Золотой ключик для Насти - Анна Гаврилова

      «Это всего лишь сон,» — мысленно сказала я. Только сердце всё равно болезненно сжималось и отчаянно хотело вырваться из груди, чтобы навсегда прекратить свои страдания.

      Когда небо стало на пару тонов светлее, а на землю начал наползать туман — предвестник рассвета, мне снова удалось уснуть.

      В этот раз я оказалась в доме старостихи, у постели Рогора. Моряк выглядел вполне здоровым, только лихорадочный блеск в глазах говорил — что-то с ним не так. Я отчего-то сразу забыла былую неприязнь, присела на край кровати. Думала, парень не заметит, но он протянул руку, схватил мою ладонь и поднёс к губам. Мне снова захотелось плакать.

      — Иди сюда, — прошептал он, и я послушно легла рядом.

      Рогор прикрыл одеялом, обнял. Осторожно, трепетно. Горячие губы коснулись моего виска. Я прильнула к моряку, положила голову на широкую, твёрдую, словно камень, грудь. Аромат его кожи пьянил, пальцы нежно гладили мои плечи.

      Я приподнялась, чтобы как следует рассмотреть его лицо. Он всё такой же: длинные чёрные волосы, внимательные глаза, широкий подбородок, высокий лоб… Влюбиться в такого проще, чем вздохнуть.

      Одним, едва уловимым движеньем, Рогор привлёк к себе и наши губы встретились. Голова закружилась, по телу прошла волна тепла, внизу живота вспыхнула сладострастная боль. Моряк целовал осторожно, совсем не так, как в прошлый раз. Снова и снова касался моих губ, я прижималась всё сильней, отвечала на поцелуй едва сдерживая бурлящую внутри страсть. Будто почувствовав, Рогор стал целовать настойчивей, рука скользнула под блузку. Горячие пальцы коснулись спины, заставили изогнуться навстречу.

      Рогор чуть отстранился, рука устремилась к моей груди. На несколько секунд замерла в удивлении, обнаружив вместо обнаженной кожи кружевную ткань… Я мысленно хихикнула, представив как горанец будет справляться с лифчиком, а в следующее мгновенье застонала — Рогор ласкал не слишком умело, но эти прикосновения сводили с ума.

      Неуместная мысль о полном отсутствии контрацептивов меня не остановила. Я впилась в губы моряка, готовая не просто отдаться — раствориться в нём. Я запустила пальцы в его волосы и замерла. Вместо тяжелой копны длинных волос, рука коснулась короткого ёжика. Я открыла глаза и тихо ахнула.

      Косарь. Одной рукой деревенский здоровяк прижимал меня к себе, второй ласкал грудь. Не обращая внимания на внезапный ступор, по-прежнему целовал губы. А к моей ноге прижималось нечто… довольно большое и очень твёрдое.

      Очень хотелось закричать, но горло сковала судорога. Я оттолкнула Косаря, вложив в удар все силы. Увы, их оказалось недостаточно. Парень даже не заметил моего трепыхания.

      Помощь пришла неожиданно — Косаря заставило отстраниться деловитое «Кхе, кхе», прозвучавшее с другой стороны давно погасшего костра.

      Он дышал очень тяжело. Серо-голубые глаза потемнели, стали почти чёрными, в них блистали молнии. Воспользовавшись моментом, я вихрем рванула из под одеяла, а растерянный Косарь не смог удержать.

      — Не смей! — выкрикнула я. — Не смей так делать! Никогда!!!

      Лицо вешенского верзилы вытянулось и застыло в изумлении. А я, с пылающими щеками, помчалась к ручью.

      Желания во что бы то ни стало смыть прикосновения Косаря, у меня не было. Я просто надеялась — холодная вода поможет собрать в кучку мысли и остыть. Мой мозг взорвался. Пожар, бушевавший внизу живота, в мгновенье перекинулся на щёки. Лицо пылало так, что выплеснутая на них ледяная вода норовила закипеть.

      Чёрт, что же я натворила?!

      На смену постыдной страсти пришло ещё более постыдное осознание: мне смертельно жаль, что очутилась в объятьях Косаря… если бы на его месте оказался Рогор, всё было бы иначе. Я бы не сбежала. Ни за что!

      — Дура! — тихо прорычала сама себе и отвесила добрую пощёчину едва остывшей щеке.

    Глава 16

      Сил извиняться перед Косарем у меня не было. Он тоже не спешил каяться, потерянно жевал запасённую с вечера заячью капусту.

      Креатин же сжался в комок, сидел красный, как ошпаренный рак, и не поднимал глаз. Как подросток, ненароком наткнувшийся на канал с порнухой, честное слово!

      А меня колотило от единственной мысли: что я теперь Рогору скажу?

      Осознание того, что между мной и Рогором ничего нет, я ему ничего не обещала, да и вообще… встреча наша вероятна настолько же, насколько вероятно изобретение эскимосами нового способа обогащения урана, было чётким. Очень чётким! Но нисколько не мешало сокрушаться над ночным эпизодом.

      К моменту, когда наша компания вновь оказалась в сёдлах, я пришла к выводу, что этот мир дурно на меня влияет. Я схожу с ума, причём взаправду.

      Чёрт, когда я успела влюбиться в этого моряка? Он ведь мерзкий! Грубый! Неотёсанный! Самовлюблённый! Самоуверенный! Дурак!!!

      — Ненавижу! — глухо прорычала я и ударила пятками так, что вороная ушла в галоп.

      Уже и солнце взобралось едва ли ни на самую макушку неба, уже и лошади норовили перейти с рыси на шаг, а лес даже не думал заканчиваться. Тракта не было и в помине. Я бросала хищные взгляды по сторонам, мысленно проклиная всех и вся. Креатин трусливо ныл — дескать, заблудились. Пристыженный Косарь пыхтел молча.

      Думаю, в этот момент мы мало отличались от отряда злобных горанцев и попадись они на пути — не известно, кто бы кого испугал.

      Когда паника Креатина достигла пика, он начал орать на весь лес, в надежде, что «эй, кто-нибудь!» откликнется на его зов. Заткнуть рот паникёру мы не пытались, потому что сами были готовы вторить этим крикам.

      Часа через два Креатина услышали… Раздался жуткий скрежет, и поперёк тропы рухнула разлапистая ёлка.

      Нам, естественно, пришлось осадить лошадей и остановиться, чтобы нос к носу встретиться с дюжиной плечистых мужиков, вынырнувших из леса. Остриё стрелы, направленное в мою сторону, показалось настолько забавным, что я хихикнула.

      — Кошелёк или жизнь? — прогремел бородач с огромным топором, стоявший по центру компании.

      Я расхохоталась так, что чуть из седла не выпала. Попятились не только грабители — даже мои спутники не на шутку струхнули.