя дорогая, то мне тебя очень жаль. У тебя был прекрасный потенциал стать одной из нас, превратиться из