Убийство в ЦРУ - Маргарет Трумэн

— Ред.

— Ну?

— Мне нужна синильная кислота и распылитель.

У Сазерлэнда брови изумленно поползли вверх.

— Зачем? — задал он вопрос.

— Нужно для задания.

— Ну? Я должен буду… — Он пожал плечами и кряхтя поднял на ноги тяжелое тело. — Джо велел дать тебе все, что ты захочешь. Уверена, что эта штука тебе нужна?

— Да. Уверена.

Несколько минут ушло у Сазерлэнда на сборку того, что ей требовалось. Когда он вручил устройство, Коллетт поразила малость размера смертельного оружия.

— Как пользоваться, знаешь?

— Нет.

Сазерлэнд показал.

— Тут всего ничего делов-то, — сказал он. — Подносишь поближе к носу и давишь вот на эту пружинку. Убедись, что нос не твой собственный. Между прочим, если досталось и тебе, быстро пускай в ход вот это. — Он подал ей пакетик с двумя стеклянными ампулами. — Нейтрализатор. Коли синильку нюхнешь, разбей это у себя под носом, не то… — Он ухмыльнулся и потрепал ее по плечу. — Не то у меня одной любимицей станет меньше.

Слова эти жалами впились в мозг, однако Коллетт улыбнулась и сказала:

— Спасибо, Ред. Изречешь мудрое напутствие напоследок?

— Ну, малость выдам.

— И что это за мудрость?

— Бросай ты это дело, малышка. Езжай домой, иди работать в банк, выходи замуж и воспитывай парочку примерных граждан.

Кэйхилл едва не разревелась, но успешно одолела такое желание.

— Знаешь, — сказала она, — я ведь, по правде, собиралась стать министром юстиции Соединенных Штатов Америки.

— Ну, это ничуть не лучше того, чем ты сейчас занимаешься. — Сазерлэнд покрутил головой и спросил: — Хочешь поговорить?

Хотела. Кэйхилл безумно хотела выговориться, поделиться с кем-нибудь. Произнесла же она другое:

— Нет, мне пора двигаться. Еще вещи не собрала. Другие вещи, то есть. — Коллетт опустила глаза на белую коробку, которую держала в руках. Туда Сазерлэнд уложил револьвер, ампулу с синильной кислотой и распылитель — упаковал все тщательно, словно свадебный подарок невесте.

— Удачи, малышка, — сказал Сазерлэнд. — Вернешься-то скоро?

— Ага, думаю, скоро. Если, конечно, не надумаю пойти работать в банк. Спасибо тебе, Ред.

— Береги себя.

28

Ходовой анекдот среди посольских служащих. Вопрос: возможен ли компромисс между коммунизмом и свободным предпринимательством? Ответ: не только возможен, но и необходим, вот почему «Малев», государственная венгерская авиакомпания, на свои рейсы продает билеты в третий класс, однако кресла, еду и обслуживание в нем оставляет точно такими же, как и для пассажиров в хвосте самолета.

Необычно было, Кэйхилл знала, то, что ей предстояло лететь первым классом. Компания, как правило, рассаживала всех своих агентов по лавкам экономкласса, за исключением руководителей резидентур. Однако, придя в транспортный отдел, Кэйхилл получила билеты первого класса на перелет по всему своему маршруту. Девушка, отвечавшая в посольстве за транспортное обслуживание сотрудников, удивленно выгнула бровь, вручая Кэйхилл эти билеты. Тогда это позабавило Кэйхилл, ее так и подмывало сказать: «Да, никакой ошибки нет. Убийцы всегда путешествуют первым классом».

Теперь же, на высоте тридцати тысяч футов, где-то между Будапештом и Лондоном, ситуация не казалась больше такой забавной. Было в ней что-то от символики, какую Коллетт и хотела бы не замечать, да не могла. Вроде последней трапезы или последнего желания.

Пройдя в Хитроу таможню, она прошла примерно на то место, где, должно быть, находилась Барри, когда под нос ей кто-то сунул синильную кислоту. Коллетт долго стояла, уставившись в пол, смотря, как мимо по нему проходят сотни пар всякой обуви. Не понимают они, что ли, по какому месту шаркают подошвами и стучат каблуками? Ужасно умереть в таком месте, подумала Кэйхилл, не спеша вышла из здания аэропорта, взяла такси и назвала водителю адрес: Кадоган-Гарденз, 11.

— Да, номер у нас найдется, — уведомил ее дежурный портье. — Боюсь, тот, что вам в прошлый раз так понравился, занят, но есть чудесный одноместный с окнами на другую сторону.

— Подойдет любой, — сказала Кэйхилл. — Отправиться в путь решила в самый последний момент, времени позвонить заранее не было.

На ужин она попросила принести холодного лосося и бутылку вина. Когда посыльный ушел, надежно заперла дверь, разделась, вытащила из чемодана пластиковый револьверчик, а затем из сумочки — металлическую пружину и распылитель синильной кислоты и положила все это на стол рядом с подносом. Попробовала откупоренное посыльным белое вино. Вино было охлажденным и терпким.

Коллетт с большой охотой накинулась на лосося и прикончила полбутылки вина, во время еды она почти не сводила глаз со смертоносных механических диковин, которые везла с собою. Зазвонил телефон.

— Ужином довольны? — пожелал узнать посыльный.

— Да, отлично, благодарю вас, — ответила Кэйхилл.

— Желаете еще чего-нибудь?

— Нет-нет, благодарю.

— Позвольте поднос убрать, мадам?

— Нет, не стоит. Утром. Пожалуйста, попросите, чтобы меня разбудили в десять часов, хорошо?

— Да, мадам.

— И завтрак в номер. Два яйца всмятку, бекон с поджаренным хлебом, кофе, апельсиновый сок.

— Да, мадам. Приятного вам вечера.

— Благодарю вас.

Кэйхилл встала у окна и смотрела, как на улице резкие порывы ветра, будто хлыстом, срывали листву с деревьев. Люди прогуливали собак, кто-то пытался втиснуть слишком большой автомобиль на слишком маленькое место на стоянке.

Она подошла к столу, взяла белый пластиковый револьвер, собрала его и, держа обеими руками, прицелилась в картину (выписанные маслом розы в вазе), висевшую на дальней стене. Оружие было не заряжено: когда она доберется до Британских Виргинских островов, придется купить патроны. Раньше пули покупать ей никогда не приходилось, интересно, сумеет ли она проделать это как ни в чем не бывало? Ни дать ни взять подросток, что как овечка лыбится, покупая презервативы, подумалось ей.

Кэйхилл несколько раз нажала на спуск, села на диван и разобрала оружие, снова собрала его — и так повторила всю процедуру более десятка раз. Удовлетворившись, осторожно взяла распылитель и опробовала пружинку, предварительно убедившись, что ампулы с синильной кислотой внутри нет.

Набрала на телефоне лондонский номер. На другом конце ответили с первого звонка.

— Джош, это Коллетт Кэйхилл.

— Коллетт, счастлив слышать твой голос. Как поживаешь?

— Мне тоже приятно слышать твой голос, Джош. Живу славно. Я в Лондоне.

— Да ну! Это ж потрясающе! Сбежимся? Может, поужинаем завтра вместе? Я призову кого-нибудь из старой гвардии.

— С радостью бы, Джош, но я тут по делу и улетаю завтра ранним вечером. Вообще-то я звоню с просьбой об одолжении.

— Любое. Что нужно?

— Мне нужна фотография.

— Ищешь фотографа?

— Да нет, мне нужна готовая фотография одного человека. Я подумала, вдруг ты вытянешь ее для меня из какой-нибудь папки.

Джош засмеялся.

— Такое делать не положено, ты же знаешь.

— Знаю, как же, но, понимаешь, мне это и впрямь невероятно помогло бы. Фото не заберу, мне оно нужно завтра всего на часок.

— Получишь — если в наших папках оно есть. Чей портрет тебе понадобился?

— Он литературный агент здесь, в Лондоне, зовут Марк Хотчкисс.

— Не знаю, есть ли у нас что-нибудь на литагента, но — проверю. Тебе бы лучше в фототеке какой-нибудь газеты покопаться.

— Сама знаю, только у меня времени нет.

— Завтра сразу поутру все выясню. Где тебя найти?

Кэйхилл дала ему адрес гостиницы.

— По крайней мере завтра хоть увижу тебя, — сказал Джош. — Если с фото не получится, будешь должна мне: позволишь угостить обедом на скорую руку.

— Счастлива буду. Жду около полудня.

Джош Мойллер и Коллетт познакомились, работая вместе бок о бок на станции подслушивания в Англии, куда она получила свое первое назначение в ЦРУ. Они быстро сдружились, их объединило общее для обоих чувство юмора и тихое пренебрежение большинством бюрократических правил и установлений, согласно которым они жили и работали. Незадолго до перевода Кэйхилл в Будапешт теплая их дружба вспыхнула любовным пламенем. Взметнулось пламя — и угасло. Переезд Коллетт окончательно оборвал любовную связь, впрочем, и она, и он понимали, что фактически влюбленность сама собой умерла еще раньше: такое случается, когда для обеих сторон дружба оказывается сильнее и важнее, нежели страсть. Поначалу они еще поддерживали общение, чаще всего через письма, которые отправляли с диппочтой, курсировавшей между Лондоном и Будапештом. Позже, однако, их переписка сошла на нет: такое тоже случается между верными друзьями, особенно когда их дружба достаточно крепка, чтоб не слабеть без частых напоминаний и лицезрений.